Секрет Каллена

глава 19. С чистого листа

Вечером того же дня я сидела за кухонным столом с родителями и вяло ковыряла вилкой в тарелке. Папа с удовольствием поглощал второй кусок моего шоколадного пирога, а мама увлеченно рассказывала о своей работе.
- Очень и очень вкусно, - в сотый раз сказал отец и причмокнул.
Его черные усы были в крошках, и я с улыбкой протянула ему салфетку. Чарли был одержимым сладкоежкой и ни дня своего не мыслил без чего-нибудь сладенького. Сколько себя помню, у него в кармане всегда можно было найти небольшую шоколадку или драже. Удивительно, как, съедая столько сладостей, он не располнел и не заработал диабет. Но при всей своей любви к шоколаду, отец был очень избирателен в выборе лакомства, ел только качественные и вкусные конфеты и пирожные. И его похвала стала бальзамом для моего израненного сердца.
Было так уютно сидеть здесь с родителями, слушать их разговоры и просто наслаждаться их заботой обо мне.
- Кстати, - начал говорить папа, после того как облизнул ложку. – Я нашел свою старую биту на лужайке перед домом. Что она там делала?
Я напряглась под его цепким взглядом и прижалась к спинке стула. Мама кашлянула и, сделав вид, что ее не интересует этот разговор, схватила со стола свою и мою тарелки и пошла их мыть.
- Джейкоб приезжал, – поморщившись, сказала я и виновато посмотрела на отца. Его темно-карие глаза уставились на меня подозрительно и, могу поклясться, что я чувствовала, как его взгляд сканирует мои внутренности. Все же отец был полицейским, у него в запасе было много таких крутых штучек, когда ты готов рассказать номер своей банковской карты. Если всего лишь его взгляд заставил меня поежиться, то боюсь представить, как не повезло тем, кого он допрашивает в участке.
- Я должен знать, что тут произошло? – просто спросил он меня, но в то же время сцепил пальцы в замок и нагнулся ко мне.
- Эээ... нет.
Он секунд на десять внимательно прищурился, вгляделся в мои «честные» глаза, смешно пошевелив усами. Наконец, он пожал плечами и сказал:
- Ну ладно.
Что? И это все? А как же изощренные пытки и эти крутые штучки из арсенала бывалого полицейского? Он даже щепки под ногти мне не загонял. Но ведь это к лучшему, правда? Мне совсем не хотелось рассказывать родителям ни почему и как мы развелись с Блеком, ни про ужасный ультиматум Джейка, ни то, как я оприходовала его машину. Ремня бы я не получила, но отцовского выговора бы не избежала, несмотря на то, что мне уже двадцать четыре года. А потом бы он надел свою форму, сел бы в полицейскую машину, поехал к дому Блеков, где, как я подозреваю, остановился Джейк, и не только добил бы его тачку, но и съездил бы по ро... лицу бывшего зятя.
Папа же заметно расслабился, откинулся на спинку стула и гипнотизирующе посмотрел на последний кусок пирога. Потом бросил на меня умоляющий взгляд. Вообще-то, это был мой кусок, но я же не могла противостоять этим жалобным глазам, в которых сладким озером плескалась любовь к сладкому.
- Можешь взять мой кусок.
- Точно? – спросил он, хотя уже взял в руку ложку.
- Конечно. А я пойду спать.
Отец окликнул меня, когда я уже выходила из кухни.
- Да?
Чарли усмехнулся и с удовольствием положил в рот маленький кусочек.
- Чтобы ты знала... В том же чулане, но на верхней полке лежит резиновая дубинка, а за шкафом в коридоре газовый баллончик.
Мама убрала тарелки и с раздраженным вздохом захлопнула дверцу ящика, а я ошеломленно посмотрела на отца.
- А гранатомета у тебя случайно нет?
- Если надо будет, то и его найду.
