Ты теперь моя

Глава 22.

Pov. Дженни.
Пока я стою, боясь пошевелиться, чтобы не рассыпаться, Тэхен, не разрывая зрительного контакта, медленно разжимает пальцы на моих плечах. Нехотя отпускает. Мое срывающее дыхание буквально кричит о внутренней панике, но мне уже все равно, как я выгляжу и какое произвожу впечатление.
Я не знаю, что мне делать. Как правильно? Я в полной растерянности. В голову лезут совсем уж дикие мысли, и я… не пускаю их. Ледяная волна бежит по спине — так мне страшно. Но боюсь я не Тэхена. Себя.
Он выходит из комнаты, оставляя меня одну. Слышу, как в ванной пускает воду. Долго она бежит, а я все стою посреди комнаты. Стою и стою… Знаю, что умывается холодной — газовая колонка не включается. Умывается он, а холодно мне. Трясет, вижу это — не только чувствую. Обнимая себя руками, пытаюсь это прекратить, а не срабатывает. Мне холодно.
Хочу разозлиться. Давай же!
Не получается.
Как же страшно… Страшно признавать те чувства, что я к нему испытываю. Вот только то, что Ким озвучил, и как при этом смотрел, беспощадно толкает к острому осознанию — он раньше меня понял.
Вернувшись в комнату, он спокойно принимается одеваться. А я все еще стою. Машинально за ним наблюдаю. Бросит меня?
Почему так хочется заплакать?
Я, конечно, ни за что не стану! Держусь перед ним, хоть и трясет по-прежнему нещадно.
— Одевайся, Дженни, — говорит, задерживая взгляд на моем лице. Не двигаюсь, тупо пялясь на две красные полосы у него на щеке, пока не повторяет с нажимом: — Одевайся.
— Я не понимаю…
— Зато я понимаю. Слушай, что говорю. Надо выбираться из этой коробки. На воздух, во внешний мир. Ты тут одна не останешься, а если останусь я — будет хреново.
И я затыкаюсь. Замыкаю внутри себя весь тот хаос, с которым по-другому справиться не получается.
Одеваюсь медленно. Пальцы меня совсем не слушаются. Джинсы не лезут на бедра. Свитер несколько раз из рук выпадает. Волосы усмирить даже не пробую, оставляю распущенными.
Как ни странно, едем мы не домой. Тэхен дает Чарли распоряжение ехать в порт. Я тяжело сглатываю, пытаясь поймать на лице мужа хоть какую-то эмоцию. Что это значит? Что он собирается со мной делать? Совершенно не к месту всплывает в памяти предупреждение Убина. Грузовые терминалы — еще безнадежнее. Не могу не волноваться.
Пока мы добираемся, дождь прекращается, но промозглая сырость продолжает висеть в воздухе увесистым плотным смогом. Не знаю, какую цель преследует Тэхен: правда ли собирается меня утопить или просто на нервах играет? Послушно таскаюсь за ним от причала к причалу, пока он, вроде как совершенно не озадачиваясь моим присутствием, решает рабочие вопросы.
Через несколько часов таких хождений, когда у меня уже ноги гудят от усталости и язык чешется от вынужденного молчания, муж направляется к зданию офиса, и я так же молча — за ним. В кабинете тепло и уютно, но внутренней тряске это не мешает. Она продолжается.
Чего он, черт возьми, добивается? Я теперь постоянно буду при нем? Что за ерунда?
Хотелось бы сказать, что на нервах я забываю обо всем, что произошло утром, о том, что ответа на мой вопрос он так и не дал, о своих чувствах… Но это вовсе не так. Я не могу не думать обо всем этом.
А еще, наблюдая за тем, как Тэхен работает, меня вдруг разбивает неистовое желание подойти к нему, забраться на колени, крепко-крепко обнять, уткнуться носом в шею и попросить, чтобы он заверил, что я единственная. Пусть хоть соврёт! Но он не станет, конечно. Не в его это характере. Не считает обязанным передо мной объясняться, а врать уж тем более.
Завтракаем и обедаем в его кабинете, секретарь вносит доставку из ресторана и несколько раз, будто по часам, кофе. Я ее рассматриваю в первый раз, а потом теряю интерес, подмечая, что возраст у нее далеко не тот, который способен заинтересовать Тэхена. Выглядит приятно, но подойдёт больше моему папе.
Под вечер напряжение вытряхивает из меня новые эмоции. Меня разрывает от бездействия. Я растеряна и сбита с толку, не знаю, что должна делать, но и не могу больше хранить благоразумное молчание.
— Зачем я здесь?
Если он не собирается меня наказывать ни за побег, ни за пощечину с царапинами, зачем? Намеренно давит мне на нервы? Так мне хватит!
— Ты здесь, потому что я так хочу. Сиди тихо, Дженни. Скоро поедем домой.
— Ты теперь каждый день меня на поводке водить будешь?
— Не каждый, — так же спокойно отвечает он, не отрывая взгляда от папки, содержимое которой изучает больше часа.
— А сколько раз в неделю? Три? Пять? Два?
— По ситуации.
