Проснулся я очень поздно, почти под вечер. Наши посиделки в «Сплите» вчера закончились в каком-то баре на другом конце города с друзьями Армстронга. Я помню, как мы пили текилу, и помню, как один из них кололся в вену. От этого воспоминания меня передернуло - я очень боюсь иголок. Я рос болезненным ребенком и половину детства провел в больницах под капельницами. Там были грубые медсестры, не с первого раза попадающие в вену, и толстые иглы, оставлявшие маленькие шрамы на нежной коже. Отогнав от себя мутные воспоминания, я направился в душ, чтобы прийти в себя. Потом - привычный кофе. Я никогда не пил кофе с молоком и сахаром. Сегодня я положил две ложки песка, и, отхлебнув, поморщился. Да как вы такое пьете вообще? За этим всем теряется сам вкус напитка, а значит, и эстетический смысл. Наверное, это не то, о чем большинство думает с утра. Хотя, четыре дня... Я рванул к компьютеру, вспомнив, что моя посылка должна была быть доставлена сегодня. Набрав на сайте код, я выяснил, что она была вручена три часа назад. Я полез на Фейсбук, чтобы посмотреть, не отписался ли по этому поводу Фрэнк.
Мне не хотелось ни благодарности, ни внимания. Просто было интересно, как он воспринял это, и достигло ли мое молчаливое послание цели.
Я был готов и к негативной реакции. Люди, которых готовят к смерти, часто бывают агрессивны. Они не хотят, чтобы их жалели, и каждое движение в свою сторону воспринимают именно как жалость. Они в принципе обозлены, и воспринимают в штыки все, что происходит, пока не находят в себе сил смириться. Но я почему-то уверен, что этот парень не такой. В его душе слишком много добра и радости для того, чтобы там могло найтись место для ненависти и отрицания.
Казалось, что интернет сегодня мне назло медленный. Он грузил мой профиль секунд тридцать, а мои ладони уже успели вспотеть.
Клик.
Клик.
Его страница. Первой же записью - фотография моих журавлей, и всего два слова: «Потрясающе. Спасибо.»
Я улыбнулся экрану. Он принял, и даже поблагодарил. Я не ошибся в тебе, солнечный человек.
Клик.
Его дневник, который я добавил вчера в закладки браузера.
Тоже фото моей посылки и короткая запись.
«Я не знаю, кто ты, но ты знаешь меня. Так странно получать посылку со штампом штата, где живет мой двоюродный брат, и точно знать, что это не он... Я позвонил ему, чтобы сказать спасибо. Он ответил, что я должен меньше пить таблеток. Ты не оставил обратного адреса, и я не нашел твоего имени, хоть и осмотрел каждую птицу. Наверное, ты не хочешь, чтобы я знал, кто ты. Почему? Я хочу поблагодарить тебя, кем бы ты ни был. Для меня это многое значит. Такие люди, как ты, не дают окончательно прогнить этому миру, и дают надежду. Ты даешь мне надежду.»
Клик.
Регистрирую новую учетную запись. Первый дневник в моей жизни.
Клик.
Подтверждаю регистрацию по электронной почте.
Делаю простой дизайн дневника в мягких цветах, закрываю возможность отправлять мне личные сообщения и комментировать мои записи.
Пишу первую запись.
«Первый опыт складывания оригами показался мне очень уродливым, но тебе он показался прекрасным. Прекрасно и то, как они были сняты тобой - фотография без нагромождения, очень гармоничная. Наверное, это не то, что ты хочешь слышать. Ты хочешь слышать объяснения.
У меня их нет. Я не могу объяснить, зачем это было сделано. Это было просто спонтанным желанием показать тебе, что надежда есть. Как в той легенде о девочке и журавликах. Она надеялась и не позволила себе сдаться. У нее была вера, достаточно сильная, чтобы не позволить унывать и злиться. Ты не должен сдаваться. Пожалуйста, не сдавайся.»
Клик.
Отправить запись.
Обновив страницу, я перечитал написанное еще раз. Как убого! Неужели это и правда все, что я могу сказать? Во мне столько слов, мыслей, столько всего, что я мог бы дать тем, кто в этом нуждается, но тогда, когда это действительно нужно, все, что я могу сказать - не сдавайся? Серьезно? Я почувствовал, как мои щеки начинают гореть. От стыда и бессилия, и невозможности изменить хоть что-то.
Я нажал на «стать постоянным читателем». Когда кто-то начинает тебя читать, логично, что ты идешь и смотришь, кто это, верно? Надеюсь, он пройдет по ссылке и прочитает то, что было написано специально для него в дневнике, созданном специально для него.
Почему-то меня это все очень волновало. Пребывая в удивленной эйфории от того, что моя посылка достигла цели и выполнила свое предназначение, я с еще большим волнением подбирал каждое слово, которое написал. Я нарочно не указал свой пол. Парень пишет парню, шлет посылки - странно. Это все странно, и в современном мире вызывает только непонимание и отторжение. Я не знаю, зачем я это сделал. Даже для себя - не знаю. Не знает и он, я уверен. Мы оба не знаем.
