Половина неба

21

Тихими шагами и отдаленными голосами начинающих свои хлопоты слуг, дом Ванов медленно сбрасывал с себя сонное оцепенение. Было достаточно рано для привычного подъема, да и до начала самой церемонии оставалось еще приличное количество времени, поэтому Ибо мог позволить себе провести свое последнее холостяцкое утро наедине с собой.

Рой разноцветных картинок, словно вырезанные кадры из киноленты - врываются в его сознание и начинают попеременно мелькать перед глазами, возвращая его в прожитое. Вот, он впервые увидел Сяо Чжаня на каком-то общесемейном празднике и робко спрятался за юбку Ланиинг, испугавшись старшего от него на шесть лет и уже определившегося как альфа подростка. А потом Ибо видит себя со стороны, старательно выводящим свое имя и будущую фамилию... В следующее мгновение гэ срывает его первый поцелуй в темной беседке «Шангри-Ла»...

И такой калейдоскоп из мыслей-воспоминаний продолжал толпиться, в хаотично-быстром порядке сменяя одну за другой, не обходя вниманием и затрагивая также моменты ссор, недопонимания и обиды. Но Ибо усердно гонит их прочь, стараясь не омрачать такой радостный день болезненными видениями из прошлого.

Время ускоряет свой неумолимый бег с приходом верного камердинера Хэна, который привычным коротким стуком в дверь вырывает омегу из состояния задумчивости, взамен всецело погружая его в вихрь подготовительных событий. И вот то, что вчера казалось готовым и не вызывало в себе сомнения, сегодня требовало доработки и изменений, подбрасывая неожиданные сюрпризы и заминки там, где их совсем не ждали. Предварительно подготовленные Ван Ланиинг и расписанные специальными свадебными узорами бянь се[81] из-за резко понизившейся температуры пришлось утеплять на скорую руку. Широкий пояс, подхватывающий на тонкой талии расшитое замысловатым золотым узором цветов и фениксов, ханьфу никак не хотел складываться в красивый аккуратный узел. Фиксирующий зажим серьги-кафф выскользнул из поддавшихся общему предсвадебному мандражу пальцев Хэн Чжа, вынуждая целый штат прислуги обследовать комнату Ван Ибо на предмет поиска затерявшегося винтика. А Ван Земин, пришедший дать свои последние отцовские наставления сыну, не смог справиться со своими эмоциями. Отец не удержал скупые мужские слезы и, прижав юношу к себе, принялся причитать в голос, что ни один альфа не достоин его мальчика.

Ситуацию спасла зашедшая в этот момент Ланиинг. Окинув спокойным взглядом разворачивавшуюся, словно в театре абсурда, сцену — камердинер в очередной раз гладит, смявшийся от неудачной попытки завязать узел, пояс, пять человек ползает на коленях по комнате в поисках застежки, а в центре всего действия стоит Земин, обнимающий Ибо и едва не икает от рыданий — парой указаний она разрешила все, казалось бы, безвыходные ситуации. И вот, отец семейства спроважен в гостиную, где, листая альбом с детскими фотографиями своего малыша, пьет успокаивающий чай. Длинный пояс, фиксируемый спереди скользящим узлом, обхватывает стан Ибо в несколько оборотов, а кафф надежно зафиксирован подобранной от другой сережки застежкой. Довольная своей работой Ланиинг усмехнулась и, до прихода визажиста, самолично принялась укладывать волосы сына, крестообразно перехватывая невидимками гладкие пряди.