— Ты так спокоен!
— А ты, я смотрю, нет. Опять.
— Проблема у нас не решается.
— Какая проблема?
— Ты знаешь.
— Напомни.
— Ты спишь с другой женщиной!
— Ни с кем я не сплю, Дженни, — выталкивая это, повышает голос. Взглядом придавливает, мол, угомонись. Я вздрагиваю и замираю, давая себе перестроиться. Однако ни насладиться фейерверком безудержной радости, ни устыдиться ей — не успеваю. — Но в принципе могу. У меня нет по этому поводу каких-то моральных принципов. Особенно, если ты будешь продолжать ебать мне мозги, и тебя мне видеть перехочется. Закрою нахрен под замок и перестану заморачиваться.
В груди ломит с такой мощью, вдохнуть не в силах. То ли от боли этой, то ли из-за асфиксии на глаза слезы набегают.
— От обратного, значит? — вскакиваю на ноги и принимаюсь беспокойно расхаживать перед его столом. — Мне назло?
Тэхен чуть щурится и смотрит с той убийственной способностью, которая невероятным образом пригвождает меня к месту.
— Заняться мне нечем, тебе назло, — бросает сердито.
— А зачем тогда?
— Тебя трудно выносить.
— Ты поэтому меня сегодня целый день при себе держишь? Привыкаешь?
Улыбаюсь, но не потому, что весело. С нервной издевкой это делаю, как будто мало мне, блин, неприятностей.
— Нет. Это все для тебя.
— Мне не надо!
— Надо, Дженни.
Не зная, что еще сказать, молочу откровенную и абсолютно бессмысленную чушь:
— Я помню… Брачный контракт, и все такое… — лишь бы не молчать, называется. — Но я тебя все равно не стану слушаться!
— Сегодня не станешь, завтра не станешь, через неделю не станешь… А потом — станешь, — в который раз размазывает меня своей твердой уверенностью Ким.
— Ты меня прикончишь раньше!
— С тобой у меня другие методы. Ты же в курсе.
Я пытаюсь не реагировать, но жар предательской волной захлестывает тело. И это не только смущение.
— Значит, не отпустишь?
Осознаю, что мне это и не нужно уже. Спрашиваю с какой-то провокацией, уверена, что только так могу добиться от него какого-никакого внимания.
— Никогда.
Мороз по коже от его взгляда. Но я продолжаю балансировать по самому краю.
— А если я снова сбегу? Получше спрячусь? Из города свалю! В другую страну!
Эти громкие предположения, несомненно, выбивают Тэхена из равновесия. Смотрит еще жестче. Челюсти сжимает с яростью.
— Я тебя везде найду. Я за тобой даже мертвый приду. Помни об этом. Будь готова.
От такого заявления дар речи теряю. Сглатываю, а потом задерживаю дыхание, чтобы оно не срывалось со свистом. Медленно втягиваю кислород через нос. Разбиваю тишину дребезжащим выходом.
Способность говорить возвращается, но я решаю, что на сегодня с меня впечатлений и переживаний хватит. Отворачиваюсь и, заняв прежнее место на диване, сижу там очень тихо, создавая видимость, будто крайне увлечена игрой в телефоне.
По дороге к нашему дому есть такой небольшой пятачок трассы, который мне всегда не нравился. Километра два через лес — муторные ощущения. Я всегда стараюсь болтать с Ынхё по телефону или просто доставать Чарли, пока не выедем снова на трассу. По понятным причинам, сейчас реализовать это нет возможности.
Поздним вечером машин тут не должно быть. Но в этот раз они есть — два черных джипа стоят поперек дороги, перекрывая нам проезд, еще один — в обочине.
Улавливаю, как Тэхен с Чарли переглядываются.
Едва мы останавливаемся, сзади нас подпирают еще три машины.
— Набей «клич» Сехуну, и выходим, — вроде как спокойно, почти лениво распоряжается Тэхен. Потом поворачивается ко мне и добавляет строже, сходу давая понять, что сейчас не время на пререкания: — Дженни, — ловит мой взгляд. Я и смотрю на него во все глаза, вероятно, испуганно. — Тихо сиди. Запрись изнутри и не вздумай высовываться.
Не успеваю согласиться, воспротивиться или хоть что-то спросить. Они выходят. Подавшись вперед, ныряю между передними сиденьями корпусом и слабо ударяю дрожащим пальцем по кнопке общей блокировки. Возвратившись на свое место, замираю, охваченная новой, отчего-то одуряюще сильной волной беспокойства.
Пытаюсь разглядеть, что происходит снаружи, но оставленные на подсветке фары с моего ракурса слабо выхватывают темные мужские фигуры. Мужа узнаю только по развороту плеч. В груди тотчас вспыхивает знакомое чувство, которому я так и не придумала названия. Томительно щекочет и жарит изнутри. Чтобы хоть немного его усмирить, прижимаю ладонь.
Господи, пусть они быстрее возвращаются! Пусть все будет хорошо!
Не успевая закончить импровизированные молитвы, вскрикиваю, когда тишину взрывают звуки выстрелов.
Тэхен…