Я тебе изменяю

Глава 21

* * *
Все, что я могла теперь сделать, чтобы самосохраниться и – главное – сохранить чувство спокойствия для того, чтобы Теодор, видя меня, не переживал – делать вид, что ничего не произошло. Удавалось это с трудом, но я справлялась.
Наверно, потому, что так и не поверила до конца Чонгуку после его первого признания в измене. Наверно, потому, что так и не простила его жестоких слов и того поведения, которое можно было назвать лишь словом «отвратительное».
– Лиса, ну ты вообще у меня скоро исхудаешь донельзя! – первое, что сказала Джису, когда мы встретились после вполне себе долгого перерыва в общении тет-а-тет.
Просто так складывалось, что мы не виделись, но регулярно обменивались сообщениями в мессенджерах. А на встречи времени как-то не находилось.
– Глупости, – я натянуто улыбнулась и пожала плечами. – Весы показывают не такие прекрасные результаты, которые ты нарисовала.
– Ой, это все фигня!
Джису потянулась ко мне за дежурным поцелуем в щеку. Потом присела возле Тео на корточки и, выудив из кармана короткой джинсовки смешную игрушку, протянула моему сыну. Тот радостно рассмеялся и, схватив подарок, поблагодарил по-своему и умчался в сторону песочницы. Джису же поднялась и, вновь окинув меня взглядом, повторила:
– Это все фигня. Я про цифры на весах. Ты похудела очень сильно! Я тобой горжусь.
Услышь я это несколько дней назад, была бы счастлива. Но сейчас, после того, что со мной в очередной раз сотворил Чонгук, собственные победы показались блеклыми и незначительными.
– Спасибо, – все же проговорила в ответ и указала на скамейку: – Если не будет скучно с мамой, выгуливающей своего ребенка, давай немного поболтаем.
– Лиса... Да мне никогда с тобой не скучно, – искренне заверила Джису и, устроившись на лавке, похлопала рядом с собой. – И давай поболтаем, мне жуть как интересно, что у тебя происходит в жизни.
Я присела рядом и хмыкнула невесело. С одной стороны, происходило очень и очень многое. С другой – я бы многое отдала для того, чтобы мое существование вновь стало простым, понятным и привычным.
Болтая о работе, на которой я вдруг стала уж очень востребованной, о маме, которая мне так помогала, я и Джису избегали темы Чона. И я была благодарна подруге за чуткость, которую она проявляла в сторону столь щепетильной тем. Не хотелось ворошить то, что приносило лишь болезненные ощущения. Впрочем, выбирать мне не пришлось, потому что эти самые ощущения пришли ко мне сами и в таком виде, которого я никак не ожидала.
– Лиса, как хорошо, что я вас здесь нашла!
Я прикрыла глаза, без труда узнавая голос, принадлежащий Сане. Сама нимфа силиконовой долины оказалась рядом со мной и Джису так внезапно, что я успела лишь вдохнуть порцию кислорода, а вот выдохнуть забыла.
Зато моя подруга тут же вскочила и, встав так, чтобы оказаться между мной и любовницей Чонгука, уперла руки в боки:
– Очень хорошо, что вы нас нашли, мисс Вымя! Потому что после того, что я с вами лично сделаю, думаю, вас уже не найдет никто!
Немая сцена, последовавшая за этим, могла бы меня позабавить, если бы я не чувствовала себя в очередной раз так, будто меня окунули в ведро дерьма.
– А я не к вам! – отдышавшись, заявила Сана и, обогнув Джису, начала совать мне в лицо экран телефона, на котором...
Я вот так прямо сходу и не могла понять, что именно запечатлено на нем, ибо в мелькающих картинках явно чрезмерного толка угадывалось нечто похабное. Черт! Неужели Сана притащила и сейчас показывала мне записи того, как они с Чонгуком развлекались?
– Вот! Вот, Оиса, посмотрите! И пусть у вас уже не останется сомнений в том, что ваш муж вам не принадлежит!
Она вертела телефоном то так, то эдак, при этом у меня начался самый настоящий тошнотворный рефлекс. Господи! За что мне все это? Что я сотворила такого, что Чонгук решил настолько низко меня опустить?
– Дамочка! Идите-ка вы и дальше снимать то, что уже наснимали!
Джису, внезапно даже для меня приняв настолько воинственный вид, что казалось, могла растерзать даже толпу мужиков, пихнула Сану, отчего та отступила на пару шагов, но телефон из рук не выпустила. А мгновением позже ее лицо искривилось от ярости, став похожим на уродливую мерзкую маску.
– Не смей меня трогать! – возопила Сана, но агрессию свою выпустила вовсе не на Джису, а на меня.
И один бог ведал, чем могла окончиться ее попытка добраться до моего лица, когда любовница Чонгука бросилась к нему с растопыренными ногтями, если бы не точный удар.
Нанесенный объемной сумкой.
Принадлежащей... Чон Юджин.
– Похабница! Не смей! Трогать! Лису! Ах, ты, дрянь такая! Убирайся! Убирайся вон!
Каждый свой выпад свекровь сопровождала попыткой ударить Сану своими пожитками вновь. Какие-то из них достигали цели и, слава всем святым, нимфа не рассыпалась от них в труху. Хотя, я бы не отказалась посмотреть на то, как ее прах развеивается по ветру.