- Спокойной ночи, – еле сдерживая улыбку, я поднялась в свою комнату, переоделась в пижаму и легла в постель.
Сегодня был такой эмоционально насыщенный день, я чувствовала, будто из меня высосали всю энергию, но все равно не могла заснуть. Еще недавно я не могла представить, что пойду на такое, но сегодня, выбежав из дома с битой, меня толкала вперед такая сила, которой было невозможно противиться. На самом деле, я гордилась собой. Да. Первый раз ударив по машине Блека, я чувствовала себя этакой Бриджит Джонс, которая надрала всем зад. Было что-то захватывающее в том, что на несколько минут я вышла из образа тихой мышки и показала себя во всей красе. Да, меня трясло от страха и пальцы на руках немели от ужаса, но наконец-то я сделала что-то сама. Я самостоятельно решила свои проблемы. Может, всего лишь на время, но кто сказал, что мне не хватит смелости постоять за себя и дальше? В конце концов, сегодня передо мной открылся настоящий Джейкоб Блек - не тиран и злобный гений. Всего лишь ограниченный манипулятор и слабый мужчина. Он старше меня на два года, но судя по всему, так и остался в возрасте обиженного подростка, которому уделяли мало внимания. Пока я не достигла той стадии, когда буду испытывать жалость к нему. Слишком сильна ненависть к этому человеку. Но кто знает, может когда-нибудь мне хватит сил сказать: «О, бедный Джейк. Ты так и остался придурковатым психопатом».
Где-то в сердце маленьким угольком тлела боль от расставания с Эдвардом, она никуда и не могла деться. Но свобода от Джейка... О Боже... Я давно не чувствовала себя так легко. Как бы я хотела, чтобы рядом со мной был Эдвард. Это и было бы истинным счастьем, но в жизни такого не бывает. По крайней мере, в моей жизни.
Перевернувшись на бок, я провела рукой по пустой поверхности кровати. Как назло, моя кровать была широкой, где как раз хватило бы места двоим. Как же мне не хватало Эдварда... Ужасное одиночество накатывало именно ночью, когда в темноте чувствуешь себя самой беззащитной, а в памяти всплывают воспоминания: счастливые и не очень. Но хоть моя тоска и не ослабевает, я знаю одно - я позвоню ему на Рождество. Остается надежда только на этот звонок. Если бы в детстве я была умнее, то просила бы у Санты не пони, а Эдварда Каллена. Я улыбнулась.
Санта, я знаю, что была очень плохой девочкой в этом году, но буду совсем не против, если ты подаришь мне моего любимого кондитера. Пусть он сам накажет меня за отвратительное поведение. (Прим. Беты: О да, нас бы устроило такое развитие событий:D)
Покачав головой, я уткнулась носом в подушку и сделала глубокий вдох. Наверное, я нечаянно задела голову битой, если уже прошу Санту разрулить данную ситуацию. Но иногда держит на плаву только вера в чудо...
Я еще раз провела рукой по пустующей половине кровати и тоскливо вздохнула. Как же мне его не хватает...
Не помню, как провалилась в сон, но услышав шум, я резко села на постели. Будто и не засыпала совсем. На улице было еще темно, часы на прикроватной тумбочке показывали половину четвертого утра. Сначала я не разобралась в чем дело, но через несколько секунд прислушалась и поняла, что шум раздавался с первого этажа. Мигом я слетела с кровати и, спотыкаясь, спустилась по лестнице, одновременно зовя отца.
В нашу дверь кто-то стучал и звонил в звонок; все еще не понимая в чем дело, я открыла. Передо мной стояли взъерошенные и кое-как одетые Карлайл и Эсми.
- Что... Что случилось? – непонимающе спросила я и отступила в сторону, чтобы они зашли.
Эсми плакала, а Карлайл сурово поджимал губы, рассеяно запуская пальцы в волосы, ероша их еще больше. Супруги Каллен всегда были идеально одеты; никогда я не видела их в таком расстройстве. Ну, если не считать того дня, когда не стало бабушки Мери...
