Конец Света?А любовь все равно никто не отменял!

Часть 6.

Апокалипсис решил устроить перерыв.

Пожар за лесом больше не полыхал зловещим заревом, вместо этого густые столбы дыма тянулись к небу, извиваясь щупальцами чудовища.

Но это было далеко, в десятках миль от владений Мин. В тишине гостевой комнаты не было запаха гари, только теплый розовый свет заката заполнял стены, лицо спящего парня и белоснежные простыни, укрывающие его тонкое тело.

Восточный, легкий ветер чуть колыхал кремовый тюль на окне.

Агнесс сидела в ротанговом кресле, спиной к окну и держала на коленях книгу, в которой не прочла ни строчки.

Ведьму не отпускала мысль об этом странном исцелении. Ее ищущий взгляд бродил по строчкам книги, не улавливая смысла, по розоватым стенам, по вьющимся волосам Чимина, снова возвращаясь к непрочитанным строчкам…

…Вязь никогда не уходила из тела смертного просто так. Она всегда забирала с собой жизнь пациента. И вряд ли тут дело только в уникальных способностях Юнги. Что-то здесь в самом этом мальчике, но что же?

Джин и Хосок добросовестно залатали маленького дикаря во второй раз, и сейчас Агнесс поддерживала сонное заклинание, чтобы парень не проснулся внезапно и не вытворил еще что-нибудь непотребное. Вот уже несколько часов она наблюдала за этим, безмятежным на вид лицом, таким невинным и чистым. Он казался совсем еще ребенком.

— Кто же ты такой? Как тебе это удалось, малыш? — тихо спросила она тишину комнаты.
Пока догадки не складывались в единую картину, но если уж пытливый ум женщины вцеплялся в какую-то мысль, то до победного. И ответ на этот вопрос был лишь делом времени. Она о чем-то подобном слышала или читала, только бы вспомнить теперь-где?

За дверью, по коридору раздались шаги. Эту невесомую поступь Ведьма всегда узнавала из тысячи.

Травник замешкался перед дверью, звякнул посудой и осторожно заглянул в приоткрытую дверь:

— Г…госпожа Ангесс, я принес ужин. Сокджин наготовил кучу еды, а я заварил чай…- Хосок кивнул на поднос, наполненный едой. Он старался говорить тихо, и обычно звонкий его голос сейчас напоминал низкое, кошачье мурлыканье.

— Ну что-ты, Хоши, этот ребенок будет спать до рассвета, я не дам ему проснуться раньше, чем его рана…