Ты теперь моя

Глава 1.

Ты была миром и была войной. Моей войной.

Сеул, 2003 г.

Pov. Тэхен.
— Не буду разводить круги по воде, — небрежно бросает Хэин.
И сам же размазывает эту напускную лёгкость тягостным вздохом.
Оставаясь в кресле, я машинально прослеживаю его перемещение по кабинету. Тормозит старый волкодав перед окном. Заведя за спину руки, с непроницаемым выражением лица наблюдает за погрузкой торгового судна. Зрелище на самом деле для него, как и для меня, привычное. Это наша работа, наши непрерывные будни.
С некоторой долей удивления замечаю, как скорбно поджимаются губы старика. Совершая вдох, он нервно раздувает ноздри. Передергивая плечами, крепче сцепляет за спиной пальцы. Те заметно подрагивают.
— Я к тебе с лакомым барышом, — усмехается отнюдь не весело. Чтобы сам Ким Хэин ко мне пожаловал — за гранью реальности. С подарками — и подавно. Молчу, давая ему возможность закончить мысль, которую он с таким трудом формирует. Сам бы не увидел — в жизни не поверил, что хладнокровный и расчётливый Хэин может выглядеть израсходованным до пустой оболочки. 
— Тэхен… Тэхен, ты ведь хочешь двадцать второй и двадцать третий причалы? Они будут твоими. Но с одним условием.
Прищуриваясь, взираю на старика, не скрывая агрессивного интереса. Война за самые глубокие причалы, готовые принимать большие грузовые суда, у нас с ним длится три года. За этот сраный кусок берега пролито немало крови. В прямом смысле.
Зная Хэина, предчувствую, распря возобновляется и набирает крутые обороты.
— Что за условие?
— Ты женишься на моей дочери.
Меня мало чем можно удивить, но Хэин сегодня выбивает очко за очком. На пару секунд я теряюсь.
Что еще за фигня, блядь?
— Ты подсовываешь собственную дочь «конченому антихристу»? Я правильно услышал? С какого перепугу?
Не то чтобы слова Хэиня меня когда-то задевали, просто пытаюсь разобраться, какими мотивами он орудует.
— Две недели назад у меня обнаружили опухоль. Врачи дают меньше четырех месяцев, — вываливает.
Я застываю, не зная, как должен реагировать.
Впрочем, ему и не нужна моя реакция. Умолкая, Хэин вновь уводит взгляд в окно. Теперь я понимаю природу этой звериной тоски в глазах. Море — вся его жизнь. Рискну предположить, его он любит больше дочери. И все же…
— Не хочу, чтобы Дженни после моей смерти прессовали. Не выстоит она. А будет пытаться. Упрямая, чего таить. Потом сам увидишь, — информирует, будто вопрос со свадьбой уже решённый. — Лоб расшибет, защищая свое, — протяжно вздыхает и снова берет паузу. — Сам понимаешь, кроме тебя, другие налетят… Не позволю. Тебе отдам. Всё. Если Дженни мою за свою примешь.
Высказанные слова уважение и доверие не впечатляют. Нахрен мне не сдался такой подарок.
— Считаешь, эти причалы настолько мне нужны? — усмехаюсь, игнорируя жгучий выброс адреналина в крови.
— Нужны.
— У меня есть все ресурсы, чтобы захватить территорию после твоего священного отхода в ад. Остальные против меня — кучка гопоты.
— Потому я и пришел к тебе. Думаешь, выбрал бы для дочери кого попало? Ты, Тэхен, тот еще мудак, но не стервятник. Помимо территории слово умеешь держать. За ним я и пришел.
От его речи внутри меня взмывает бурлящее раздражение. Хрен ему, а не слово мое.
— Помнишь, как в первом половину «наших» закрыли? — развивает мысль Хэин.
— Мои все на месте.
— Это вторая причина, по которой ты мне нравишься.
— Ты не знаешь, кто я, — теряя терпение, поднимаюсь. Даю понять, что разговор закончен. — Выйдешь сам или вызвать сопровождение?
Старик, все также неустанно наблюдая за погрузкой на причале, выработанным беспристрастным тоном зачитывает по памяти:
— Ким Тэхен. Двадцать девятого июля тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Родился и проживает в Сеуле. Мать умерла при родах, отец неизвестен. Воспитывался в школе-интернате № 1. За время учебы зафиксировано тридцать четыре административных правонарушения. Год провел в колонии для несовершеннолетних. В шестнадцать с руки местного депутата подался в спорт. Двукратный чемпион мира по боксу среди юниоров. Заслуженный мастер спорта. Боксер-профессионал. Абсолютный чемпион мира в полутяжелом весе с 1993 по 1995 годы. Из-за набитого на спине распятья получил прозвище — Архангел. Ушел из спорта по непонятным причинам, на самом пике карьеры. Дальше двухлетняя дыра — никакой информации нет. Очень странно. Вероятно, оперативно замазывали. С 1997-го — бизнесмен и меценат. Каждый месяц регулярно уходят два платежа: в интернат  и… некой Мин Сохён. Женат не был. Детей нет.
В плечах планомерно скапливается напряжение. Давит сверху грузом. Отряхнуться хочется. Выпятить грудь. Собственноручно выпроводить криминального царька за дверь.
— Подготовился, смотрю, — мерю дыхание. Контролирую. Знаю, если вдохнуть резко, может рвануть. — На выход давай, тестюшка. Несостоявшийся. Какая жалость! Неинтересно мне твое предложение.
— Лукавишь, Тэхен, — оборачиваясь, бесит ухмылкой гребаного всезнайки.
 — Интересно.
Теперь уже паузу беру я. Чтобы незаметно перевести дыхание и не отправить старика раньше времени на тот свет.
— Присядь, Тэхен. Присядь. Не ерепенься, — вновь выказывая доверие, демонстративно поворачивается спиной. — Дженни о большом торжестве мечтает. Знаешь, в куклы когда маленькой играла, всегда свадьбу им организовывала, — его сиплый смех ко мне долетает, будто сквозь толщу воды. — Под столом пешком ходила — уже просила «принцессу в свадебном платье». Покупал. Все ей покупал. Чтобы не плакала. Чтобы улыбалась. Женщины… Им ведь много не надо. Защита, уважение, забота. Ты с ней ласково — она намного больше отдаст.
Просто судный день, блядь. Хэин учит меня обращаться с бабами.
— Я не склонен уважать человека лишь по половому признаку, — вроде ни на что не подписывался, а зачем-то ставлю в известность.
— Прошу тебя, чисто по-человечески, будь с Дженни помягче. Юная она еще. Чистая.
Невольно кривлю губы в усмешке.
— Это сколько в годах?
Старик оборачивается и заметно подбирается, прежде чем добить:
— Два месяца назад девятнадцать исполнилось.
— Ты на каких препаратах, Хэин? — спрашиваю негромко. И без ора голос сталью режет. — Мне тридцать три. И я не по малолеткам.
— В таких делах не возраст главное, — заверяет со знанием дела. Припоминаю, что жена у него сильно младше была. Вроде как вообще желторотой ее взял — сейчас за такое срок дают. Только где она теперь? — Я к тебе, Тэхен, с добром и по доброй воле. Уважь и ты меня. Даст Бог, еще благодарить будешь, — расставляя руки, возводит глаза к потолку, словно к небу.
— Свечку в церкви поставлю. За упокой. На большее не рассчитывай.