Клик.
Я снова на его странице в Фейсбуке, вижу его онлайн. Он в сети. Ему на почту должно прийти уведомление о новом читателе, и я с нетерпением ждал, когда он увидит меня. Обезличенного, бесполого, закрытого, но распростертого всей душой, пронизанного сочувствием и желанием помочь. Эти эмоции сводили меня с ума. Чертова эмпатия. Чертова чрезмерная эмоциональность. Я ненавижу свою натуру, готовую сопереживать всему сущему. Иногда это кажется мне проклятием, но в то же время - это моя самая сильная черта. Проклятие, обращенное в благословение. Я отбываю срок в чистилище за грехи других людей и ничего не имею против этого. Я ненормальный. И меня это не заботит, пока есть те, кто берет то, что я могу дать.
Я поднялся на затекшие ноги и подошел к принтеру. В легенде говорилось о тысяче журавликов. Я отправил десять. Я начал, и я не остановлюсь. Если на том конце мои журавлики помогут, я каждый день буду отправлять по десятку бумажных птиц по адресу, и пусть там весь дом будет завален моими поделками, пусть ближайшая помойка будет переполнена белой бумагой из моего шкафа, я начал. Я не остановлюсь.
Делаю их уже по памяти. Пальцы уверенно складывают, проглаживая линии, и каждая птичка занимает не больше пяти минут. Десять журавлей, плюс один раз покурить. Час. Час в день, чтобы вызвать улыбку другого человека - время, которое я готов уделять. Кончики пальцев раскраснелись, несколько порезов острыми краями бумаги. Оно того стоит, я уверен.
Уведомление в правом нижнем углу сообщило мне о новом письме. Письме с сайта дневников. Мое сердце забилось быстрее. Я открыл письмо, и увидел, что frankieromustdie стал моим постоянным читателем. Одним нажатием мышки я сделал свой дневник закрытым. Он - между нами двумя, мной и Фрэнком Айеро. Я пишу только для него, и других это не должно касаться. Раз уж это дневник, он должен быть личным. Я думаю, это место можно назвать нашим личным дневником. И, со своей стороны, я не хочу превращать то, что говорю ему, в общественное достояние. Это как говорить в мегафон на главной улице города. Я хочу шептать в сердце, а не кричать в лицо. Я никогда не вел дневников. И никогда не чувствовал себя в силах помочь человеку словами. Но в данной ситуации слова - это все, чем я могу помочь. Да и могу ли? Он пошел на контакт. Значит, ему нужно то, что я могу дать. Но примет ли он помощь от того, кто отказывается даже называть пол? А если я где-то окажусь невнимательным, и мужское окончание проскочит в одном из необдуманных слов, не откажется ли он?
Это мой самый главный страх - быть непринятым. Страх, закрепленный многолетним опытом. Но дикое, рвущееся наружу желание помогать каждый раз пересиливает опыт, и в те редкие случаи, когда меня не отталкивают, я понимаю, что оно того стоит.
Новая запись в его дневнике.
«Не сдаваться... Я никогда не сдавался. Я прошел через все говно этой жизни с высоко поднятой головой, пусть и со слезами на глазах. Я знаю, что такое находить в себе силы держаться на плаву. Рядом всегда были те, кто подхватит. Но не сейчас, не сегодня. Не тогда, когда я ходил сегодня с утра к врачу за анализами. Состояние крови ухудшилось, но есть и хорошая новость - общее состояние организма позволяет мне сделать переливание крови. Доктор сказал, что нужно будет сдать еще анализы, чтобы подтвердить это перед самой процедурой, но вряд ли через две недели они разительно будут отличаться. Сегодня мне не с кем было разделить эту странную, болезненную радость, поэтому делюсь с тобой. Они уже ищут донора для меня. Это здорово. Я ищу, кому можно отдать свою собаку. Я вижу, что Пеппер чувствует себя плохо. Он постоянно жмется ко мне, и у него влажные глаза. Не хочу, чтобы он видел то, через что я буду проходить. Не буду мучить последнее существо на этой планете, которое любит меня. Он же все понимает, все чувствует... нельзя, чтобы он видел, как я умираю. Старик и так слаб последнее время. Лишиться последнего друга, конечно, не то, что мне сейчас нужно, но это не ситуация, где можно думать только о себе.
Еще раз - спасибо тебе. За уделенное внимание, потраченное время и деньги. Но не стоило посылать фирмой, да еще и экспресс-доставкой. Я бы подождал пару дней, и за время в пути они не потеряли бы своей ценности. Они прекрасны. Я каждому дал имя».
