Ира И Лиза найдёныш

Глава 3

Новый год в Отделе. Несмотря на тяжёлую предновогоднюю неделю, настроение у сотрудников приподнятое, праздничное. Возможно, благодаря тому, что к украшению конференц-зала приложил руку буквально каждый сотрудник Отдела: Куркумаев, Рокотов, Песцов и Данилов соорудили огромный общий стол, Дадиани, Сафронова, Юля и Романович наготовили невероятных вкусностей, Кандауров и Василий Михайлович поставили красавицу-ёлку, которую украшали всем Отделом, Нео с Горячевым притащили откуда-то навороченное музыкальное чудовище — в общем, приготовили всё, чтобы праздник удался.
А может быть, из-за того, что удалось подбить все хвосты — не осталось на новый год нераскрытых дел, даже висяки все ушли раскрытыми в производство, все хвосты обрубили, никогда такого не было.       Не исключено, что одной из причин предновогоднего радостного возбуждения стало начальство в лице Лазутчиковой, которое расстаралось и выбило для всех повышенную премию. Страшно представить себе, чего это начальству стоило, но, несмотря на потраченные нечеловеческие усилия, даже у Ирины Игоревны вполне сносное настроение.       Даже когда услышала в комнате отдыха за день до праздника:       — Пичугу позвал. Она же своя теперь,
 — Саша рухнул в кресло, подцепил первый попавшийся журнал, пролистнул пару страниц, бросил на место. Говорил Рокотову, а смотрел на Ирину Игоревну.       — Молодец, что позвал. Считай, первый нормальный праздник будет у неё. Вряд ли они утренники на улице устраивали. Подарок бы ей ещё соорудить какой, 
— Рокотов задумчиво пожевал мандаринку.       
— Так есть подарок, — радуется Саша, — и не один.
Под ёлкой, как полагается.       — Так, — Рокотов угрожающе встаёт, бычит исподлобья, — А скажи мне, саша, отчегой-то я не в доле?    
   — Так не твоя смена была. Там это, Катюха собирала. Да, Ир? — призывает Лазутчикову в свидетели.Она кивает. Ирине Игоревне больше всего хотелось запретить. В конце концов, это же для сотрудников. Но каким же зверем надо быть, чтобы запретить? Тринадцать лет Найденышу было, когда она оказалась на улице. Шесть лет, шутка ли? Может, сама не сможет? Не захочет? Не придёт?       Как бы то ни было, в последний день старого года настроение даже у Лазутчиковой вполне праздничное. Было, пока в конференц-зале она не нашла глазами Найдёныша. Пришла всё-таки. Девчонку традиционно опекал заботливый и уже не очень трезвый Саша и громогласно удивлялся, что как, даже глоток шампанского проводить старый год?      
 — Нет, я совсем не пью. Ты же знаешь, у меня, во-первых, есть одна любимая вредная привычка, а во-вторых, своей дури до черта, куда ещё пить?       Вот. Вот единственный хвост, что остался за Отделом — дело родителей бродяжки. И личная, самой Лазутчиковой, головная боль — как найти в себе силы, чтобы разобраться в себе. Понять, откуда это необъяснимое, всё возрастающее и сжигающее её изнутри, желание. Искоренить его в себе навсегда и забыть, как страшный сон. Не думать, не хотеть, не видеть удивительно правдоподобных красочных снов, не вздрагивать нервно при виде маленькой фигурки, не прятаться в кабинете, борясь с совершенно детским желанием запереть дверь в кабинет и сидеть там, пока девчонка не уйдёт.Уже отдалила её от себя максимально, насколько это вообще возможно, ограничила все контакты. Подключила все связи, использовала всё своё немалое влияние, включила девчонку в программу защиты свидетелей, выбила ей под это дело конспиративное жильё. Думала, вздохнёт с облегчением: и на улицу не выбросила, и, как говорится, с глаз долой — из сердца вон.       Ан нет — выслушивала благодарности Саши и ещё половины Отдела с непреходящим чувством вины. Ведь не для Найдёныша, как они все считали, она так хлопотала, а исключительно из эгоистичных соображений. Ограждала себя от девчонкиного общества. От низких плотских желаний избавлялась, сюрприз ей от собственного организма на старости лет. Репутацию свою блюла, чтоб её черти взяли.       Да ещё и не помогло это переселение. Без конца то Нео, то саша, то Романович с Ольгой ей о Найденыше напоминали, вытягивали информацию по делу шестилетней давности, копали, копали и находили ведь.       Первое, что раскопал Нео, — официальное заключение: пожар в доме Андеяненко возник из-за неисправного газового оборудования, и погибли в нём все члены семьи, включая девчонку, что сейчас хихикала над пошлыми шуточками пьяного Саши. А Найдёныш (Лиза, её зовут Лиза. Да как бы ни звали, какое мне до этого дело? Но имя красивое и подходит ей удивительно. Как же хочется подойти к ней сейчас, шепнуть на ухо это красивое имя, тронув маленькое аккуратное ушко губами, и почувствовать, как она отзовётся. Да что ж такое?) заявила, моргнув пару раз удивленно, что у них в доме всего газового оборудования — зажигалки, потому что папа тоже курил. А они, даже если бы вдруг все в одночасье стали бы неисправны, только не зажглись бы и всё.