Секрет Каллена

Бонус 1. Меня всегда раздражала Изабелла Свон.

J-Five – Find a way

Меня всегда раздражала Изабелла Свон. Не могу даже точно сказать, когда это началось, но не ошибусь, если скажу, что с рождения. С самого ее рождения у меня начались проблемы.
Мне было пять лет, когда одним погожим летним днем родители оторвали меня от игры в машинки и силой потащили к нашим соседям - Чарли и Рене Свон. Они были неплохими ребятами, и я хорошо относился к ним, а особенно к Чарли и его усам. Я мечтал отрастить такие же, только еще более пушистые. Рене, если честно, немного меня пугала. Никогда не понимал, почему при виде меня она восторженно взвизгивала и начинала трепать меня за щеки. Ненавижу, когда теребят щеки. Ненавижу. Даже спустя много лет от воспоминаний об этих тисканьях моего несчастного детского лица у меня сжимаются кулаки. Правда, в последнее время я успевал убегать от Рене, ведь ее большой, - нет, просто огромный, - живот не давал догнать меня. В итоге я успевал и набегаться вдоволь и щеки сберечь. Жизнь прекрасна. Точнее была таковой, пока у Свонов не родилась дочь.
На пороге нас встретил Чарли - улыбающийся и красный от удовольствия. Родители начали поздравлять его с рождением дочери и спрашивать о самочувствии Рене. Я надеялся, что этим мы и ограничимся, но, крепко схватив меня за руку, мама потащила меня на второй этаж их дома за Чарли. Когда мы зашли в их спальню, то я увидел Рене, которая лежала на кровати, счастливо улыбалась и держала в руках какой-то сверток.
- Ох, Рене, ты выглядишь великолепно, - восторженно пролепетала моя мама, на что я только ошеломленно открыл рот.
Великолепно? Серьезно? Женщина с красным лицом, синяками под глазами и растрепанными волосами выглядит великолепно? Взрослые такие странные. Я хотел спросить маму, зачем она врет, но тут из свертка раздался писк.
- Тихо, моя крошка. Тшшш... - нежно пробормотала Рене и прижала сверток к себе.
Мои родители подошли ближе и восхищенно заохали.
- Какая красавица, - пропищала моя мама, а отец согласно закивал.
- Милая малышка.
Они вчетвером начали что-то увлеченно обсуждать, ахать и охать, тихо смеясь. Им точно было интересно. А я? А я откровенно скучал.
Дома меня ждали великие дела, а здесь происходит что-то непонятное и совершенно неинтересное.
-Эдвард, - позвала меня Рене, все взгляды обратились в мою сторону. – Подойди сюда. Я уверена, ты влюбишься в нее с первого взгляда.
Медленно, даже медленнее черепахи, я подходил к кровати, к улыбающимся взрослым и почему-то чувствовал, что сейчас произойдет нечто особенное.
- Познакомься, - прошептала Рене, приподнимая сверток так, чтобы я увидел, что в нем. - Это наша маленькая Белла.
Я увидел лицо. Маленькое сморщенное красное лицо. Ничего особенного, никаких фанфар. Это сейчас, спустя почти двадцать пять лет, я понимаю, что должен был вести себя иначе, должен был оберегать эта маленькую девочку с самого детства. Но я этого не сделал. Вообще, увидев Беллу, я испытал только одно чувство - раздражение. И почему взрослые так пялились на нее и охали при каждом ее вздохе? Это было выше моего понимания.
- Дай ей палец, - тихо сказал Чарли, и я уже хотел спросить, зачем это делать, как мама сама взяла мою руку и вложила мой палец в маленький раскрытый кулачок. Внезапно пугающе маленькие пальчики с силой сжали мой палец, и я удивился этому. Это было странное чувство.
- Вы с ней обязательно подружитесь, – с улыбкой сказала Рене, поправляя на маленькой красной голове шапочку; я смог только натянуто улыбнуться в ответ.
Как дружить с таким маленьким человеком? Я не знал. У меня не было ни брата, ни сестры; я не знал, как общаться с малышами. А сказать честно? Я даже не хотел этого знать.
Вдруг малышка начала плакать. Эти звуки были такими противными, что я сказал единственное, что мучило меня уже немалое количество времени:
- Я хочу домой.
Без особого сожаления я ушел с родителями в свой дом, еще не подозревая, что это далеко не последняя наша встреча с Беллой Свон.
Наша с ней история началась давно и совсем не была похожа на сказку о двух влюбленных, которые дружили с детства и в более сознательном возрасте поняли, что являются идеальной парой. Наша история не могла претендовать на звание самой романтичной. Нет, такой она не была. Но она была особенной. С самого первого момента, когда я увидел эту девочку еще ребенком, моя жизнь сделала крутой поворот.
