Анна

Маяк...

Два путника, зажав по фонарю,
                                                                                одновременно движутся во тьме,
                                                                                разлуку умножая на зарю,
                                                                                рассчитывая встретиться в уме.
                                                                                                                    И. Бродский

***
Теплый вечерний воздух овевает статую Свободы. Центральный парк Нью-Йорка заполнен щебетом людей. Сочная трава уже немного пожухла, а в листве деревьев то тут, то там поблёскивают золотые листья. Обоняние будоражит терпкий запах вина, в глубине бокала, отдавая сочными нотками смородины. The Loeb Boathouse Café как всегда наполнен туристами, которые так увлечены, что совершенно не обращают внимания на мужчин в углу пристани. Простору глаз открывался вид на водохранилище им. Жаклин Кеннеди-Онассис, чья зеркальная гладь размывалась лучами заходящего солнца.
Длинные пальцы сжимают тонкую ножку бокала, всматриваясь в рубиновый напиток, пронзаемый солнечными бликами. Теплый воздух ласкает лицо, словно ладони матери. На тарелке стынет румяный стейк. Мужчины не спешат нарушать молчания, думая каждый о своём. Томас делает глоток, отмечая сладковатое послевкусие, и приступает к поеданию мяса. Так странно, что в нынешнем мире столько людей готовы отказать от столь вкусной пищи, в угоду моде. Он так и не смог. Помнится его эксперимент с вегетарианством потерпел крах, при первом же ужине у мамы, как только его нос уловил аппетитный аромат ростбифа. Мужчина улыбается. Ему так нравилось, что Анна не гонится за модой, не сидит на диетах и обожает сладости. Ему нравится, как она говорит, то как она излагает свои мысли, порой вводя его в ступор. В целом, эта их разница в десять лет не ощущается им. Может быть только в мелочах. Он бы хотел показать ей это место. Показать ей Нью-Йорк таким, каким видит его сам. Тому кажется, что он видит, как горят её глаза, полные восторга, в свете заходящего солнца. Его мечтательный взгляд устремлён сквозь толщу воды.
- Том, ты меня слушаешь? – Люк машет ладонью перед его глазами, пытаясь привлечь к себе внимание.
- О, прости! Я всё прослушал. – они сидели здесь вдвоём. После всего было очень странно вести пространственные беседы. Но подписанный контракт поднимал настроение. Он так хотел эту роль, что готов был, буквально на всё. И вот подписи поставлены, и скоро его ждут долгожданные репетиции.
- Я говорил, что нам нужна пиар-компания, для продвижения спектакля. – мужчина отпивает из бокала – Одного твоего имени на афише недостаточно.
- И что ты предлагаешь? – он кладёт сочный, немного кровящий, кусочек стейка в рот.
- Я думаю, что тебе стоит завести роман с исполнительницей главной роли. – он переводи дыхание – Подожди! Не отвергай эту идею сразу! Дай мне договорить – Томас кивает – Я не говорю, о том, чтобы ты с ней спал или что-то еще. Это всё для прессы. Чтобы подогреть публику. Засветитесь где-нибудь, держась за руки и всё. Никто о большем тебя не просит. – мужчина замолкает, выжидающе смотря на собеседника.
Томас молчит, обдумывая слова своего друга. Всё-таки ещё друга.  Они прошли вместе достаточно длительный путь, чтобы одна размолвка, пусть и не очень приятного характера, перечеркнула их отношения.
- Мне нужно подумать. – он задумчиво обводи кончиками пальцев кромку бокала. «Надо же, перенял её жест!»: усмехается про себя.
- Хорошо! Время еще есть. – Люк приподнимает бокал – За новый проект!
- За новый проект! – откликается Том.
Вечернее солнце гаснет, и парк наполняется свечением тысячи фонарей, которые, словно сверчки, проглядывают сквозь листву. Этот город, как и многие мегаполисы мира, никогда не спит. Вот и сейчас, погружаясь в сизую дымку, он не разгоняет людей по домам, оставляя их наслаждаться последними ночами лета.