Я иду тебя искать

2.

Год 2016.

За все годы своей педагогической деятельности профессор Келлер еще ни разу не сталкивался с такой вопиющей наглостью: ни разу не появиться на занятиях, но прийти на тест! 

Но в перечне записавшихся совершенно четко и безапелляционно стояло имя: Райбергер. 

Тот самый, ни разу не появившийся на занятиях, студент-невидимка.

«Каков нахал, -  с неудовольствием думал Келлер, - очередной маменькин сынок, прогулявший весь семестр на вечеринках, а теперь решивший наугад что-нибудь где-нибудь списать! Не выйдет, голубчик!»

Профессор Келлер и без того имел проблемы с дисциплиной вверенного ему курса.

Профессор Келлер еще не изжил в себе комплекс иммигранта, поэтому был неоправданно строг, маскируя таким образом страх перед возможным неповиновением и неуважением со стороны учеников. 

Нет, такого никогда не случалось: его слушали, его уважали, но фобии не давали Андреасу Келлеру расслабиться.

Профессору было 36 лет, он был недурен собой, отчего бОльшая часть курса приходила на занятия исключительно полюбоваться и построить глазки, а вовсе не прилежно заниматься и слушать про особенности грамматики английского и русского языков. Поэтому, несмотря на отличную  посещаемость, результат трудов профессора Келлера был не слишком утешителен: девушки к моменту экзамена не помнили ничего из услышанного, рассчитывая исключительно на свои красивые глаза, а парни не считали нужным запоминать «не главный» предмет. Английский – еще куда ни шло, но зачем экономистам и финансистам второй иностранный язык, скажите на милость? 

Этот же парень, Райбергер, и вовсе соизволил посетить только итоговый тест. Ну, не наглость ли?

В аудиторию профессор Келлер шел, таким образом, уже немного раздраженный. К черту вежливость: нет, не немного! Он накрутил сам себя до состояния огнедышащего дракона, с удовольствием представляя, как поставит нерадивому студенту самый низкий балл. Он, конечно, прожил половину своей жизни в Германии и Австрии, и учился здесь, и работал, но воспоминания русского детства не давали ему быть похожим на своих коллег. Он не умел так же, как они, снисходительно наблюдать за бьющими баклуши студентами, не умел не обращать внимания на болтунов, не умел – или даже, скорее, не хотел! - отвечать на десять тысяч праздных вопросов, сознательно уводящих лектора от темы занятия... он не умел и не хотел уметь. Никогда не показывал вида, что раздражается, всегда был доброжелателен и сдержан. Внешне. Внутри же себя безумно злился и мысленно орал нехорошими русскими словами на своих студентов.