Меня всегда раздражала Изабелла Свон. Я никак не мог понять, почему родители постоянно водили меня к маленькой Белле и почему Своны так этому радовались. Мне эта маленькая девочка совсем не нравилась, и каждый ее писк заставлял меня сжимать кулаки от раздражения.
Белле еще не было года, когда она начала требовать моего присутствия рядом с собой. Стоило ей меня увидеть, как раздавался заливистый детский смех, вызывавший болезненное умиление наших родителей. Белла приходила в восторг, стоило мне подойти к ней, и до дрожи обожала дергать меня за волосы. Мама воспитывала меня джентльменом, и я просто молча терпел все выходки этого маленького человека, который пах по-особенному.
На самом деле она была довольно милой, но постоянное навязывание малышки Свон совсем не способствовало тому, чтобы я стал лучше относиться к ней. Боже, как я жалею сейчас, что был таким ужасным ребенком, который не мог относиться теплее к маленькой девочке.
Но вот что странно, несмотря на то, что я порой вел себя по-скотски с Беллой, она все равно тянулась ко мне и искала общения. Как такое возможно? Я сознательно отталкивал ее, а она принималась осаждать крепость под названием «Идиот Каллен» с еще большим упорством. Я отказывался разговаривать с ней, а она могла начать рассказывать что-то, не обращая внимания на то, что я словно воды в рот набрал.
Ее настойчивость приносила свои плоды. Я не всегда был мелким засранцем и даже мог проводить с ней время, пока она не делала что-то, что выводило меня из себя. В свое оправдание только скажу, что она тоже не была ангелом. Да и возраст играл немалую роль. Я старше Беллы на пять лет, а в то время такая разница казалась громадной пропастью, мешающей нормальному общению. Но Белле все было нипочем. Она считала, что может быть моим другом и делала для этого все возможное. И когда у меня было настроение, я поддавался ей.
А потом в наш маленький неидеальный мир, полный ругани и непонятной привязанности друг к другу, ворвался Джейкоб Блек. Помню, как увидел его впервые. Машина Билли Блека остановилась напротив дома Свонов. На заднем сиденье сидел мальчик, безумно чумазый и противный. Он прижался носом к стеклу и был похож на поросенка с расплющенным пятачком. От отвращения меня передернуло и я ушел в свой дом.
С тех пор я часто видел Беллу с Джейкобом, создавалось впечатление, что я ей больше не нужен. Казалось бы, живи и радуйся. Но нет. Меня бесило, что какой-то немытый мальчишка старательно строил крепость вокруг нее и делал все, чтобы переключить ее внимание на себя. В конце концов, я был сумасшедшим собственником, и даже если меня и бесила Белла, то тот факт, что ее внимание переключилось на кого-то другого, бесил меня еще больше.
Так шли годы. Мы взрослели, ругались и мирились, игнорировали друг друга и могли смеяться по любому поводу. Но она все равно оставалась для меня маленькой девочкой, которая не может стать моим другом.
С возрастом мое отношение к Белле стало более спокойным и походило на отношение старшего брата к несмышленой сестре. Мне было пятнадцать, я считал себя уже взрослым для того, чтобы дружить с Беллой, и пытался всеми возможными способами оттолкнуть ее от себя. Я грубил, игнорировал, отпускал злобные шуточки и едкие комментарии. Но что-то все равно заставляло ее тянуться ко мне, будто она видела, что я на самом деле не такой плохой, каким хотел бы казаться.
Я хотел убить ее, когда она нашла мой эротический журнал и отдала его Эсми.
Мне хотелось стереть ее в порошок, когда десятилетняя Белла ворвалась в мою комнату в тот момент, когда я тискал на своей кровати Лорен, и сорвала почти наметившийся первый секс.
Я хотел орать на нее, когда она вечно путалась под ногами.
Когда я впервые надел очки, и они с Джейкобом посмеялись (как мне тогда казалось) надо мной, я вообще не хотел с ней разговаривать.
Но я всегда заступался за Беллу, когда ее обижали. Я не знал, что ее дразнили из-за брекетов. Но однажды в школьном дворе услышал разговор двух ее одноклассников, которые называли ее акулой и шутили по поводу этих ужасных железок. Одного из них я схватил за футболку и рывком дернул на себя.
- Ч-что ты делаешь? – заикаясь, пропищал мальчишка, и я еле сдержался, чтобы не ударить его. Вместо этого я медленно, с расстановкой сказал:
- Если ты еще хоть раз пошутишь по поводу брекетов Беллы Свон, то я оплету твои зубы колючей проволокой. Ты все понял?
Для убедительности я тряхнул его, и парень пропищал что-то вроде согласия.
- Так-то, - я отпустил его и, споткнувшись о собственные ноги, он упал.
Никто не смеет оскорблять ее. Никто.
