Четвёртый закон Ньютона.

"Учителя."

— А-а о ком?...— его голова уже придумала вариант, но до последнего сомневалась в его правдоподобии.

— Станцуйте со мной, пожалуйста,— с неким уважанием произнес младший.

  Тут старший замер, обдумывая только что сказанное Накаджимой. А после тихо покашлял.

— Тогда будь добр, и ты свою работу  нормально выполняй...— тот нервно сглотнул.

— Тебя это так смущает?

— Возможно, но всё равно. Когда ты хочешь?— брюнет уже оглянулся на Ацуши.

—Тогда может на это время говорить на "Вы"? Думаю, так будет проще. Как насчёт того, чтобы сейчас? Или Вы устали?— на одном дыхании выговорил блондин и приблизился ко второму.

  Наверное, они оба устали ужасно. Да, точно. Но от этого предложения адреналин повысился у всех, так что не особо ощущалась эта головная боль.

— Кх,— он закрыл на пару секунд глаза и томно выдохнул, собираясь с силами и мыслями.— Так уж и быть... Как именно хотите?— тот встал совсем впритык, оставляя между ними пару сантиметров.

— Я не танцевал никогда,— шепотом неловко произнёс Ацуши.— А как ты танцевал?

— Всё по-разному. Можно так,— он взял чужую ладонь в свою, пока вторая рука расположилась на талии литератора.— Положите свою на мое плечо,— Блондин медленно сделал так, как попросили.

    Ладонь в чужой была не сильно сжата, вернее, она еле-еле касалась её. Как и вторая рука, что лежала сейчас на сером пиджаке младшего.
   За окном сейчас небо грозило темнотой, пока редкие лучи отражались о парты. Учителя стояли около доски, места была предостаточно. А серые  глаза то и дело бегали в поиске следующих слов. И всё же через пару секунд он уже был спокоен, глядя уже на чужую обувь. На рядом стоящие свои и чужие ноги, что находились, на удивление, близко.

— Но рука устаёт... Поэтому можно иначе,— Акутагава обе ладони расположил на талии Накаджимы, обвивая ее и сжимаясь за спиной.— Положите свои руки вокруг шеи..— голос стал ещё тише, но казался всё более бархатным и низким.

   Накаджима же был более спокоен, молча выполняя просьбы. И всё же нельзя было не упомянуть о том, как сильно его завораживал такой голос Рюноске. Такой спокойный, не как всегда, такой нежный, но при этом придавающий какую-то брутальность брюнету...