Я тебе изменяю

Глава 9

* * *
Ключ с шумом повернулся в замке и он устало шагнул в темную прихожую.
Прислонился спиной к двери, бессильно выдохнул. День выдался сумасшедшим: казалось, что все кругом сговорились против него. На работе – сплошные проблемы, слетевшие сделки, бестолковые сотрудники, которые не могут разрешить ничего самостоятельно... А дома... а дома у него теперь и вовсе не было.
Он машинально втянул в себя воздух, будто надеясь, что уловит аппетитные запахи еды, которые встречали его каждый вечер: Лиса всегда готовила к его приходу ужин, умея удивить и чем-то новым, и побаловать любимыми блюдами...
По груди расползлось чувство чудовищной пустоты. Он глубоко вдохнул, пытаясь заполнить этот вакуум хоть чем-то, пусть даже таким же пустым воздухом, и в этот момент нос уловил запах, от которого его мгновенно затошнило.
Опять?..
Он любил мать. Ценил все, что она ему дала и все, что для него сделала. Но в последнее время ее приступы стали настолько частыми, что на ум все чаще приходили крамольные мысли: сколько правды было в ее жалобах на здоровье? А сколько... желания обратить на себя внимание?

– Чонгуууук... – донесся из комнаты пугающий стон. – Чонгук, это тыыы?
Сердце мигом скакнуло к горлу. Ну что же он стоит тут, как последний дурак? А если маме на самом деле плохо, если она умирает?..
Он отбросил прочь кейс и, как был, прямо в обуви ворвался в гостиную...
Она полулежала на своей любимой оттоманке. Глаза мученически закатаны, рука прижата к груди в жесте какого-то отчаяния...
– Мама! Мама, что с тобой?
Он испуганно склонился над ней, принялся зачем-то нащупывать пульс... Мать издала очередной, полный страдания стон, и слабым голосом ответила:
– Плохо... мне плохо...
– Я вызываю скорую! – решительно заявил Чонгуу, хватаясь за телефон.
Ее рука поразительно прытко его остановила, перехватив запястье.
– Нет... просто подай мне воды... нужно принять таблетки, а у меня нет сил встать...
Он нахмурился, но покорно поплелся на кухню за стаканом воды. Невольные подозрения снова зашевелились в голове, но он зло отогнал их прочь.
– Тебе помочь? – спросил, вновь нагнувшись к матери, машинально рассматривая ее бледное, измученное лицо.
– Да, поднеси воды...
Он помог ей попить, снова выпрямился, замерев возле нее, как почетный страж в ожидании новых приказов... Не решаясь нарушить вопросами ее покой, тревожно вслушиваясь в частое дыхание...
– Мама, может, приляжешь на диван? – наконец предложил, не в силах смотреть на эти мучения, не зная куда деть себя самого.
– Да, помоги мне...
Он осторожно довел ее до дивана, помог поудобнее лечь. Когда ее дыхание немного выровнялось, все же рискнул спросить:
– Что случилось, мам?
Она резко распахнула глаза. Его напугал ее взгляд: такой злой, такой резонирующий с ее несчастным, изможденным лицом...
– Это все твоя жена!
Он вздрогнул от этого вскрика, но еще больше – от удивления. Сердце забилось чаще, тревожно-сладко заныло...
– Лиса?..
– А у тебя есть еще какая-то?
Он коротко качнул головой. Глупо вышло. Вся эта ситуация, все случившееся, все сказанное, все ранившее... так глупо, безнадежно глупо это все вышло.
– Лиса была здесь? – спросил коротко, не в состоянии даже представить, что жена пошла бы на такой шаг.
– Нет, конечно! Мне пришлось ехать к ней – в такую жару, невыносимую духоту! – чтобы увидеть своего внука, моего Тео!
– И что же произошло? Лиса не дала тебе с ним увидеться?
– Хуже! Я сказала ей, что готова взять Тео с собой в санаторий, а она нахамила мне! В ответ на мою доброту! Да многих других бабушек не заставишь и часа посидеть с внучками, а я готова была возиться с ним целую неделю! Вот говорила же я тебе, что она неблагодарная!
Голос матери стремительно набирал обороты, живо лишившись былой слабости и страдания. Чонгук автоматически хмыкнул: он бы сильно удивился, если бы Лиса позволила забрать Тео на целую неделю. Она была идеальной матерью... и женой.
– Она имеет право не отпускать его, – рассеянно возразил он матери.
И тут же ощутил, как ее глаза впились в него, как два остро заточенных кинжала.
– Ты не понимаешь, что говоришь! Ребенка нужно от нее изолировать и как можно скорее! Наш Тео не должен быть окружен какими-то посторонними мужиками!
Последняя фраза попала в цель: Чонгука словно ушатом ледяной воды окатило при мысли о каких-то мужиках рядом с Лисой... то есть, с сыном.
– С ней был мужчина? – поинтересовался он резко.
Мать замешкалась. Возникло ощущение, что она взвешивает в голове, какой ответ будет более выгоден...
– Не знаю! – воскликнула наконец нетерпеливо. – Может, и был! Да ты ведь и сам все видел, во всем убедился!
Губы Чонгука недовольно, презрительно поджались. Это было правдой. Он самолично удостоверился, что для Лисы их брак ни черта не стоил и что она весьма быстро нашла ему замену...
А может, нашла уже давно?..
– Я сказала ей, что мы этого так не оставим! – решительно продолжала мать. – Сказала, что мы в любом случае заберем у нее Тео!
Последние слова вонзились в затуманенное ревностью сознание, отрезвили, заставили пораженно уставиться на мать...
– Ты сделала... что?
– То, что давно и следовало! А тебе надо поторопить этого Намджуна, иначе твоя жена развратит нашего мальчика!
Прилив злости, который вдруг испытал, был неожиданным даже для самого Чонгука. Сжав кулаки, он вскочил на ноги, навис над матерью и отчеканил:
– Тебе не следовало вмешиваться! Мы бы со всем разобрались сами!
– Не кричи на мать!
Она беспомощно всхлипнула, отвернулась от него, тяжело заохала...
Но внутри отчего-то ничто не дрогнуло. Ну как она не понимала, что в его отношениях с женой сейчас все и так было до крайности плохо? Зачем пыталась сделать еще хуже?
Он невидящим взглядом обвел квартиру. Черт, да что он вообще тут делал? Почему приперся сюда, как покорный щенок в поисках хозяйки?
Да потому что боялся остаться один. Потому что уже остался...
Но жить с матерью явно был не выход. Как смеялась бы над ним сейчас Лиса, как прошлась бы по его привязанности к материнской юбке!
Стало тошно. От себя самого. От жизни, которую вел...
Он решительно пересек гостиную, подхватил столик с материнскими снадобьями и с шумом опустил его рядом с диваном. Мать наблюдала за ним округлившимися, испуганными глазами...
Снова накатил стыд. За то, что был с ней резок, за то, как собирался поступить...
Но остановиться он уже не мог. Кивнул на столик, коротко бросил:
– Вот твои лекарства, мама. Станет снова плохо – прими их или звони в скорую. А я пошел...
Он развернулся, всей спиной чувствуя тяжесть, которую обрушивал на него материнский взгляд... Хотелось обернуться, извиниться, покаяться...
Но он молча вышел в прихожую.
– Чонгук!.. – последнее, что слышал перед тем, как захлопнуть дверь.
А после наступила тишина.