Меня раздражали отличные отношения Беллы с моей бабушкой. Бабуля обожала Беллу и та отвечала ей взаимностью. Она все время ходила за ней хвостиком и знала, что та убережет и поставит меня на место. Но я очень любил бабушку Мери, и любовь к ней Беллы примиряла меня с ее нахождением в нашем доме.
Одним дождливым весенним вечером мы с родителями сидели в гостиной. Мы с отцом смотрели футбольный матч, мама читала какой-то журнал, закинув ноги на колени отцу. Он делала ей массаж стоп и временами она хихикала от щекотки. Бабушка в это время находилась на кухне и готовила ужин. Она обожала готовить и, несмотря на плохое самочувствие, считала оскорблением, если кто-то предлагал заменить ее у плиты. Это было делом всей ее жизни, и она заразила меня своим энтузиазмом. Она стала для меня самым лучшим учителем.
В дверь раздался звонок и, подозревая кто это, я досадливо поморщился и пошел открывать.
- Привет, - поздоровалась со мной Белла, я только кивнул.
Она сняла свою розовую курточку, протянула ее мне и встряхнула косичками.
- Я к бабушке Мери.
- Я и не сомневался, – пробурчал я себе под нос, но она уже ушла.
- Она на кухне, Белла, - крикнула ей мама из гостиной.
Белла ушла к бабушке, а я успел только вернуться в гостиную, как раздался душераздирающий крик. На секунду мы замерли, но в следующее мгновение бросились к ней, и на кухне перед нами предстало ужасающее зрелище. Белла испуганно замерла, зажав рукой рот, смотря на мою бабушку... которая лежала на полу без сознания.
- Уведи Беллу, - резко сказал Карлайл и, словно очнувшись, я подхватил ее на руки и бегом бросился из кухни.
Мы стояли рядом, держались за руки и ждали, пока кто-то из родителей выйдет и скажет, что все хорошо, что она только потеряла сознание и уже пришла в себя. Мы молчали, думая лишь о том, что этот кошмар не может происходить с нами, это невозможно. Рука Беллы до боли впивалась в мою, но я не жаловался. Мне нужен был этот контакт. Нужно было что-то, что удержало бы меня в этом мире.
Через пару минут из кухни, пошатываясь, вышла мама и, не заметив нас, со стоном сползла по стене.
- Нет, этого не может быть, - рыдала она, а я все не верил.
Не верил, что случилось страшное. Я верил до последнего, но и мою надежду, словно ударом кинжала в сердце, убил вид бледного отца, который поднял маму с пола и прижал к себе.
В этот день мой неидеальный мир разлетелся на куски. Через несколько дней состоялись похороны. Я не плакал. Я просто не мог. Внутри было больно, ужасно больно, но я не мог плакать, чтобы хоть как-то унять это жжение в груди и боль, разрывающую меня на части. Неделю я не ходил в школу и практически не разговаривал. Умом я понимал, что должен быть сильным и бабушка не одобрила бы мое поведение, но мне было всего пятнадцать лет, и я потерял одного из самых близких мне людей.
В один из дней, наполненных депрессией и непрекращающейся боли от утраты, я лежал в своей постели и бездумно смотрел в потолок. Вдруг раздался стук в дверь. Я не ответил. Стук раздался снова и я с раздражением подумал, что это, наверное, Белла. Что ей нужно от меня?
С раздраженным стоном я встал и медленно поплелся открывать дверь.
- Чего тебе? – вместо приветствия выпалил я, и чувство вины кольнуло меня где-то в груди, при виде того как Белла пугливо сжалась.
- Мама передала тебе запеканку. Я оставила ее на кухне.
- Спасибо, – коротко ответил я.
Мы молча стояли друг перед другом, никто не говорил ни слова, а я не понимал, почему же Белла не уходит, пока она не посмотрела мне в глаза. Ее губы дрожали, щеки были мокрыми от слез. Через мгновение она сделала шаг вперед, крепко обхватила меня руками за талию и уткнулась носом мне в живот. Она дрожала и всхлипывала. Моя футболка намокла от ее слез. Надо бы ее прогнать, отругать, но я не мог. Через считанные мгновенья я погладил ее по голове и обнял в ответ. И тут я заплакал. Мы обнимали друг друга и плакали, выпуская на волю всю свою боль и утешая друг друга.
Белла Свон была единственным человеком, с кем я разделил свою боль и показал слезы.
Но и после этого мы не стали друзьями. Я старательно делал вид, что ничего не было, хоть и чувствовал благодарность к этой девочке.
Через несколько лет я поступил в колледж в Сиэтле и уехал из Форкса. Приезжал я только на праздники или каникулы и в основном видел Беллу в обществе Джейкоба, что мешало нашему нормальному общению. Но когда его не было рядом, я с удивлением обнаружил, что с ней есть о чем поговорить и это больше не несмышленая девчонка, которая меня раздражала по каждому поводу.
