Четвёртый закон Ньютона.

"Увольняюсь."

— Это очень хорошо...— тихо произнес брюнет, что был даже удивлён.

— Спасибо,— блондин убрал руки и аккуратно поклонился.— Спасибо за этот танец.

  Уже пора было идти, но Акутагава предпочел остаться в школе подольше, поэтому Ацуши впервые за долгие дни шел совершенно один. Не сказать, что это слишком отличалось, но было для него чем-то иным.
  А вот Рюноске задумчиво смотрит в окно... Поток мыслей очень давно не штурмовал так его голову, да и до позднего он здесь чуть ли не впервые.

  На следующий день Акутагава протягивает Ацуши достаточно примитивный текст на тетради, в которой перед этим вырван лист. Да, написано было суховато, даже тема с тем, как правильно переходить дорогу написано ужасно, а для такого нужно потрудиться. Конечно же, учитель из них недоволен.

— Ну мог лучше, речь у тебя хорошая, не понимаю, что происходит с сочинением,— в это время Накаджима искал степлер в чужом, дабы скрепить распечатанный для праздника детям текст.— А, Акутагава?— глаза отвлеклись.— Почему же не стараешься?

— Может я и стараюсь, тебе откуда знать...

— Я вот правда стараюсь, когда мы танцуем,— уже тише произнёс блондин, всё так же капаясь в ящиках.

— Но это же другое!— Рюноске не собирался помогать в поисках, ведь и сам сейчас супер быстро проверял детские тетради, всё-таки скоро праздник.

— Хм, ну да, возможно... Это мне нравится,— послышалась тихая задумчивость.

— Мы можем опять станцевать,— тоже тихо подметил физик, признать, его щеки покраснели.

— Правда?— мужчина оторвался от дел и с детским интересом посмотрел в серые глаза.

— Правда.

  Они снова встают напротив друг друга, ладонь ложится... Уже уверенные, но всё же элегантные шаги, и зрительный контакт, что сейчас ну вот совсем не обрывался.
  Но вот серые глаза то и дело пытались бы прекратить смотреть в двухцветные, в то время как палец, что лежал на чужой ладони, дрогнул. А после и почувствовалась дрожь во всей кисти. Младший озабочено оглядывает сначала эту руку, а после и снова в глаза, под которыми краснели щеки. Ну уж нет, это всё было слишком странно, а не замечать трудно. Накаджима оступился. Но пусть Рюноске и пытался продолжить, второй не с места.
  Тихий, но достаточно уверенный голос литератора задал ничуть не скромный вопрос.
 
— Вам нравятся мужчины?

  Что в этом вопросе...? Строгость? Упрёк? Откуда знать вообще? Брюнет забегал глазами, но не найдя нужного выхода, те остановились на двухцветных. Таких в этот момент уверенных и даже страшных, но до ужаса  красивых глазах. Молчаливый взгляд. Ничего кроме, тишина в этот момент уже начинала давить.
  Но страшное проходит, бархатный и нежный голос продолжил:
 
— Я всегда мечтал станцевать именно с парнем,— Ацуши обнял его и положил голову на плечо.— И сейчас, в двадцать четыре года ты исполнил мою мечту... Пусть и без музыки и тому подобного... Всё равно спасибо,— глаза закрылись.

— Если это твоя мечта... То можно и с музыкой. Я увольняюсь через неделю. Так что вряд ли время на такие встречи будет. Но это уже личное.

...

  Накаджима медленно отошёл от Рюноске, одарив того не самым добрым взглядом. Предательской обиды и горечи.

— И-и ты мне не сказал?— голосок дрогнул.

— Ну да.

— Я хоть что-то значу для тебя?— учитель всё ещё стоял на дистанции.

— Да...— а вот голос этого человека казался самым неуверенным, самым фальшивым и не верным. Тут эмоции начали доходить до Ацуши, а всё становилось на свои места.

— И что же? Учитель? Ученик? И всё?— тон громче, но он предательски трясется, срывается и вовсе...

— Успокойся. Но я не могу прямо сказать тебе всё,— устало выдохнул старший, стоя уже в маске пофигизма перед Накаджимой.

— Нечего, да?

— Нет,— голос был холодным, таким, как при первой встрече, вдруг этот человек показался холоднее, чем кто-либо.

— А что тогда? М? Кто я для тебя?— уже тень наезда были ощутимы, как никогда раньше.

— Ацуши, хватит. Почему тебя вдруг это начало интересовать?— телефон в кармане Акутагавы начал звонить.— Блин, Куникида. Я отойду,— он поспешно вышел из кабинета, хлопнул дверью.

  В этот момент Накаджима на эмоциях сел за стол и снова начал искать степлер, желая успокоиться, отвлечься и забыть. Пусть действия были грубыми, а желание плакать все так же не исчезало, но на глаза попались парочка мятых листов в линейку, что были не красиво вырваны. Парень достаёт их, пусть и на эмоциях, делая это грубо. Но знакомый почерк... Да, это писал брюнет. И как только можно было засунуть лист в такую глубь ящика?
  Двухцветные глаза начали быстро бегать по не всегда ясному тексту, вчитываться, а иногда и вовсе самому додумывать мысли этого преподавателя...
  Рука аккуратно легла на губы, блондин попятился назад, после чего сел на учительский стул.
  Громкий голос Акутагавы за дверью все ещё был слышен, но сейчас было трудно даже воспринимать его...

____________
Кхым. 33 звёзды!°^°
10 комментариев π^π пжпжпжпжжппжпжпж
Нифига, первое августа...
Живём, gays
---—--—--—---