Яблоки

Глава 19 Вот к чему приводит скука

Прошла неделя после того, как Совок принял холодную ванну, чуть не околел, и Рейху пришлось чуть ли не тащить его на себе домой. Теперь он окончательно поселился в новом доме, и старая имперская дача снова была брошена, но оставалась такой же унылой, как раньше. И хотя Рейх должен был как-нибудь остро на это отреагировать, он этого не сделал. Первое впечатление, первый страх (это было скорее чувство неловкости, чем страха) исчезли почти сразу. Совок не стал гоняться за ним с гранатомётом, не стал натравливать на него мышей из подвала, даже не ударил ни разу, так что и к нему он тоже привык практически сразу. Совок редко напоминал о своём присутствии - они даже на кухне пересекаться перестали, ведь обедали и ужинали в разное время, и только завтракали за одним столом. Иногда встречались, когда в одно время выходили из комнат пить чай. В основном Совок появлялся рядом с ним или в виде своеобразной молчаливой горы, или Рейх видел его широкую тень, скользящую по полу. Совок умел ходить тихо несмотря на свой вес, у него было две походки - грузный и скользящий, лёгкий, весьма необычный для кого-то с его телосложением шаг. Может быть, он научился этому у какого-нибудь кота, может быть, просто слишком много ходил в тапочках и не привык к звуку собственных шагов (хотя это очень странно), но Рейх так и не понял, зачем он так делает в его присутствии. Обычный человек на его месте решил бы, что Совок не хочет его беспокоить или, наверное, боится его, но Рейх знал, что и то и другое - это точно не про Совка. Скорее всего, ему так удобнее, вот и всё.

И всё-таки, несмотря на такие важные и необыкновенно беспричинные сдвиги в его жизни, на самом деле поменялась всего пара вещей: наличие еды, которую Совок почему-то от него не прятал, и тепла в доме. Кошка - это наполовину тепло, наполовину еда, но шаурму Рейх не любил, поэтому она так и осталась посередине. Совок не стал притеснять его, хотя поидее должен был, не стал с него что-то брать в качестве арендной платы, не стал выписывать ему подзатыльники за неправильное обращение с его вещами.
Он вёл себя так, как будто они жили вместе уже настолько долго, что полностью надоели друг другу и не хотели друг друга видеть, просто потому что уже слишком сильно устали друг от друга, но по сути, они то ли не хотели видеться от стыда и воспоминаний с той самой ночи, то ли оба жалели о принятом решении. Рейх бы с радостью остался в своей трухлявой даче со всеми её клопами и неудобствами, чем переехал бы к Совку, а Совок с радостью прикусил бы себе язык вместо того, чтобы его приглашать. А сейчас... сейчас было уже поздно что либо менять. Не хотелось отказываться от своих же слов.
Остатки гордости всё ещё жили где-то внутри него, кололись, не давали делать то, что мог сделать бы нормальный человек, то есть поступить как лучше, не задумываясь о том, что потом о нем будут думать люди. Рейх не пытался искоренить в себе это чувство, однако признавал, что оно ему явно мешает. Он очень не хотел выглядеть бесхребетным слабаком, который прогибается под обстоятельствами, в не заставляет обстоятельства прогибаться под собой.
Да, тот был действительно сумасшедший, и в счёт его можно было не включать. Они оба творили непонятно что, оба как-то внезапно перестали дичиться друг друга, и шагнули друг другу навстречу. Совок обнял его, а Рейх ответил на его обътия. Да, тогда он очень замёрз. Да, Совок почти наверняка чувствовал себя виноватым за случившееся. Да, они были расположены на общение в тот день. Но это всего лишь отговорки, всего лишь обстоятельства, которые какого-то чёрта оказались выше их воли.