К семнадцати годам Белла превратилась в симпатичную девушку, но это не вызывало во мне романтических чувств.
Однажды я заболел, и Белла принесла мне картофельную запеканку Рене. Боже, я ее обожал. Я боготворил эту запеканку и при виде заветного лотка у меня начинали подрагивать колени. Это странно, но я ничего не мог с собой поделать.
Запеканку я съел быстро, довольно причмокивая и постанывая, а Белла только посмеивалась надо мной.
- У меня есть монополия. Может, сыграем? – спросила она, а я поперхнулся.
Не то чтобы я не любил настольные игры, но играть с Беллой я немного побаивался. Сам не знаю почему.
- Ну пожалуйста, - ее тихая мольба заставила меня внутренне обреченно застонать, но все же я согласился.
- Ладно, тащи сюда свою монополию.
К моему удивлению все прошло отлично. Мы много смеялись и подкалывали друг друга, а когда она ушла, я чувствовал себя легко. Так, будто провел время с лучшим другом.
В следующий раз я приехал на летние каникулы, но Белла снова проводила много времени с Джейком и мы почти не общались, а если и сталкивались где-то втроем, то наше общение было больше похоже на пикировку едкими фразами и злобными шутками. Джейкоб везде лез, вечно все портил и откровенно ненавидел меня. Не скрою, я чувствовал к нему не меньшую ненависть.
Как-то я сидел за своим столом, читал книгу и наслаждался полным бездельем. День был теплым, и я открыл окно. Вдруг мою идиллию прервали звуки музыки, доносящиеся из дома напротив.
- Белла, - рассержено прорычал я и откинул книгу в сторону.
Резко отодвинув стул в сторону, я встал и подошел к окну, чтобы крикнуть ей, что она должна выключить это подростковое дерьмо или хотя бы сделать звук потише, но увидел зрелище, которое выбило почву у меня из-под ног.
Белла стояла перед зеркалом, пела, держала расческу как микрофон и кривлялась. Я остолбенел. Она была без одежды. В смысле... вообще голая. Я должен был отвернуться, уйти, да что угодно сделать, лишь бы не смотреть на нее. Но я не мог. К тому же я не только смотрел, но и позволил себе наслаждаться зрелищем. Когда я упустил момент превращения из Беллы-подростка в Беллу, которая обладала ненавязчивой грацией, нежным оттенком кожи и приятными изгибами? Ее грудь, которую она почему-то настойчиво поворачивала в мою сторону, была небольшой и, я уверен, мягкой. Она бы идеально легла в мою ладонь.
Я должен уйти.
Каллен, уйди! Не будь сволочью!
Уйди быстро!
Не смотри на нее! Ты не имеешь на это права!
Но я не смог. Я смотрел на ее мягкую улыбку, на ненавязчивые движения и питался этим.
Она была прекрасна. Великолепна.
Она была совершенна.
Прячась за шторой как последний извращенец, мучимый отвращением к самому себе, я досмотрел ее танец до конца. Она оделась и ушла, а я еще какое-то время стоял у окна и чувствовал себя растерянным.
Я старался не думать о ней, не вспоминать то, насколько она была хороша, но не мог. Черт, я не понимал, что со мной творится. При виде ее обнаженного тела я не испытал дикого вожделения. Нет. Но было такое чувство, что я увидел нечто особенное. Да, она была особенной.
А через неделю Белла попросила меня научить ее целоваться. Я мог отказаться. Это было бы легко и еще месяц назад я бы вытолкал ее из дома, но сейчас все изменилось. Я уже начал падать в пропасть, это падение не остановить.
Как последний слабак я поддался на ее уговоры и состоялся наш первый поцелуй. Ее губы двигались неумело, а сама она была несколько скована. Я мог и не запомнить этот день, но, к сожалению, это был самый лучший поцелуй в моей жизни. Такое не забудешь.
Как такое могло произойти? Это же просто невозможно, чтобы первый неумелый поцелуй юной девушки превзошел все, что были раньше. Но это так.
И тогда началась борьба. Это была борьба с самим собой. Я не хотел что-то чувствовать к Белле и боролся с этим всеми известными способами. Я пытался забыться, как мог: погрузился в учебу, заводил романы с другими девушками.
Я проиграл.
В какой-то момент я принял эти чувства как данность, и они напоминали о себе тяжестью где-то в области сердца. Почему-то я был уверен, что Белла мне не нужна, что наши отношения невозможны. Я врал сам себе и находил успокоение в этой лжи.
Когда я узнал об отношениях Беллы и Джейка, то понял, что я конченый осел. Я не мог видеть их вместе, это было невыносимо. Мне хотелось разбить лицо Блека и вырвать его руки, которыми он трогал ее тело.
