Яблоки

Глава 3 Древние психопаты

На гладких боках будильника заиграли наконец пробившиеся сквозь шторы лучики солнца. Старый, купленный ещё при его жизни будильник весь как будто затрясся и издал нервный щелчок. Он был угнетённой машиной, которую неоправданно кидал в стену его хозяин, если просыпался не в духе. Он был только будильником - ничем иным, как обычной, еле тикающей и при этом умеющей визжать штуковиной, очень любимой, но при этом остающейся угнетённой. Его прежде ровные бока были покрыты царапинами и вмятинами. Китайские часики разлетелись бы после первого поцелуя с бетонной стенкой, но эти не могла сломить даже она. Если бы будильник Союза умел годиться, он бы очень гордился собой: выжить после тридцати с лишком лет использования этим вспыльчивым чудаком и при этом не оказаться в мусорном ведре - для этого нужно быть не просто прочным, нужно быть лучшим среди своих.
Время приближалось к восьми утра. Минутная стрелка, то ли тикая, то ли кудахтая, всё ближе и ближе подбиралась к двенадцати часам. Рядом на двухспальной кровати зашевелилось нечто огромное, из-под одеяла выползла невероятных размеров рука и, отыскав подушку, заползла с ней обратно.

- Тик-так, - выдали часы и замерли на несколько секунд. Повисла натянутая тишина, напряженная и склизкая, как свежая паутина.

Захлёбывающийся звон заревел прямо над его ухом, отразился от стен и атаковал его мозг дважды, трижды, четырежды, пока не слился в один сплошной гул. Будильник исправно служил ему: так выбесить утром мог только он. Поэтому он заводил его исключительно в крайних случаях, именно в таких, про которые обычно говорят: «вот бы это было не сегодня».
Он издал нечто вроде рыка и хлопнул по будильнику со всей силы. Звон и не думал прекращаться. Он хлопнул ещё раз. Бедная машина совсем отбилась от рук. Пружины в ней заржавели, и единственным способом выключить остался бросок в стену. Кидать надо было сильно, так, чтобы часы прилетели именно той стороной, которой надо.
Совок бы не хотел добивать любимую вещь, но сходить с ума не хотел намного больше. Сбросив толстенное одеяло, он встал на ноги и, несколько раз подбросив воздух часы, со всего размаху запустил ими в стену. Те скрипнули, взвизгнули напоследок и затихли. За окном чирикнула какая-то синица, и в комнате опять стало тихо.

- Доброе мне утро, - вздохнул Союз, устало взглянув на кровать. Можно было сейчас снова лечь на неё, закутаться и опять заснуть... Все последние годы он спал просто неприлично много: от восьми до десяти часов в день. Он не писал, не рисовал, не занимался каким-то важным для общества делом, только и делал, что выходил на балкон, выдыхал в воздух порцию сигаретного дыма и заходил обратно. Он тряхнул запутавшимися волосами и проворчал, направляясь к ванной: Вот надо было мне соглашаться на это собеседование...