Арсений открывает было рот, потому что ему вдруг есть, что сказать, но не успевает даже пикнуть: Антон, накинув на него пальто и обняв за плечи, уводит из брифинговой, обогнув Руслана, а затем и вовсе тянет из терминала на свежий воздух. Шаст, рассудив, что времени в запасе еще достаточно, решает проводить Арса до такси – черт знает, что может произойти с ним в таком состоянии. Арсений еще и Бебуру звонить отказывается, упрямится и вообще ведет себя достаточно противно – Антон, закатив глаза, отбирает у него телефон и звонит Андрею сам, просит разобраться с «этим долбоебом».
− Напиши мне, когда будешь дома, − Антон заглядывает на заднее сидение к забившемуся в угол Арсению и забирает у него ключи от машины. – Авто пригоню завтра после рейса. Только не забудь, Арс.
Убер отъезжает от терминала, и Антон, сунув в зубы сигарету, стоит еще минуты три на улице – старается успокоить мысли; он переживает, потому что Арсений бледный, как полотно, и отказывается контактировать даже с Бебуром, а ему самому сейчас семь часов до Пекина и семь часов обратно делить кабину пилотов с Русланом, который не вызывает никаких других ощущений, кроме раздражения.
Белый в брифинговой тут же высказывает ему на тему опоздания, и Антон молчит, скидывая куртку и усаживаясь за стол – то, что полет будет не из приятных, становится ясно сразу. Руслан ведет брифинг резко и сухо, управляются они гораздо раньше и отбывают к самолету быстрее – и пока Антон проверяет приборы внутри, Руслан осматривает самолет и занимает место слева, молчаливым кивком веля заняться бортовым журналом. Антон на этот почти пренебрежительный кивок ничего не отвечает, только поджимая губы и незаметно кривясь от практически ощутимого в воздухе раздражения.
Руслан запускает автопилот раньше, чем лайнер занимает эшелон, и Антон снова ничего не говорит – это право КВС; Шасту вообще не нужно много времени, чтобы понять, что за фрукт этот Белый – ни о каком равноправии и умеренной мягкости, свойственной Арсению, тут не может идти и речи. Шасту неуютно; это глупо, потому что пилот должен уметь работать в абсолютно любом составе экипажа, но это не тот дискомфорт, который можно было бы назвать, скажем, профессиональным.
Это дискомфорт, когда кому-то хочется хорошенькое проехаться по ебалу.
За все то время, что Белый поднимает Боинг в небо и занимает эшелон, они не говорят друг другу ни слова, кроме обсуждения показателей во время взлета и движения на эшелоне. Антону хочется накинуть к крейсерской скорости вполовину больше узлов и мчаться в Пекин так, чтобы пятки сверкали, а потом так же быстро мчаться обратно, чтобы это все поскорее закончилось. С Русланом в небе тяжело: если Арсений летает, оглаживая пальцами штурвал на взлете, то Белый словно гонит фуру по федеральной трассе. Это не плохо и не хорошо, это просто по-другому, но когда Руслан недовольно поджимает губы во время руления, едва диспетчер велит свернуть на рулежную дорожку С3 вместо С4, Шаст вспоминает Тенерифе.