Чтобы не видеть их вместе, я все чаще не приезжал домой. После окончания колледжа я нашел неплохую работу, начал посещать различные курсы повышения квалификации. Я сознательно хоронил себя на своей работе - среди муки, джема и шоколада. Я строил воздушные замки из песочного печенья и находил утешение в приготовлении тортов.
Какой глупый кондитер. Это было только началом.
Я приехал к родителям за несколько дней до Рождества и уже несколько раз сталкивался с Беллой. Она уже училась в колледже и старалась выглядеть взрослой, но я видел в ней все ту же восторженную девочку.
Это произошло за день до Рождества. Я спустился на первый этаж и увидел Беллу, которая, мило улыбаясь, разговаривала с моими родителями.
- Привет, - поздоровался я, и она одарила меня ослепительной улыбкой.
- Привет.
- Эдвард, - окликнула она меня, когда я собирался выйти из гостиной. – Не уходи. Мне надо кое-что сказать.
Отец отложил в сторону газету, а Эсми непонимающе посмотрела на Беллу, когда та начала что-то вытаскивать из сумки. Через несколько мгновений она достала какие-то конверты, украшенные незатейливым узором, и почему-то я понял, что в них.
Стараясь глубоко дышать, я отошел к окну и вцепился пальцами в подоконник.
- Я... я хотела сказать... - неуверенно начала Белла, а я зажмурился. – Это приглашения на свадьбу. Мы с Джейком поженимся летом.
Она дала Карлайлу и Эсми по конверту и повернулась ко мне.
- Эдвард, - тихо позвала она меня, но я никак не отреагировал. – Возьми, пожалуйста, конверт.
- Нет, - прорычал я и уловил боковым зрением, как она вздрогнула.
- Что? Почему? – ошарашенная моей внезапной грубостью, спросила она, и я себя возненавидел в этот момент.
- Эдвард, прошу тебя...
Я сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, если это возможно в данной ситуации, и медленно, с трудом сказал:
- Я не пойду. Мне твоя свадьба неинтересна.
- Эдвард! – возмутилась мама, а я так и не повернулся.
- Ничего, – заикаясь, успокоила ее Белла. – Я все понимаю...
Она практически бегом ушла, и я заметил, что она вытирала слезы.
- Как ты мог? – прошипела мама и пошла следом за Беллой.
Несколько минут мы с отцом провели в молчании. Потом он встал с дивана и подошел ко мне, посмотрев на мои пальцы, которые с силой сжимали подоконник.
- А я за твою маму боролся, - сказал он, похлопал меня по плечу и ушел.
С этого дня для меня больше не стоял вопрос о том, чтобы искать работу в Форксе. Я окончательно уехал в Сиэтл и по уши погрузился в работу. Набрав кучу кредитов, я сделал то, о чем мечтал - создал кофейню, в которой мог быть самим собой, в которую вложил душу. Здесь я отгородился от всего мира и здесь не такой сильной болью в сердце отдавались вопросы, которые я задавал сам себе. Кому нужна была моя ложь? Почему я не боролся за свое счастье? Черт возьми, почему я был таким идиотом тогда, когда еще мог что-то исправить?
Прошло три года. За это время изменилось многое: кофейня, в которую я вложил все свои силы, стала приносить стабильный доход, обрела постоянных посетителей. За эти три года я уже успел два раза вступить в отношения с девушками и расстаться с ними. За эти три года Белла успела выйти замуж и развестись.
Я знал, что она уже год в разводе и что живем мы в одном городе, но не искал с ней встреч. За три года страсти поутихли, мне казалось, что все прошло. Что она больше не вызывает во мне тех эмоций, которые убивали меня. Я ошибался.
В тот день, когда она пришла в мою кофейню, я был так рад ее видеть, что чуть не заключил в объятья. Ну, мне не составило труда побороть это желание, стоило ей сказать:
- Я тут вспомнила, как много лет назад твоя бабушка рассказывала нам о кулинарной книге, которая передается в вашей семье из поколения в поколение. Отдай мне эту книгу.
Да пошла она к черту! Еле сдержавшись, чтобы не вспылить, я вернулся к своему «рабочему станку» и продолжил готовить, впиваясь руками в тесто и представляя, что это шея Изабеллы Свон. Меня взбесила ее наглость настолько, что хотелось вышвырнуть ее вон, но, слава Богу, она ушла сама. А потом она пришла в слезах и попросила взять ее на работу... Я уже говорил, что я осел? Ну, так вот, я осел. Я взял ее на работу, несмотря на то, что она ничего не умела, несмотря на то, что чувствовал какой-то подвох.
Ее первый рабочий день стал кошмаром для нас обоих. Ей было тяжело работать официанткой. Это было совсем не то, что она хотела, и я не понимал, почему она с образованием журналиста пришла сюда. Но я не смог ей отказать. Я никогда не мог ей отказать.
