Бумажные журавлики

Черно-белое

До прихода Майкса оставалось еще около часа, и я просто наслаждался тихой фоновой музыкой The Smiths, лениво перелистывая страницы «Марсианских Хроник» Рэя Брэдбери. Я люблю читать, но времени на это, к сожалению, все меньше, когда живешь в большом городе. Сейчас, обитая здесь, я успокаиваюсь. Мне свободней дышать по вечерам и легче вставать по утрам, даже если будильник заведен на шесть. Поэтому сейчас я просто пользуюсь моментом, воруя с книжной полки гостеприимного Фрэнка те произведения, которые давно хотел прочитать. Его вкус совпадает с моим не только в музыке, но и в литературе, и в этой библиотеке, занимающей почти три шкафа, есть все, что мне нужно, расставленное по авторам в алфавитном порядке. А эти вечера, когда я сначала роюсь в его виниле, выбирая что-то подходящее под настроение, потом книгу, и сажусь с кофе в гостиной, просто великолепны. Иногда слышу, как он в своей комнате играет на гитаре. Столько раз хотелось подняться к нему и послушать, но я ни разу не решался. Все-таки, он привык жить один, и возможно, Фрэнку просто нужно время наедине с собой и гитарой, как мне - с собой и карандашами. Он человек творчества, и, когда я слышу, что наверху происходит рождение музыки, не смею вмешиваться в этот интимный, глубоко личный процесс. Но сегодня я взял книгу под мышку и потопал на этаж выше. Дверь в его комнату была приоткрыта, и я осторожно заглянул. Фрэнки сидел на кровати в позе лотоса, перебирая струны расслабленными пальцами. Казалось, что он их почти не касается, так легко и правильно звучала мелодия. Я не слышал ее раньше, и думаю, что можно рассчитывать на его авторство. Не желая шпионить, я постучался об косяк, чуть больше открывая дверь.

- Я могу почитать у тебя? Хочется послушать, как ты играешь, - Я несмело переступил через порог, замерев, едва войдя в комнату, в которой не был до этого ни разу. Я осматривал помещение, не понимая, что думаю об этом. Тут всего два цвета - черный и белый. Белые обои, белый потолок с черными навесными элементами, черные занавески, черная кровать с белыми простынями, черный стол и белый компьютер. Черный паркет, черные шкафы, черное кресло. На всем этом - мои журавлики. Только белые и черные. И единственное яркое пятно - рисунок, подаренный ему две недели назад, повешенный в черной рамке напротив кровати.

- Добро пожаловать в мое черно-белое царство, - он указал рукой на кресло.
- Спасибо. У тебя уютно, на самом деле. И это, - я повернул голову к рисунку. - Для меня честь. Я рад, что тебе понравилось.
- Это лучший подарок, который я получал когда-либо. И я безмерно горд тем, что смог забрать у тебя то время, которое ты потратил на рисунок.
- Вот как, - я усмехнулся, от смущения прикрывая рот ладошкой. - Тогда гордись еще больше, потому что ты уже забрал две недели моего отпуска, и заберешь еще две.
- Я понимаю, - он опустил пальцы на струны, тихо наигрывая еще одну неизвестную мне мелодию на черной акустике. - И знаешь... Я не хочу, чтобы эти две недели кончались. Я боюсь этого. Боюсь снова остаться один, потому что так привык, что рядом другой человек. Но я знаю, что тебе нужно уехать, и нет ничего, что я могу сказать или сделать, чтобы ты остался. И это нормально, все в порядке.