- Эдвард... - с надрывом простонала Эсми и на секунду мое сердце остановилось.
Через мгновение на лестнице появились мои родители, которые с непониманием смотрели на наших ночных посетителей, а я будто и не помнила, как дышать. Что-то случилось с Эдвардом, а меня рядом с ним нет. Как я могла спокойно спать, когда с моим любимым приключилась беда? Мое сердце обливалось кровью и пропускало удары. В ногах почувствовалась такая слабость, что мне пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.
- В чем дело? – обеспокоенно спросил отец, покрепче завязывая пояс халата.
- Звонили из полиции. Эдвард приехал ночью, кого-то избил, и его забрали в участок, – с ошеломленным выражением лица рассказывал Карлайл, а Эсми только утирала слезы.
- С ним все в порядке? – срывающимся голосом спросила я.
Карлайл кивнул, и вроде я должна была успокоиться, но какая-то смутная тревога не давала возможности расслабиться. Как Эдвард умудрился оказаться в Форксе ночью и к тому же напасть на кого-то?
- Чарли, помоги нам, прошу тебя. – Эсми схватила его за руку так сильно, что он даже поморщился.
- Сейчас я соберусь. Встретимся у моей машины, – отец с облегченным вздохом высвободил ладонь и стал подниматься по лестнице.
Я пошла за ним и, догнав его на втором этаже, уверенно сказала:
- Я еду с тобой.
- Об этом не может быть и речи, – резко ответил папа, быстрым шагом приближаясь к своей комнате.
- Но папа! – со смесью шока и злобы воскликнула я; мы остановились возле двери. – Я должна поехать...
- Тебе нечего там делать.
- Папа... - неверяще смотря на него, проскулила я. – Неужели ты не понимаешь? Там же Эдвард.
- А ты много рассказываешь, чтобы я начал что-то понимать? – отчитал меня он, и я почувствовала, как начали гореть щеки.
- Значит так, - уже более доброжелательно сказал он. - Это дело только Калленов. Чем меньше человек будет в участке, тем лучше. Нечего привлекать внимание.
Он закрылся в комнате, а я с жалобным стоном поплелась обратно на первый этаж. Мама как могла успокаивала Эсми, пока та лепетала, что ее идеальный сын всегда был беспроблемным ребенком и ни разу не попадал в полицейский участок.
Опустив голову, я прошла в гостиную и без сил упала на диван. Меня била нервная дрожь. Я так хотела поехать с ними, но понимала, что сейчас лучше послушаться отца. Но сердце-то рвалось туда, где сейчас был любимый мужчина. И что с этим делать?
Я грустно проводила взглядом папу и Калленов, которые, нервно переговариваясь, вышли из дома.
- Кофе будешь? – зевая, спросила мама, и я покачала головой.
- Не расстраивайся, ребенок, – она погладила меня по голове и улыбнулась. – Вот и приехал твой Эдвард.
Когда Рене ушла спать, я встала и начала наматывать круги по гостиной вокруг дивана. Одновременно я прислушивалась к посторонним звукам, надеясь уловить шорох гравия на подъездной дорожке, но ответом мне была лишь тишина. Моему нервно-отчаянному состоянию сопутствовало чувство нереальности происходящего. Всю неделю я провела здесь, каждую минуту умирая от тоски и любви к самому замечательному мужчине. Я знала, что он далеко и нет вероятности того, что Эдвард приедет в Форкс. Даже последние три года он встречал Рождество в Сиэтле. И тут в один момент я узнаю, что он здесь и в любую минуту я могу увидеть его. Но если Каллен приехал, то каков будет мой план действий? Снова ждать? Я фыркнула и закатила глаза.