Из-за острого ощущения ее присутствия в кофейне, я испытывал дикое раздражение, но оно сошло на нет, стоило мне вечером увидеть ее в кровь натертые ноги. Она плакала, а я знал, что несмотря ни на что она очень старалась.
Второй день нашей работы начался с взаимного легкого флирта, что удивило меня и обрадовало. Это было самым лучшим началом дня за последние несколько лет, до тех пор, пока не произошло что-то, что заставило меня усомниться в ее нормальности.
Где-то в середине дня я заметил, что мой мерный стакан треснул и пошел в подсобку за новым. Уже ухватившись за дверную ручку, я услышал чей-то голос в помещении и прислушался.
- Я думаю, что нет особой необходимости приносить тебе книгу. Я ведь могу просто отсканировать ее или, на худой конец, списать рецепты, а Эдвард даже ни о чем не узнает.
Было такое ощущение, что меня ударили в живот. Кувалдой.
- Как нет? Почему нет?
Она продолжала говорить, а я чувствовал какую-то глупую растерянность.
- Но Джейк...
Значит, Джейк. И здесь Джейк.
Когда я открыл дверь, мне хотелось только одного - начать выяснять отношения, но при виде Беллы, которая была смертельно бледной и дрожала я смог только спросить:
- Что с тобой?
- Все в порядке. Просто не могу найти кофе для Розали, - пожав плечами, ответила она.
Я нашел ей этот чертов кофе и ушел работать дальше, но до окончания рабочего дня я только и думал о том, что она пришла не просто так, что ей нужна моя книга. Но зачем? Какую ценность представляет для нее книга Калленов и почему она охотится за ней с Джейкобом - это оставалось для меня загадкой.
Когда в конце рабочего дня я нашел ее на кухне, где она с безумным взглядом оглядывалась по сторонам, то меня обуяла ярость.
- Что ты делаешь? – резко спросил я, ворвавшись в помещение, и она вздрогнула.
- О Боже, ты до смерти напугал меня.
- Один-один, – ухмыльнувшись, ответил я, а она раздраженно зашипела.
- Стучаться надо, – огрызнулась Белла, и я удивленно моргнул.
- Эээ... - я растерянно оглянулся, разведя руки в стороны. – Я думал, что сюда могу заходить без стука.
- Черт, – она болезненно скривилась и схватилась за голову, с силой потирая виски. – Кажется, я совсем заработалась.
- Болит голова? – спросил я, подойдя ближе, и она кивнула. Судя по ее лицу, ей было очень больно.
- Знаешь, когда у бабушки болела голова, то я всегда её ей массировал. Давай я тебе помогу.
- Нет, не надо, – слабо отозвалась она, но я уже начал пальцами нежно массировать ее голову и она издала довольный вздох. В какой-то момент я подумал, что было бы хорошо сжать ее голову руками и выдавить все подлые мыслишки наружу.
- Так что же ты тут делала? – тихо спросил я, наблюдая за ее лицом, с которого исчезали следы боли.
- Я не знала, куда поставить чашки. Искала место, – пробормотала она, а я, продолжая массировать ее виски, думал только о том, что она маленькая лгунья.
А потом я ее поцеловал. Ничего удивительного, я же осёл.
Ее губы даже спустя семь лет были такими же мягкими и нежными, как в наш первый поцелуй. Я прижал ее к себе, изводя Беллу и самого себя нежными поцелуями, пока она не оттолкнула меня.
Свон убежала, а я стоял посреди кухни в одиночестве, все еще ощущая вкус ее губ и проклиная самого себя. Но что бы я не думал, проклятое сердце билось в безумном ритме при воспоминании о ее губах.
А еще я надеялся, что не так все понял. Какой бы Белла ни была, я верил, что она не может пойти на такую ужасную подлость, как забрать книгу, которую писало несколько поколений Калленов.
На следующий день я хотел поговорить с ней, но обстоятельства складывались так, что ни у меня, ни у нее не было времени, постоянно что-то мешало. Мы могли поговорить и вечером. Да, могли, если бы не разругались в пух и прах. Причем, ссора произошла почти на пустом месте, но вспылили оба, да так, что наше обиженное молчание продлилось почти месяц.
Мы бы помирились раньше, и я бы сделал первый шаг, если бы не одно но. И это «но» было Джейкобом Блеком.
Через неделю после нашей с Беллой ссоры я встретил его вечером возле кофейни.
- Привет, Каллен, - он стоял, облокотившись о мой автомобиль и засунув руки в карманы.
- Блек, - коротко кивнул я и добавил. - Пошел вон от моей машины.
- О, какие мы злые. Ну ладно, - посмеиваясь, он отошел в сторону.
