- Если бы ты не закричала, я бы этого не сделал. - рявкнул Милохин. - Пошли уже прогуляемся, пока я не передумал.
Юля натянула улыбку и они с Даней пошли по дороге, предварительно оставив купленные вещи в машине.
Блондин взял Гаврилину за руку, чтобы та даже не думала сбежать, хотя ему казалось, что в её мыслях такого даже не было.
- Почему ты такой злой? - с опаской поинтересовалась Юля, смотря на сплетение их рук.
- Потому что ты меня таким сделала. - Данил же смотрел вдаль.
- Значит в своих страданиях я виновата сама... - тихи промычала зеленоглазая себе под нос.
- Верно. - сказал голубоглазый, он услышал бормотание девушки.
Они шли довольно долго и молча, пока не зашли во дворы и не попали на детскую площадку.
- Покачаемся? - предложила девчонка и постаралась улыбнуться.
- Прекрати так улыбаться, тебе не идёт. - буркнул Даня и Юля закрыла рот ладонью.
Они приблизились к качелям и парень усадил малышку на них, после чего раскачал.
Юля пыталась сдерживать слёзы, ей было жутко больно от слов Дани.
- Помнишь, мы в детстве тоже так гуляли и ты всегда уступал мне качельку, после чего сильно раскачивал?
- И ты кричала "-Ещё сильнее!" и так громко смеялась. - эти воспоминания заставили парня улыбнуться, а после он прокашлялся и вновь стал серьёзным.
- Я всё испортила... - промолвила зеленоглазая кроха.
- Да, ты всё испортила.
Вернулись они ближе к вечеру.
Прогулка была грустной и молчаливой, но Юля была неимоверно рада свободе, хоть и не долгой.- Надеюсь ты нагулялась, потому что ближайшее время ты будешь сидеть в подвале. - голубоглазый провёл девушку к подвалу, но она остановила его и оттолкнула.
- Я не хочу в подвал. Выдели мне нормальную комнату...Я..я согласна быть послушной. - еле выдавила из себя блондинка. Ей правда было трудно сказать эти слова, ведь они значили, что Даня добился своего...или нет?
Парень с ухмылкой повёл Гаврилину в комнату Б.
- Раздевайся. - приказал Милохин, в буквальном смысле, кинув Юлю на кровать.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ну что, довыпендривалась?! D&J
FanfictionОна издевалась над ним, но тихоня оказался вовсе не тихоней. Теперь настала её очень страдать.