Срок, который я проведу с тобой

Часть 2

Только прозвучал отбой, как свет в камере погас сам собой, заменяясь на тусклое голубое свечение. Сложив под подушку то, что ещё недавно было цельной книгой, проживалец с первого этажа кровати улегся, прикрывая глаза.

Розоволосый скинул с себя полностью одежду, и прямо со второго этажа на пол сбросил, так как привык так спать. Накрывшись одеялом, он достал из-под подушки нож, водя им по стене, выцарапывая узоры.

— Слушай, а ты сюда за что попал? — он снова свесил голову, смотря на сокамерника. Такой спокойный. Этот розовый точно вообще убить кого-то мог?!

— Убил одного болтливого типа, что мне спать мешал, — блондин один глаз приоткрыл, смотря на соседа снизу вверх, а потом закрыл его, шумно выдохнул и произнёс равнодушно:

— Тройное убийство. Застал жениха сестры за изменой, а девка беременна была. — говорил он совершенно спокойно, будто это и правда могло быть так. Чифуя Мацуно числился здесь уже год из пятнадцати, что ему было назначено.

— Не поверю. Ты слишком смазливый для подобного, — Санзу издал смешок и, пересев к новому знакомому, без какой-либо толики стеснения. Ну а чего ему стесняться? Они же оба парни всё-таки.

— Ты чего это ко мне в чем мать родила? — парнишка смутился и покраснел, когда открыл глаза, чтоб наорать на соседа.

— Извращенец что-ли?! — почти завопил тот. Ну, хоть какие-то эмоции, — или жить надоело? Я тебе сейчас устрою сладкую жизнь. Прикройся, гомосятина!

— Ты чего завёлся то так? — Он, не понимая, посмотрел на соседа. — На себя в ванной такая же реакция, когда хуй свой видишь? — решил тот отшутиться. Однако, шутка вышла из разряда, сам пошутил, сам посмеялся. — Принципиально теперь не оденусь, могу ещё им перед лицом покрутить, — на лице его появилась ехидная ухмылочка.

— Фу, мерзость какая, — блондин лицо искривил в недовольстве. Делай, что хочешь, дай поспать. — профырчал он и улегся обратно на подушку, накрываясь с головой, — так и будешь всю ночь тут сидеть? Учти, моё терпение не железное!

— Камера общая, правил нет, так что да. Буду сидеть здесь всю-ю-ю ночь. Если ещё и фантазия не подведёт, то может ещё и подрочу, — его забавляла реакция блондина из-за чего Санзу и решил его вывести из себя. Даже если и убьёт, то у него нет того, кто волновался бы за него. Старший брат ради приличия сказал, что за того мать волнуется, а семьи у того не было.

Проведя пару раз рукой по плоти, он издал томный стон, будто нарочно издевался.

— Совсем конченый? — Чифую подскочил из-под одеяла, уставившись раздражённо на соседа. Он всё понял по его довольной роже — просто нашёл способ как себя развлечь.

— Если спать не ляжешь сейчас же, то пожалеешь, что я тебя не убью. Могу пообещать.

— Да хоть убей, всё равно кроме работы меня там ничего, и никто не ждет, — издав смешок, Харучие решил в наглую занять место блондина, раз тот сам же его поспешил покинуть.

— Да и к тому же, я устал, у меня стресс, я его снять привычным для себя способом не могу? Что-то не нравится — заткни уши подушкой.

Он на него посмотрел взглядом «ну точно конченный». А потом как-то устало потёр переносицу. Не хватало ему ещё себе срок добавить за убийство соседа. Молча забравшись на второй ярус, блондин укутался в чужое одеяло. Спать он хотел куда больше, чем спорить дальше. Хочет спать внизу? Пожалуйста. Пусть спит. Только бы его не трогал.

На втором ярусе было непривычно. Он снизу спал столько времени, даже ручкой успел заметки нанести на досках, что держат матрас второго яруса. А тут столько пространства, что оно буквально давило. Мацуно прикрыл глаза и в очередной раз вздохнул.

— Чего притих? Дрочишь? — зачем-то спросил он. Ну вот и зачем рот открывал? Тот только притих.

— Скорее ты на извращенца сейчас похож. Интересоваться подобным у порядочного человека, фу как не культурно! — издав смешок сказал тот. А ведь Санзу не шутил, когда сказал, что стресс решил снять, вот и притих, пытаясь не мешать соседу. Правда предательский стон хоть и тихий всё-таки вырвался.

Блондин пискнул только представив о том, что творит тот придурошный в ЕГО постели.

— Фу, блять, извращенец, — закинув подушку на лицо, тот промычал что-то невнятное и притих. Так и уснул с подушкой на лице. Усталость взяла свое, а последней мыслью перед отключкой было то, что покоя в камере теперь явно не будет.