Мне было абсолютно плевать, что он тут делает, и я уже открыл дверцу, чтобы сесть в машину, когда услышал его слова:
- Не хочешь ли узнать кое-что интересное о Белле?
На секунду я замер и уже хотел послать его куда подальше, когда понял, что он действительно может сказать мне что-то важное, ведь я знал, что они как-то связаны.
- Быстро и по делу.
Он усмехнулся и покачал головой.
- Ну, раз быстро и по делу, то знай, что Белла заключила контракт, в котором говорится, что она не может сама расторгнуть его до истечения определенного срока, иначе ей придется выплатить кругленькую сумму. А она как раз хочет уволиться раньше намеченного срока.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Таких денег у Беллы нет. Поэтому я предложил ей достать книгу Калленов и принести мне.
- Откуда ты знаешь про книгу? – подозрительно спросил я, а Блек презрительно скривился.
- Твоя бабка почти перед смертью проболталась. По-моему у нее тогда совсем крыша поехала и...
Через секунду я уже схватил его за воротник рубашки.
- Не смей так о ней говорить, понял?
Джейкоб попытался вырваться, но я только сильнее встряхнул его.
- Ты меня понял или нет? – сквозь зубы, протянул я и, раздраженно фыркнув, он сказал:
- Да.
Я отпустил его и, резко развернувшись, пошел к машине, когда услышал:
- Она сказала мне, что управится за три месяца.
На мгновение я запнулся, но, даже не обернувшись, сел в машину. С этого дня начался настоящий ад.
Мы с Беллой практически не разговаривали и, возможно, это было мне даже на руку. Лишенный общения с ней я позволил себе начать наблюдать за ней, за ее поведением. Хотел докопаться до правды. Я мог поговорить начистоту, но где гарантия, что она будет честна? С одной стороны, я не мог не верить Блеку, ведь до этого я слышал ее телефонный разговор, который только подтверждал все слова, сказанные ее бывшим мужем. Но с другой стороны, я знал, что она честная, что она очень добрая и неспособна на подлость. Но это было раньше. А сейчас? Сейчас она была такой милой, со всеми этими ее скромными улыбками и взглядами на меня, что трудно было связать в одном предложении слова «Белла» и «воровка».
Каждый день я как в огне горел и только и думал о Белле и этой ситуации. Первым делом я решил спрятать книгу. Конечно же, она была в моей квартире, а не в кофейне.
Когда я только поселился здесь, бывший хозяин квартиры показал мне небольшой тайник в кухонном полу. Он представлял из себя железный ящик, вмонтированный в пол и половицу, которая его закрывала. Книга идеально встала в него и, когда я скрыл тайник, то перестал волноваться о ней. Одно дело сделано.
Потом надо было определиться с тем, что делать со всей этой ситуацией и пускать ли ее на самотек. Я разрывался между желанием послать Беллу к черту, выгнать из своей жизни и найти хоть один повод оставить ее здесь. И я этот повод нашел.
Был разгар рабочего дня, когда я пошел в подсобку, чтобы распаковать для Роуз несколько коробок с кофе и достать со стеллажа новые чашки. Посуда здесь долго не задерживалась. Вдруг Элис влетела в помещение и, тяжело дыша, прижала руку к груди.
- В чем дело? – спросил ее я, и она махнула рукой куда-то в сторону.
- Элис?
Переведя дыхание, она всего лишь сказала:
- Белла.
Но мне было достаточно одного ее имени, произнесенного взволнованным голосом, чтобы я все бросил и кинулся в главный зал. Сначала я не увидел ничего такого, что могло бы так испугать Элис. Белла стояла возле одного из столиков и разговаривала с одним из посетителей. Я не видел кто это, пока не сделал несколько шагов вперед. Джейкоб Блек. Я злобно прищурился и еле сдержал рык. Неужели он пришел сюда для того, чтобы обсудить с ней план хищения моей книги? Я чуть было не взорвался, но стоило приглядеться к Белле, как мой пыл поутих. Она была бледна, дрожала и еле сдерживала слезы. Боже, да она еле на ногах стояла, и в этот момент для меня все было решено.
- Какие-то проблемы? – напряженно спросил я, подойдя к ним, и Белла нервно дернулась.
- Оу, какие люди, - Джейкоб ухмыльнулся. - Может, присоединишься к нашей беседе?
- Пошел вон, - безапелляционно сказал я, не желая слушать этого ублюдка.
- Я сюда пришел не для того, чтобы меня выпроваживали. Это все-таки публичное место, - Джейк нервно поправил воротник рубашки.
- Я сказал, убирайся отсюда. Это моя кофейня, и я сам решаю, кого стоит обслуживать.
Я говорил спокойно и изо всех сил старался не показывать, как сильно мне хочется свернуть его шею.
Блек злобно прищурился, вальяжно развалившись на стуле. Я сделал шаг вперед и крепко сжал плечо Джейкоба.