Ждать было возможно, когда он был далеко. Расстояние притупляло порывистость и не давало наделать глупостей. Я знала, что мой милый живет и работает за много километров от меня, и сходила с ума без него. Но сейчас, когда я знаю, что он вернулся, мое сердце словно заполнилось кровью до краев. Я еще не дышала полноценно, но кажется, будто легкие стали наполняться живительным кислородом больше, чем тогда, когда Эдвард был далеко. И черта с два я буду ждать Рождества, чтобы позвонить ему.
Спустя два часа, доведя себя до изнеможения, я подошла к окну в прихожей и прислонилась к нему щекой. С каждым моим выдохом стекло запотевало, а на запотевшем участке я пальцем рисовала букву Э.
Через несколько минут мое сердце учащенно забилось, потому что полицейская машина остановилась напротив дома Калленов. Задыхаясь от волнения, я прижалась носом к стеклу и прищурилась, чтобы разглядеть в темноте тех, кто выходил из машины. Вот вышел Карлайл и... И все. Он быстро зашел в дом, а отцовская машина заехала на нашу подъездную дорожку. Мне хотелось рыдать и биться в истерике. Где же мой Эдвард?
Когда глаза уже наполнились слезами, и можно было готовиться к самому ужасному потопу, к дому Калленов подъехала до боли знакомая машина. Все еще не веря своим глазам, я приложила ладонь к стеклу и встала на носочки. Из автомобиля быстро выскочила Эсми и забежала в дом.
Ну же, выходи. Я так тебя ждала...
Через несколько секунд из машины вышел мужчина. Его силуэт в темноте был с трудом различим, но узнаваем. Мужчина постоял немного у машины и, засунув руки в карманы, медленно пошел к дому.
Я медленно выдохнула и прислонилась лбом к стеклу, счастливо улыбаясь.
Наконец-то Эдвард Каллен вернулся в Форкс.
Остаток ночи я пролежала в постели, глупо улыбаясь и смотря в потолок. Несравнимым блаженством и бальзамом для моего болеющего сердца стал всего лишь едва различимый в темноте силуэт Эдварда. Мой любимый... Всю неделю я чувствовала себя неспокойно. Смутная тревога вкупе с душевной болью стали термоядерной смесью, которая сделала меня жалкой и беспомощной. Где-то вдали маячил дрожащий огонек надежды на телефонный звонок в Рождество, и только это придавало сил идти дальше и не растечься лужицей отчаянья и не испариться облаком одиночества. Сейчас Эдвард находится в соседнем доме и это самое главное.
Рано утром, проводив родителей на работу, я налила себе большую кружку горячего кофе и заняла свой пост у окна, выходившего на дом Калленов. Может глупо, но я мечтала хоть краем глаза увидеть Эдварда.
Дверь дома открылась, а я зачарованно замерла, надеясь, что я не зря тут стою, но из дома только вышел Карлайл в сопровождении Эсми. Они о чем-то поговорили, поцеловались и, сев в свою машину, Карлайл уехал на работу.
Когда Эсми вернулась в дом, я почувствовала смятение и жалость к самой себе. Сколько я намерена стоять тут и ждать, что Эдвард хотя бы ненадолго выйдет из дома? Я в очередной раз выбрала пассивную позицию, а это удручало. Столько раз в своей жизни я опускала руки и пускала все на самотек, что теперь все разрушено и, стоя на руинах прожитых лет, я не собиралась разгребать их, а создавала все большие завалы. Нет. Так не пойдет. Если есть хоть малейшая надежда на то, что я смогу вернуть Эдварда, то грош цена моим чувствам, если я не использую этот шанс.
Я покинула свой наблюдательный пост и переоделась из пижамы в джинсы и свободную трикотажную кофту, открывавшую одно плечо. Наверное, на моем месте многие бы воспользовались советами многочисленных женских журналов и оделись бы как на красную дорожку, чтобы сразить желанного мужчину наповал. Но это Эдвард. Глупо надеяться, что его настолько заворожит платье с глубоким вырезом, что он пойдет за мной словно лошадка за кусочком сахара.
