Яблоки

Глава 17 Обнимемся?

*грустные звуки человека, который хочет, но не умеет писать NC*

Ему всё время казалось, что этот треклятый день тянулся просто неприлично долго. Дорога к старушкам, знакомство Рейха с кошкой, разговор с старушками, возвращение, чай... Почему ему казалось, что вместо одной минуты проходило две или три?

Может быть, это из-за назойливых мыслей? Думать о Рейхе было очень неприятно, и Совка злили его же мысли, хотя ни о чем неприличном он не думал. Его не занимал сам Рейх, а скорее то, что он сделал по отношению к нему. Чем больше он думал о его красной коже, о мускулах под ней, о прикосновениях, Союз беззвучно рычал на свою руку за то, что она посмела ощупывать что-то до того, как глаза распознали это самое что-то. Союз потихоньку ненавидел бар и алкоголь, который они выпили, ведь именно из-за них всё произошло.
Рейх как-то отошёл на второй план, наверное, в основном потому, что Союз понимал, Рейх не так глуп, да и не может у него быть тайной симпатии к нему, чтобы тащить его, смертельного врага, в постель, да ещё он и слишком горд для этого. Рейх сам в какой-то мере обижен на него за то, что он не дал себя поработить, хотя... это неподходящее слово... Может быть, правильнее будет сказать зол, недоволен, разочарован в себе, расстроен? У них всё было взаимно в этом отношении. Только вот кое-что всё-таки отличало: предавал только Рейх. Он поступил подло, низко, напал исподтишка, без объявления войны, ранним-ранним утром, едва рассвело. Если бы он хотя бы предупредил, это бы не выглядело подло до такой степени. Хотя Совок поддерживал его, заключил с ним договор, он предал его, как последний пёс. Совка донимала именно его неприкосновенность, Рейху невыгодно было с ним спать, ему просто незачем ложиться под него. Союз пытался прекратить думать, остановить свои мысли, но они крутились вокруг его головы, как мухи или комары, и залетали внутрь, стоит чуть-чуть расслабиться.

Может быть, хоть это и странно для куска льда вроде него, который тает только рядом с котиками, яблоками и своими детьми, в нём проснулись чувства? Скреблись где-то под сердцем, не давали смотреть на вещи трезво. Ему не нравился дождь, хотя он к нему привык, его раздражала серость, хотя никаким другим его городок не бывал. А чёртов Рейх показался ему милым... Или милой показалась его кошка...
Кошка была действительно милой. Если рассмотреть её поближе после душа, мыла и хорошей еды, можно увидеть некоторые черты разных пород. Мордочка, как у русской голубой, шерсть короткая, блестящая и мягкая, как у сибирской кошки, хвост длинный и относительно пушистый. В ней угадывалась потрясающая грация, что вообще присуще всем кошкам, но всё же у неё была какая-то своя собственная, особая грация. Кошка была молчаливой и не мяукала, только мурчала или шипела, и как только полностью обследовала свой новый дом, перестала дичиться углов и ножек стульев, стала странно гордой. Союз даже удивился. Только-только её принесли в дом, а она уже ходит там, где хочет, сидит на шкафу, горделиво смотря вниз, и тырит еду у Тапка. И с чего бы, казалось бы, такое отношение к благодетелям? Союз ведь реально предоставил ей свой дом и свою еду, а она уже видит в нём двуногого раба. Она ещё немного боялась его и не смела шипеть на постоянной основе, но уже было видно, кем она его считает. Показывать ей, кто тут хозяин, Союз не хотел. Говорить с кошкой было бесполезно, а бить её для устрашения.. как-то бесчеловечно и тоже бесполезно, ведь она просто обозлится, начнёт кусаться и в итоге уйдёт. Пусть Союз плохо её знал, расставаться не очень хотелось. В доме будет живее, да и Тапку нужна подружка. *
Шапка стоила себя несмотря на все недостатки. Она была довольно милой, ластилась к Рейху и могла быть доброй и ласковой и к Совку. Её отношение к владельцу дома, в котором она собиралась жить, было не самым правильным, но такой уж в неё, видимо, характер. Шапка очень мило спала, уткнув носик в лапки. В такие моменты ей можно было простить всё: и взгляды, и шипение, и то, что она не давала себя гладить. С того момента, как они вошли с ней в дом, прошло всего часов пять, а Союз уже как будто давным-давно знал её. Что можно с неё взять, с Шапки-то? За уши подёргать, пожать подушечки на лапках. Что с неё ещё взять? Она же маленькое безобидное животное, которое тупо не сможет ему ничего сделать, даже если захочет. Царапины на спине заживают быстро, кошачьи укусы на шее тоже особого вреда не принесут. А если она ему кожу своим языком сдерёт, то он и не против, такие ранки исчезают через час после своего появления. Он в общем-то и не собирался давать себя кусать, но если ей уж очень захочется, то пусть кусает.
Тапок спокойно относился к Шапке. Не то чтобы он терпел её, но и не пытался понравиться, просто интересовался ею. Обнюхивал, клал лапу на её спинку и немного мяукал. Это выглядело, как примитивное общение, причём ни кошка, ни кот общаться не хотели, но при этом подолгу смотрели друг другу в глаза, чтобы как-то понемногу познакомиться. Рыжий с чёрным неплохо сочетались.
Надо бы ещё рассказать о Тапке, этом добродушном, ласковом к своим, и холодным и бесчувственным к чужим котике. Тапок был очень большим котом. Ещё бы немного, и он бы мог по размеру сойти за мейн куна, но из-за отсутствия кисточек на ушах и формы мордочки он был больше сибирским котом. В отличии от не очень породистой Шапки, Тапок был смесью сибирской кошки с какой-то ещё, то есть полупородистым (Союз кое-как разбирался в породах). Его зелёные с примесью золотого цвета глаза глядели с теплотой, как будто он говорил: *Я хороший кот. Я царапаю только очень плохих людей и плохих котов. Я люблю своих друзей и ненавижу тех, кто им досаждает. Я буду ловить мух у твоей постели, если ты мой друг, и насру тебе в рот, пока ты спишь, если ты мой враг или враг моего друга.*
Рядом с добрым Тапком, который хоть и относился к Шапке, как к врагу, но не доверял ей полностью, был настороже, когда она подходила к нему, Шапка казалась маленькой кошечкой особенно потому, что шесть Тапка была куда длиннее её шерсти. Тапок был готов принять её в свой дом и позволить жить в нём на одних правах с ним, но ему нужно было время, чтобы узнать её получше, понять, достойна ли она места рядом с Союзом, его хозяином.