- Убери свои руки, – истерично вскрикнул он, но я с силой дернул его на себя и, пригнувшись, начал зловещим голосом говорить:
- Можешь забыть о книге, если сейчас же не уберешься отсюда. И чем бы все это не кончилось, я тебя найду и сотру в порошок. Будь уверен в этом.
Лицо Блека резко побледнело. Когда я отпустил его, он вскочил на ноги, нервно поправляя кожаную куртку.
- Не думай, что тебе это сойдет с рук, Каллен. А ты, - он перевел взгляд на сжавшуюся Беллу. - Запомни.
Джейк выбежал из кофейни и, охнув, Белла обессилено опустилась на стул. Я отпустил ее домой, но до самого вечера думал о том, что сегодня произошло. Нет, я не встал на сторону Беллы и не перестал верить словам Блека о том, что ей нужна книга. Я знал, что она собиралась выкрасть ее, и у них с Джейком была определенная договоренность. Я мог вызвать ее на откровенный разговор, который, конечно же, закончился бы скандалом. У нас с ней иначе и быть не может. Но я этого не сделал. Я решил дать ей шанс самостоятельно, без постороннего вмешательства, сделать выбор. И я надеялся, что этот выбор будет правильным.
Все-таки Белла привыкла, что за нее решаются все проблемы, так что пора бы ей повзрослеть. Да, может жестоко, но я от всего сердца желал, чтобы она справилась с этим и отказалась бы от поисков книги.
Вечером я уже был у ее дома и, что удивительно, мы нормально поговорили и даже решили вместе приготовить ужин. Когда я увидел квартиру, в которой она жила, мне стало больно. Белла не должна была жить в этой убогой мрачной коробке. Это неправильно.
Удивительно, как хорошо и слаженно мы сработались, когда пытались приготовить пиццу. Несмотря ни на что, мне было с ней легко и... очень хорошо. А особенно хорошо стало, когда я начал ее учить месить тесто. В этот момент во мне проснулся озабоченный подросток, который думает только об одном.
- Что ты делаешь? – испуганно спросила она, когда я прижался грудью к ее спине и обхватил руками ее ладони, погруженные в тесто.
- Учу тебя, - наигранно спокойно сказал я, но внутри уже горел пожар.
Когда тесто уже не приставало к пальцам и стало воздушным, мы практически не обращали на него внимания. Я прижался бедрами к ее ягодицам и вжал ее в столешницу. Ее тело, прижатое ко мне, сводило меня с ума. Я до боли хотел ее.
Она обернулась, мы встретились взглядами. В этот момент для меня пропали все эти безжалостные годы, которые разделили нас. Сейчас мы были вместе, я держал ее в своих объятьях, она была только моей.
Я улыбнулся ей, а она встала на цыпочки и коснулась языком моей щеки. Я знал, что от улыбки у меня там появлялась ямочка. От этого прикосновения я почувствовал, как внутри все перевернулось. Когда Белла коснулась этого места губами, я сильнее сжал пальцами ее талию. В голове было пусто, и только мысль о таких желанных губах держала меня на плаву.
Я приподнял ее за ягодицы, и Белла обхватила ногами мою талию. В этот момент все было решено. И когда я наконец-то собрался ее поцеловать... в квартире прорвало трубу.
Мне пришлось врать. Врать о том, что есть друг, который через несколько месяцев собирается сдавать квартиру. Я готов был сказать все что угодно, лишь бы она приняла мое приглашение пожить в моей квартире. И к моему удивлению, она все-таки согласилась.
Когда я вез ее к себе, дымка уже рассеялась, и я боялся ее присутствия в моем доме. Но ведь так она все время будет на виду, верно? Я сразу пойму, когда она будет врать или искать книгу. Я все пойму.
- Вот и моя квартира, - тихо сказал я, когда мы вошли.
Она оглянулась и улыбнулась.
- Здесь очень мило, - мягко ответила она, и я с улыбкой кивнул.
- Надеюсь, что тебе тут понравится. На самом деле, у меня довольно скромная квартира, но вторая комната всегда свободна на всякий случай.
Я показал ей ее комнату, стараясь вести себя как можно более безразлично. Когда она ушла спать, я облегченно вздохнул. Меня несколько напрягало ее присутствие здесь, и я ничего не мог с этим поделать. Я успел только подумать, что если постараюсь, то мы будем очень редко видеться. В следующую секунду я уже стоял возле ее двери.
Я должен уйти. Я знал это...
Меня всегда раздражала Изабелла Свон. Она была моим проклятьем и той, кто методично портил мне жизнь. Нужно было ненавидеть ее, быть бдительным и не поддаваться ее чарам. Но я поддался им уже давно и поэтому без особых угрызений совести я зашел в комнату к той, которую безумно любил много лет...