А потом... Потом, стоя у входной двери, я замешкалась и поняла, что мне страшно. Сердце тоскливо сжалось, и я повесила свою куртку обратно на вешалку. Я села на диван в гостиной и уткнулась лицом в ладони. От мысли, что сейчас увижу Эдварда, меня начинала бить дрожь. Я тряслась, словно кролик, и ненавидела себя за это. Неужели я буду пасовать на каждом шагу? Слабачка... Но увидеть его глаза, подернутые пеленой ненависти и обиды, было даже страшнее, чем если бы Блек снова появился напротив моего дома.
Ведь проще забиться в свою норку, также как раньше, заткнуть уши, закрыть глаза и дать поглотить себя пучине отчаянья и самоуничижения. Можно будет жить в изолированном коконе, винить всех и вся в том, что жизнь сложилась именно так и плакать, плакать и плакать. Я же просто утону в этом нескончаемом океане слез и задохнусь от безответной любви.
Ну где же та уверенная в себе Изабелла Свон, которая вернулась после разговора с Джейком? Где она сейчас, когда так нужна? Я грустно покачала головой. Когда дело касалось любимого мужчины, то я становилась уязвимой и беспомощной. Не было смысла строить из себя гордую воительницу перед тем человеком, который знает меня настоящую. Ту, которая скрывается за слоем кожи.
От этих размышлений меня спас телефонный звонок. Под раздражающую трель я поднялась с дивана и ответила.
- Алло?
- Белла! – это была мама. – Мне срочно нужно, чтобы ты сходила к Эсми.
- Зачем? – ее голос был взволнованным, с легким налетом наигранности, что давало понять, что мама что-то замышляет. Ох, по-другому никак. Уж слишком хорошо я ее знаю.
- Я пообещала Эсми отдать один журнал и... Ну... В общем, там есть один рецепт. Отнеси ей его срочно.
- Где этот журнал?
- Эээ...
- Мам?
- На журнальном столике в гостиной лежит какой-нибудь журнал?
- Да, но здесь два журнала. Какой именно? – спросила я и мама замолчала на несколько секунд.
- Возьми верхний.
- Как верхний?
- Я помню, ей нужен именно верхний.
- Но мам...
- Эсми тебя уже ждет, – с нажимом проговорила она и бросила трубку.
Ну что ж. Произошло хоть что-то, что заставило подняться мою испуганную задницу. Я взяла верхний журнал (Боже, какая глупость) и мысленно поблагодарила Рене за это. Я же понимала, для чего это было сделано. Все ее мотивы были прозрачны как стекло, но я была благодарна. Мама желала мне лучшего и наверняка она знала, что я буду мучиться нерешительностью, и решила дать мне хорошего материнского пинка под зад. Самое время.
Подходя к дому Калленов, я старалась ни о чем не думать, а только контролировала ноги, которые нещадно немели. Ну почему в самые страшные моменты немеют ноги? Помню, как в детстве мы играли с ребятами и, убегая от кого-нибудь из них, мои ноги словно превращались в желе. Сейчас происходило тоже самое. Наверное, чтобы и в этот раз я не смогла убежать. Вот только от кого убегать? От самой себя?
Я не успела нажать пальцем на дверной звонок, как дверь мне открыла сияющая Эсми. О Боже, они точно с мамой заодно. Наверное, ощущают себя вершителями судеб и уверена, что они многозначительно похихикивали, обсуждая свой «грандиозный план». Но даже за это я была благодарна. При всем желании увидеть Эдварда я бы точно до сих пор сидела в гостиной, уговаривая себя прийти сюда.
- Журнал, – с улыбкой я помахала им в воздухе, а миссис Каллен ухмыльнулась.
- Проходи, Белла. Спасибо, что принесла его. Там написано про один развлекательный комплекс, который собираются построить в Форксе. Так интересно.
Протягивая ей журнал, я усмехнулась.
- Мама сказала, что тебе нужен рецепт.
