Темнота была безразлично холодной и пустой.
Джисон поднялся на ноги и огляделся вокруг: абсолютно никакой информации — ни света, ни звуков, со всех сторон абсолютная чернота. Даже собственную руку разглядеть не удавалось, как и услышать собственного голоса.
Чувствовалось постороннее вмешательство в его желания, очень хотелось свернуться клубочком и обнять колени, чтобы унять дрожь, а потом закрыть глаза и надеяться, что все, что произошло в кампусе, — отвратительный сон.
Вот только... вряд ли это был сон.
Должен быть способ выйти из этого состояния.
Он нужен там, он не может просто спать... Сейчас он нужен Минхо как никогда. Перестав бестолково вертеться, Хан задумался.
Как найти выход, если чувства не дают никакой информации?
Можно выбрать одно направление и идти вперед. Все лучше, чем стоять на месте. Он сделал несколько неуверенных шагов, постепенно ускоряясь, а потом побежал.
Невозможно было уследить за течением времени — терялся счет часам. Он бежал, кажется, несколько минут, а может, дней, прежде чем услышал на отдалении тихий срывающийся плач.
Теперь он шел на звук, постепенно становившийся все отчетливее. Плакал мужчина, низким басовитым голосом, задыхаясь и всхлипывая. Иногда он кричал, но так придушено, как будто сил у него совсем не осталось.
Подойдя практически вплотную, Джисон наконец узнал голос. И уже спустя пару мгновений увидел Феликса, сидящего прямо на земле, — вернее на той горизонтальной плоскости, которая была здесь вместо этого, — обхватив колени и уткнувшись в них лбом. Почему-то он видел его четко, а свое собственное тело до сих пор не мог разглядеть в темноте — должно быть, потому что Феликс управлял сном.
«Феликс», — робко позвал Хан.
Он продолжал плакать, будто не слыша. Впрочем, себя Джисон тоже не слышал.
Тогда Хан присел рядом с ним и осторожно положил ладонь на платиновые волосы. Парень сразу поднял голову, будто слепой уставившись в темноту. Через пару мгновений он вытер слезы и как будто с трудом сфокусировал взгляд на Хане.
— Джисон... как ты нашел меня?
«Услышал плач и крики и пошел вперед. Почему ты кричал? Чанбин.?» — он боялся произносить это. Боялся услышать самое худшее.
358/388
Феликс помотал головой.
— Нет, слава богу, нет. Он без сознания, но... будет в порядке. Если хоть кто-то из нас вообще будет в порядке...
«Тогда почему ты плачешь?»
— Это... — его взгляд растерянно опустился вниз, — это обратная сторона моей силы. Когда я сплю, я всегда вижу кошмары. Мне нельзя было засыпать, но я использовал слишком много сил и вырубился.
То, каким обыденным тоном он об этом говорил, пугало. «Подожди, всегда? Но как ты еще с ума не сошел?»
— Раньше у меня получалось не кричать и не плакать. Я привык, — он пожал плечами, едва заметно всхлипывая, — но Чанбин... Он блокировал мою силу во сне, и я спал спокойно. Каждую ночь, на протяжении многих лет. Из-за этого... теперь мне без него тяжело.
На несколько мгновений повисла тишина. Феликс рассеянно смотрел в темноту и иногда подрагивал от прерывистого дыхания, а Джисон просто не знал, что сказать. Теперь стало понятно, что Чанбин имел в виду, когда говорил о своем предназначении.
«Разве ты не можешь проснуться?»
— Нет, — Феликс покачал головой, а потом поправился. — Я могу в экстренном случае, но тогда буду полностью истощен и не смогу использовать силу. Сейчас это не вариант. Пока у нас есть передышка...
«Передышка? О чем ты?» — Хан перебил его, не дав договорить.
— Атака заглохла. Мы все еще в осаде, но на верхних этажах вампиров нет, а входы забаррикадированы. Чонин потушил пожар. В какой-то момент мертвецов станет слишком много и они пробьются, но пока есть возможность немного восстановить силы.
Джисон издал горький смешок. «Восстановить силы для чего?»
Взгляд Феликса вмиг похолодел, каким-то образом делая черты его лица еще острее.
— Не думал, что мне придется говорить это тебе. Да. Ты все понял правильно. Для последнего боя. Или для нескольких, если получится. Потому что другого выхода у нас нет, — его голос стал еще ниже, Хан ощущал вибрацию в руке, которая лежала на его плече. — Ты, может быть, уже опустил руки из-за того, что произошло с Минхо и Ван. Но каждый из нас все еще помнит, что тут есть те, кого мы должны защищать. Так долго, как только сможем.
«Я... » — жгучая вина прилила к щекам в расплату за малодушие, — «Прости».
359/388
