А если б все было иначе...

Что ты опять натворил?!

АР: ... Пожалуйста, любимая, прости меня.
Хю (вытирая слёзы): Нет...
АР (удивившись): Нет? Хюнкяр, дорогая, пожалуйста!
Хю (убрав свою руку, которую он держал): Нет, Али Рахмет. Я не могу. Пока что, не могу. Даже если я скажу тебе, что простила, те мелкие тысячи частичек моего сердца не склеятся воедино. Оооффф, — она опять схватилась за сердце.
АР (взволновано): Давай поедем в больницу. Пошли, я помогу тебе.
Хю: Не надо, сейчас пройдёт. Таблетка подействует, и все будет хорошо.
АР: Тогда... Что дальше?
Хю: А что дальше?
АР: Ты так и останешься жить тут?
Хю: Да.
АР: А дети?
Хю: Ты можешь приезжать к ним. Если Айла захочет, то поедет к тебе.
АР: Но им нужны оба родители, Хюнкяр.
Хю: Я знаю. Но не я сделала это, Али Рахмет. Поверь, больше всего мне жаль детей.
АР: Так, может, вернётесь?
Хю: Нет! Я не хочу, чтобы они видели такую семью. Это уже и не семья вовсе. Мы даже не будем спать в одной комнате!
АР: Почему? Дорогая, все можно исправить. Я исправлю все, обещаю!
Хю: Мне нужно время, Али Рахмет...
АР (сделав небольшую паузу): Хорошо. Но знай, что я безумно тебя люблю! И девочек тоже очень люблю! Я завтра приеду и привезу с собой Назире.
Хю: Нет, не надо.
АР: Ты хочешь остаться сама с двумя маленькими детьми? Хюнкяр, одну я тебя тут точно не оставлю. Если не Назире, то сам приеду и буду спать на этом диване!
Хю: Нет, этого не будет!
АР: Тогда, я завтра привезу Назире.
Хю (облокотившись на руку и тяжело вздохнув): Делай, что хочешь.
АР: Я очень тебя люблю! Помни это!
Хю: Угу.
АР: Я пойду.
Хю: Хорошо.
АР: Поцелуешь детей за меня.
Хю: Ладно.
АР: Пока, душа моя!
Хю (сухо): Пока.

Али Рахмет встал и направился в сторону двери. Он вышел из дома, оставив Хюнкяр одну. Женщина сидела в кресле, откинув голову на спинку кресла, и плакала. Те тысячи мелких частичек, на которые разбилось её сердце, теперь разбились пополам, теперь их было в два раза больше. Все невыплаканные слёзы хлынули с новой силой. Не сдерживая себя, г-жа Фекели рыдала навзрыд. Сердце понемногу отпускало под действием таблетки. Но уходила только физическая боль. Внутри все горело. Её сжигало пламя предательства и боли. Никогда ещё ей не было так паршиво! Это можно сравнить только с предательством сына, который так легко пошёл на поводу у Севды. Но материнское сердце не способно обижаться. Оно легко прощает и забывает обо всем. Как бы оно не кровоточило, раны быстро затягиваются, исцеляясь безвозмездной любовью. А вот сердце, которые любит, да ещё и такое, что пережило столько боли из-за своей любви, не может так быстро излечиться. Как бы не хотело, как бы не любило, не может. Казалось бы, они уже прошли все за столько лет: радость, счастье, тоску, разлуку, горе, обиды — но это событие вывело их на новый уровень. Такого у них ещё не было — сомнений в верности друг друга. Точнее, сомнений в верности Хюнкяр. В то время, когда она даже на секунду не могла допустить себе мысли о его неверности, он во весь голос кричал о её измене. Нельзя было описать словами, насколько сейчас ей было плохо...