- И рецепт тоже, – напряженно выдавила она, забирая его.
И тут все произошло как в замедленной съемке. Я услышала голос и резко повернула голову в сторону гостиной. Сердце ухнуло куда-то вниз, и на секунду я задохнулась. Эдвард стоял спиной ко мне и разговаривал по телефону. За долю секунды я оглядела растрепанные волосы, такие же непокорные, как и их обладатель, широкие плечи, кожа на которых была такой мягкой, что хотелось всю жизнь касаться ее губами, одолевало желание расслабить напряженную спину мягкими прикосновениями.
Он разговаривал по телефону тихо, но мягкий тембр его голоса словно умелыми пальцами ласково играл на струнах моей души. Я почувствовала, как улыбка начала зарождаться в уголках моих губ. Через несколько секунд он отключил телефон и обернулся. Ох, это было больно... на брови у него был наклеен небольшой пластырь, а на скуле красовался багровый синяк. Увидев меня, он нахмурился и неуклюже покрутил телефон в руках. Моя улыбка померкла.
- Ну, я пройдусь по магазинам. – Немного недовольно произнесла Эсми, застегивая на себе пальто.
- И да. – Она остановилась у двери и закинула сумку на плечо. – Ведите себя хорошо.
Миссис Каллен погрозила нам пальчиком и ушла. Я это поняла по хлопнувшей входной двери, потому что неотрывно смотрела в глаза Эдварда. Я никак не могла понять, что в них. Какие эмоции они в себе несут. Раньше все было понятно. Я всегда видела, когда он злился или радовался, я видела в его глазах ненависть и боль, но сейчас в них был такой вихрь чувств, что я потеряла дар речи.
- Здравствуй, Эдвард, – с трудом выговорила я.
- Привет.
Он подошел ко мне, но остановился на расстоянии метра. Вроде близко, но так далеко. И да, я ощутила боль. Она совсем не прошла. Мне было невыносимо больно смотреть в глаза мужчины, которого я предала. Но вместе с этим меня изнутри распирала любовь. Вместе с болью она приносила мне страдания, которыми я наслаждалась. Какой-то мазохизм. Лучше видеть его и страдать, захлебываясь любовью, чем быть лишенной возможности посмотреть на него хоть одним глазком.
- Как ты? – тихо спросила я и, грустно усмехнувшись, он запустил руку в свои волосы.
- Нормально, – последовал сухой ответ. – А ты?
- И я...
Разговор не клеился. Я чувствовала себя неуверенно и очень глупо. Не этого я ждала... лучше бы он кричал, бил посуду, да пусть бы наорал на меня, но не был бы таким отстраненным.
- Что случилось, Эдвард? – спросила я, смотря на его побитое лицо. Произносить его имя было сладкой мукой.
Он возвел глаза к потолку и сделал несколько глубоких вздохов. Будто я его раздражала.
Это ранило.
Откашлявшись, он нахмурился и засунул руки в карманы.
- Знаешь, ты оставила свою футболку, когда уезжала. Давай я отдам ее тебе.
Бах.
Он привез мне мою футболку... Господи, да он же хочет отдать ее мне, чтобы обо мне больше ничего не напоминало. Осознание этого выбило почву у меня из-под ног, и я приложила руку к груди, чтобы остановить неистово бьющееся сердце.
- Нет, – я качала головой из стороны в сторону и отводила глаза. Только бы не заплакать, только бы не заплакать. – Оставь ее себе. Выброси. Сожги, в конце концов. Ничего не надо.
- Белла...
- Нет, перестань. – Я не сдержалась, слезы полились по щекам. Какое унижение... - Ничего не надо.
Я выбежала из дома, размазывая слезы по щекам. Забежав в свой дом, я скинула куртку, сняла кроссовки и, содрогаясь в рыданиях, пошла в гостиную, чтобы выплакаться на диване, который утешал меня в пасмурные дни моей жизни.