Я нетерпеливо пробежал глазами по строчкам, чтобы узнать новости. Переведя дух и избавившись от эмоций, я прочитал еще раз, вдумываясь в каждое сказанное слово. Этот парень удивительно сильный, если находит в себе силы видеть положительные моменты в переливании крови и думать о своей собаке. Пеппер*. Странное имя для пса. Интересно, какая у него порода и цвет? Зеленых собак не бывает, значит, либо черная, либо... красная? Не красная тогда, а оранжевая. Если черная, пусть это будет такса. Таксы умные собаки, причем у них отличное чувство юмора. Эта порода подошла бы такому человеку. А если оранжевая? Самая яркая расцветка у колли, наверное. Они пушистые и очень добрые. Их даже оставляют, как нянь, с маленькими детьми. Колли бы тоже оказалась хорошим компаньоном для Фрэнка.
Я не люблю собак. Наверное, это идет из детства, когда меня укусила дворовая собака соседки, огромный и сильный стафф. Я не знаю, чем я ему так не понравился, но я просто шел к ней одолжить яиц, а пес сбил меня с ног и прокусил руку, которой я защищал лицо. Собаку усыпили.
С тех пор я люблю кошек. Они хоть и царапаются, но это хотя бы не так страшно. Но у меня никогда не было кошек, потому что я счастливый обладатель аллергии на их шерсть. Зато это выглядит забавно - как я морщусь, прежде чем чихнуть несколько раз подряд, приходя в гости к друзьям, у которых кошки. Причем сами животные очень любят меня и просто норовят запрыгнуть на колени.
Я подошел к письменному столу и вынул акварель. Подготовив бумагу, набросал эскиз и начал рисовать кошку. Я люблю шотландскую породу. У них густая, пепельная шерстка, и оттенки удивительно меняются в зависимости от освещения в помещении. И их урчание громче, чем у обычных. Так кажется, что их эмоциональная отдача больше. Жаль только, что я всегда наблюдаю за тем, как другие гладят кошек. Но стоит мне наплевать и взять на руки особо настырную животинку, как через пять минут мое чихание просто невозможно остановить. Хорошо, что у меня нет аллергии на нарисованных кошек...
Я потратил на этот рисунок два часа. Для меня сложнее работать над оттенками одного цвета, чем над смешением цветов. У нормальных людей наоборот, но я всегда отличался. Во всем. Я сфотографировал еще блестящий красками рисунок и скинул на компьютер.
«А у меня нет домашних животных, но я люблю кошек, хоть и страдаю аллергией на них. Смотри, любовь приносит страдание даже в таких мелочах. Эта была нарисована только что, специально для тебя. Теперь у меня есть домашняя кошка. Хотя, я не буду ее гладить. Это выглядело бы очень странно. Да она и не замурлычет в ответ. Вот отстой.
Ты сможешь. Я и Пеппер верим в тебя.
P.S. Этого кота зовут Джонс».
Я не знаю, зачем я сообщил ему о своей любви к кошкам. Но я прикрепил фотографию рисунка к короткой записи и опубликовал. Это снова не то, что я хотел ему сказать, и, безусловно, не то, что он хотел бы услышать. Но, Бог знает, я делаю то, что в моих силах. Когда я смогу большее - я сделаю. А пока - вот ему Джонс, чем-то похожий на меня.
Я откинулся на спинку кресла и окинул взглядом письменный стол. Краски были не убраны, и перед сном еще было время. Я бы и не уснул сейчас, даже если бы на дворе была ночь. Я проспал весь день, к тому же, мои эмоции зашкаливали, не давая мне даже нормально думать. Когда такое происходило, я рисовал свои чувства. Закрепляя лист на мольберте, я собирался рисовать причину своей эмоциональной нестабильности. Я закрыл глаза, думая, как я его вижу. Можно было нарисовать его с собакой, но я не знаю, какой она породы, а спрашивать не хотелось. Я видел его одиноким, эмоциональным, борющимся с отравленной кровью. Меня угнетала его возможность радоваться. Эта же его способность и восхищала. Его кровь казалась мне не красной и не бордовой, а черной. И ему нужно было это переливание, чтобы вернуть нормальную, животворящую кровь.
Набросок выглядел жутковато. Как, впрочем, и все, что возникало в моей голове, когда я занимался не работой, а «творчеством». Фрэнк, улыбаясь во весь рот, стоял, раскинув руки в стороны. К венам на каждой руке был подведены по две трубки. Одна уходила вниз, уводя по себе из его организма черную жидкость, а вторая спускалась сверху, вводя в его тело чистую кровь. Красно-черный фон был размытым и нечетким...
Я не покажу ему это.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Бумажные журавлики
FanfictionФэндом: My Chemical Romance Основные персонажи: Джерард Артур Уэй, Фрэнк Энтони Томас Айеро младший, Рэймонд Мануэль Торо-Ортиз, Майкл Джеймс Уэй, Роберт Натаниэль Кори Брайар Пэйринг или персонажи: Джерард/Фрэнк, Джамия, Майки Рейтинг: NC-17 Жанры...