Срок, который я проведу с тобой

Часть 1

Дверь в камеру открывается, запуская в нее новоприбывшего. Молодой человек с короткими светлыми волосами, длинной чуть длиннее мочки ушей, лежит на нижней койке, совершенно один, и читает книгу. Голубые глаза от чтения отрываются и поднимаются на вошедшего, одаривая холодом.

— Мацуно, принимай новенького.

— Я ведь одиночный, камер мало что ли? — прокуренный тоненький голос слегка ворчлив, но в нем проглядывается нотка недовольства.

— Тебя забыли спросить. — он толкает розоволосого внутрь и закрывает за собой дверь. Блондин осматривает его. Высок, выше него головы на полторы, худощав, но жилист.

— А поосторожнее можно? — проворчал розоволосый и отряхнув невидимую пыль упер руки в боки смотря на парня.

— Чифую, — представился тот, снова уводя взгляд в книгу.

— Санзу Харучиё, — решил тот представиться полностью.

Пройдя в глубь камеры, он устало вздохнул и, забравшись на второй ярус кровати, оперся спиной о стену, а из кармана джинс, одежду ему сменную еще не дали, достал нож-бабочку, начав крутить ей в руке. Из-за того, что его старший брат был весьма влиятельной шишкой в полиции, его даже особо досматривать не стали.

Тишину в камере нарушал звон биения металла о метал. Свисая со второго этажа, вместе с рукой, в которой и была «бабочка», Санзу посмотрел на парня.

— Может, хоть расскажешь что-нибудь, раз в одну камеру посадили? А то смотри, я отсюда выйти собираюсь как минимум через месяц, хоть и впаяли десятку за два покушения на убийство, — на его лице появилась ухмылка.

— Не вижу смысла, — ответил тот слегка раздражённо. — Могу только совет дать. Хочешь выжить — не раскидывайся такими словами налево направо. — Чифую поднял взгляд с книги на нового соседа, — а то тебе эту бабочку в глотку запихнут. И фамилии не спросят.

Снова взгляд направлен в книгу, тот похоже в разговоре был не слишком заинтересован. — Я не актёр погорелого театра, тешить тебя историями.

Цокнув недовольно, розоволосый вернулся к своему прежнему занятию.

Минут через десять дверь камеры открылась, а в неё вошёл высокий парень лет 25. Санзу аж подскочил на койке.

— Санзу, когда ты уже угомонишься? Кого на этот раз ты кокнуть успел? — парень перевёл взгляд на блондина. — Прошу прощения, если отвлекаю. Переговорная занята.

— Ну, одного мужика пырнул, но тот выжил каким-то чудом, ну и его ребёнка хотел убить, — спокойно ответил розоволосый своему брату. Акаши (предположим, его зовут так), был старше Санзу на пару лет, но интеллектом уходил далеко вперед. — Я тебя вытащу, но это первый и последний раз. Мать сума сходит уже, — тяжело вздохнул старший и, попрощавшись вышел из камеры, а следом её закрыли.

— Чудовище, — цокнул сосед, сделав умоключение о новом соседе. Даже на ребёнка позарился. Такого тот точно не мог понять. Он перелистнул страницу, совершенно спокойно продолжая сидеть в том же положении, что и раньше. Словно и не говорил ничего.

Обернувшись, Санзу подошёл к новому соседу и, забрав книгу порвал её, бросив в сторону.

— Тогда ты зануда. Если бы этот урод на мою девушку не покусился, то меня тут и не было бы, — сделал вывод Харучиё, а после, приблизившись к парню, засмотрелся на его грудь. Если быть точнее на татуировку, что торчала из-под робы, и даже не смущаясь, потянул воротник вниз, пытаясь разглядеть ту.

— А это что? — ему всегда было интересно, на что способна фантазия человека и какие узоры или изображение они хотят оставить на своём теле. Скорее профессиональный интерес. Заметив, что та была ненастоящей, он издал смешок хитро посмотрев.

— Куда уставился, придурок? Девушка отшила, и ты в геи записался?! — тот руку его одёрнул, ногой в колено ударил и одним ловким движением повалил розового на каменный пол, прижимая коленом в спину, а руку заломил за спину.

— Даже близко ко мне не подходи, понял? Или я тебя прикончу раньше, чем тобой захотят полакомиться соседи.

— Эй! Это был чисто профессиональный интерес! Я работал тату мастером. Татуировка знакомая вот и всё! — запротестовал розоволосый, начав ерзать под парнем.

— Отпусти ты руку! Только недавно зажила! — уточнил он, так как та ещё ныла после гипса.

Блондин его отпустил, а сам пошел и собрал страницы, что были разбросаны по всей камере. Вернувшись в кровать, он разложил страницы в нужном порядке и вернулся к чтению, словно ничего и не произошло.