Бумажные журавлики

Шарф факультета

Я рисую себя для него. Простыми карандашами, твердым и мягким. На самом деле, я никогда до этого не рисовал себя. Это было очень странно - сначала я пересмотрел все фото, которые у меня есть, чтобы найти то, на котором я понравился бы себе, где я показался бы себе красивым. Я находил себя задумчивым, пьяным, счастливым, отвратительным. Но я не мог понять, каким бы я хотел предстать перед Фрэнком впервые. У меня был шанс выбрать момент, которым я хочу с ним поделиться, и я знаю, что он запомнит меня именно таким, я буду для него таким, каким явлюсь в первый раз. Я выбирал среди красивых и радостных фотографий, но все было не то. Я не хочу, чтобы он первый раз увидел меня жмурящимся от солнца в походе с семьей или пьяно улыбающимся фотографу на концерте какой-то малоизвестной группы. Я не хочу копировать студийные фото с построенным взглядом и шаблонными жестами. Я понял. Мне нужна такая фотография, где я настоящий. Такой, какой есть. Несовершенный, с растрепанными волосами и искренними эмоциями. Я пересмотрел все папки заново. В большинстве из них - только групповые фото, они как память о тех людях и событиях, которые, как я думал, будут иметь для меня значение. Сейчас я не помню половины имен и мест. Я перелистывал фотографии, пока не нашел одну забытую. Я в старом шарфе факультета Гриффиндор улыбаюсь своему брату, которого нет в кадре, но я помню, что он там, и говорит о том, что мы опоздаем на Квиддич. У меня длинные черные волосы, у корней прокрашенные в жутковатый грязно-бирюзовый цвет. Я не помню, зачем сделал это тогда, но это было просто ужасно. Именно из-за этого кошмарного эксперимента я сейчас рисую черно-белое изображение. Мне не нравится мое лицо. Ни на этой фотографии, ни на какой-либо другой, ни в зеркале. Знакомое чувство, правда? О, вы знаете, что значит быть мной. Когда-нибудь я полюблю себя, но не сегодня. Рисунок занимает примерно сорок минут, и я доволен сходством. Я не дорисовываю жакет, потому что это не важно. Ставлю дату и роспись. Складываю рисунок в птичку и ставлю в коробку. Девятая. Нужно еще одну. Что ж, он увидит меня черно-белым. Но ведь у меня есть цвета.

Беру чистый лист бумаги и гелевую ручку.

«Привет, я - Джерард. Каждый раз, когда ты задавал мне личные вопросы, я отказывался отвечать. Думаю, настала пора кое-что рассказать тебе. Я делаю это на бумаге, потому что хочу вложить часть себя в это послание, раскрывающее кое-какие факты. Это будет более живой текст, чем то, что мы набираем в интернете.

Ты не знал, но мне 26. По образованию я - художник-мультипликатор, работаю дизайнером, но это не важно. Суть в том, что я люблю и умею рисовать. Один из моих журавликов в этот раз сделан из автопортрета. Это был первый раз, когда я рисовал себя, и рука немного наврала, прости. Я хотел сделать себе чуть более приятную внешность, чем есть на самом деле, не вини меня за это. Первая встреча, так сказать, сам понимаешь. Я даже немного взволнован. В конце концов, мы все хотим казаться лучше, чем есть на самом деле, не так ли? Наверное, у меня это желание осталось еще со школьных времен, когда я был полным лузером... Печально, но такие вещи дают о себе знать, даже когда для этого больше нет поводов.

У меня дурацкая улыбка. Когда я улыбаюсь, показываю десны. И у меня маленькие зубы, что смотрится вдвойне по-уродски, хотя и пропорционально, по сути.

У меня зелено-карие глаза. Черные волосы, сейчас более короткие, чем на рисунке. И я их чаще мою. А этот шарф у меня до сих пор есть, он как любимая реликвия - я был фанатом «Гарри Поттера», и сам себя зачислил бы на Гриффиндор. Правда, цвета на этом шарфе настолько стерлись, что уже непонятно, что это было, но я все так же его люблю, и стараюсь поменьше носить, иначе скоро на нем будут дыры. Забавно, что я так полюбил эту, на первый взгляд, детскую книжку. Кстати, в начале месяца начались съемки фильма по первой книге, представляешь? Когда я узнал, я выпил сам с собой, ходя в этом самом шарфе по дому. Хорошо, что меня не видел никто, иначе назвали бы клиникой.

Еще - у меня маленький рост, всего лишь 175 см, но, знаешь, достаю до верхней полки в магазине, и уже хорошо. Меня это мало волнует.

Вот, наверное, и все. Я не знаю, что еще сказать о себе. Разве что, я люблю кофе.

Но это ты уже понял.

Спасибо за твое терпение и выдержку. И спасибо, что потратил время, чтобы разобрать этот ужасный почерк. Не верь тем, кто говорит, что у художников он каллиграфический. Мы - люди творческие, у нас везде господствует хаос, в строках и между ними.

И просто чтобы ты знал - я дорожу нашим общением. Я уже не помню, как проводил вечера до того, как начал читать тебя. И спасибо, что ты со мной, я чувствую, что скоро моя жизнь изменится. Надвигается что-то очень большое, потому что мое сердце колотится в два раза быстрее, я чувствую это. И твоя поддержка мне нужна не меньше, чем тебе - моя. Все, наверное.

До встречи.
Джи».

То, что я сделал, действительно взволновало меня. Но это было логичным. Еще тогда, назвав свое имя, я начал цепную реакцию, которую теперь не остановить. Я буду говорить ему о себе все больше, потому что хочу, чтобы он знал.

А еще Фрэнк ужасный сладкоежка. По дороге на почту я зашел в супермаркет и купил три «Киндер-сюрприза». Один слопал сам, пока шел до места назначения, с радостью обнаружив внутри яйца милого синего бегемотика, лежащего на коврике и потягивающего коктейль. Поставлю его на полку для коллекции своих киндер-игрушек.