Холодное утро. Пустая комната. И пасмурное бесцветно-серое небо за окном.
Хану ожидаемо приснился пожар и Минхо, который тянул к нему руки. Но как только Джисон подошел, чтобы помочь ему, — тот превратился в пантеру и напал на него.
Когда он проснулся, он все еще ощущал, как пасть пантеры смыкается на руке. Его пасть. Как клыки вспарывают кожу.
Может, из-за сна или из-за вчерашнего — но на душе было тревожно. Джисону иррационально хотелось к Минхо, несмотря на сон и все, что произошло между ними.
Он ведь чувствует любовь, пока я использую силу? Я готов обманывать себя.
Пусть лучше так, чем никак. Хотя бы так.
Эффект подвесного моста. Все, что происходило с ними, было слишком насыщенным, все краски были сгущенными, вкусы — концентрированными. Неудивительно, что он влюбился так быстро. И так сильно.
Он не мог себя узнать. Обычно деятельный и живой, он должен был уже ломануться искать способ снять проклятие, которое, если верить истории Хоа, сам на себя наложил Минхо. Но он чувствовал только опустошение от всего, что произошло.
Получалось, что Минхо невероятно сильно любил человека с прекрасной душой и теперь каждый день видит его в зеркале. Уже несколько сотен лет. Я и сам влюбился в него же, господи. Как можно соперничать с чем-то подобным...?
Джисон сел, спуская ноги с кровати, и, уперевшись на них локтями, закрыл лицо руками.
Вокруг него будто в мгновение ока образовалась клетка из его же страхов и неуверенности. Он сидел один в самом центре и ощущал только безысходность. Чуда ждать неоткуда. Можно, конечно, сесть прямо здесь и сдохнуть от тоски.
А можно послать все нахер, и будь что будет.
Он поднялся с кровати. Обещал ведь не делать себе хуже.
Сейчас остаться в комнате и переживать — означало вредить себе.
Он принял горячий душ и спустился в столовую. Не есть, просто послушать. Убедиться, что у всех остальных все по-прежнему, что вчерашняя ночь только его жизнь перевернула вверх дном.
В столовой стоял обычный гвалт. Было время обеда, и народу хватало. Хан поймал себя на мысли, что выискивает в толпе вполне конкретное лицо.
91/388
Как влюбленный школьник, ей-богу.
У ребят была новая тема для обсуждения: нападение цзянши, конечно, не прошло незамеченным. Почти никто не знал, что Минхо был сильно ранен, в основном ребята обсуждали эффективные способы убийства вампиров и разные приемчики против них. За одним из угловых столиков сидели Феликс и Чанбин, о чем-то негромко переговариваясь.
— Не против, если я присяду?
— А? — Феликс выглядел немного растерянным, — да, конечно. Как ты? — он кивнул на левую руку. Чанбин крутил в руках наушники и с интересом разглядывал его.
— Порядок. Спасибо, что помог тогда.
— Ерунда, — они помолчали, — ты говорил с ним?
— После? Эм, да, — Джисон неопределенно пожал плечами, — вроде того.
— То есть он не знает? — Феликс щурил свои медовые глаза.
— Чего не знает?
— Что ты любишь его, — Чанбин смотрел с вызовом и полуулыбкой.
Из чужих уст это звучало примерно как...гильотина. Вжух, и голова Джисона покатилась по полу столовой.
— Это...слишком сильное заявление.
Чанбин хмыкнул. Феликс смущенно опустил глаза.
— Если ты планировал сохранить это в тайне, тебе стоило спасать его как-то иначе. Например, не крыть всех матом направо и налево с безумными глазами за то, что ему не помогают. И не попрекать Чана за его прошлую смерть. И не рисковать своей жизнью ради попытки...
— Достаточно, я понял, — Хан поднял руку и склонил голову.
— Да? А то я только начал, — Чанбин ободряюще улыбнулся. Джисон взъерошил волосы на затылке.
— Если серьезно, не представляю, каково тебе сейчас, — Феликс рассеянно смотрел в сторону, на шумный зал столовой, и, кажется, мыслями был где-то далеко.
Джисон встретился с ним взглядом. Он знал про Минхо. И понял, что Джисон тоже знает.
Они помолчали. Что тут можно было сказать.
— Не буду врать, но что бы ты ни выбрал — просто не будет. Даже будь он...чуть
более обычным, — а не проклятым четырехсотлетним котом, дополнил про себя 92/388