Наконец, Сана была смещена с поля боя в ту сторону, откуда смогла сбежать, при этом делая вид, что ничего особенного не произошло. Когда же она исчезла из виду, а мы с Джису удивленно переглянулись, Чон Юджин сдула прядку со лба и, повернувшись к нам, сказала:
– Лиса... мы можем поговорить? По-человечески... по-настоящему?
– Как не говорили никогда? – язвительно спросила Джису, но, поймав мой взгляд, которым я всячески сигнализировала ей, что благодарна, но дальше справлюсь сама, вскинула руки и добавила: – Присмотрю за Тео. И если что – я рядом.
Я же кивнула Юджин на скамейку, стоявшую чуть поодаль, и свекровь, стеснительно улыбнувшись, прошествовала в указанном направлении.
– Извини, что я без приглашения, – в первую очередь сказала Чон Юджин, отчего мои глаза, должно быть, весьма заметно округлились.
Заметив это, она уперлась взглядом в землю: кажется, я никогда еще не видела ее настолько смущенной, настолько... неуверенной.
Нет, Юджин, которую я помнила, всегда и все знала лучше всех и не сомневалась ни в чем. Ни в том, какой суп лучше варить для ее сына, ни в том, какая женщина ему больше подходит.
Я прислушалась к себе: странно, но былой горечи по этому поводу больше не было. Наверно, от того, что нам со свекровью было уже нечего делить.
Видимо, сочтя мое молчание за осуждение, Чон Юджин поспешно выпалила вдогонку:
– Лиса, я просто гуляла неподалеку и...
– Неподалеку от моего дома? – не скрыла я своего удивления.
Юджин вдруг смутилась еще сильнее.
– Ну, у вас ведь парк прямо через дорогу. Я там и была...
Это пояснение сбило с толку еще больше. Что вообще происходило? Насколько я знала свою свекровь, она из дома лишний раз прежде не выходила, предпочитая обществу людей компанию своих лекарств. И сына, конечно же.
Похоже, все эмоции ясно читались у меня на лице, потому что она легонько махнула рукой, словно закрывая этим тему, и добавила:
– В общем, я была неподалеку и увидела Сану. Пошла за ней, а тут... такое...
Свекровь поморщилась: отвращение к этой идеальной кандидатке в пару моему мужу было ясно написано на ее лице. Меня могло бы это даже рассмешить, но сил не осталось даже на улыбку.
– Вы хотели поговорить, кажется, – заметила со значением и наблюдала, как свекровь неловко помяла пальцами ручку своего грозного оружия – сумки.
– На самом деле я хотела просто сделать то, что стоило сделать уже давно... попросить прощения.
Наверно, высыпь она на меня все проклятия и оскорбления, существующие в этом мире, я и то удивилась бы меньше. Ее ненависть была привычна и даже понятна, а вот эта, новая Чон Юджин, меня даже немного... пугала. Потому что я больше не представляла, с кем имею дело.
– С чего вдруг? – только и сорвалось с губ в ответ.
Она помолчала некоторое время, все так же глядя на свои руки, мнущие сумку, прежде, чем отважиться поднять на меня глаза. И я видела – это действительно далось ей с трудом.
И все же Юджин прямо встретила мой взгляд и в ее глазах стояло столько боли и раскаяния, что теперь уже мне захотелось увести взор в сторону, потому что стало вдруг невозможно это выдерживать.
– Инфаркты творят чудеса, – наконец произнесла она с грустной, ломаной улыбкой. – Я много думала там, в больнице. Обо всем. О том, что довела сына до того, что он на меня наорал. О том, что сделала его несчастным, хотя хотела прямо противоположного, воображая, будто знаю, что для него лучше... А теперь понимаю: счастлив он был только с тобой. И это его выбор, осуждать который я не имела права.
Ее губы резко поджались, скривились, как от отвращения.
– Лиса, я даже выразить не могу, как жалею о том, что пыталась свести Чонгука с этой...
– Похабницей? – невольно улыбнулась я.
– Именно.
Мы ненадолго замолчали, каждая, очевидно, думая о чем-то своем. Наконец я произнесла:
– Хотелось бы верить вам, Чон Юджин, но... люди ведь не меняются.
– Меняются! – с неожиданным жаром заявила свекровь. – Но я и не прошу мне верить, я просто...
– Хотите очистить свою совесть?
– Хочу, чтобы ты знала, что я очень сожалею.
Я пожала плечами:
– И что теперь толку, Чон Юджин? Мы с Чонгуком разводимся.
Хотелось добавить «как вы и мечтали», но я проявила чудеса выдержки.
– Знаешь, Лиса... – раздумчиво произнесла она в ответ. – Я только недавно поняла, как порой полезно поставить себя на место другого человека.
– Что вы имеете в виду?
– Я отпустила Чонгука. Отпустила, когда встретила человека, который показал мне, что жить надо не прошлым – настоящим. Я хотела, как лучше, но, кажется, только обидела сына своим поступком...
Я обдумывала ее слова несколько секунд, а потом, не сдержавшись, расхохоталась.
– Вот оно чтооо, – протянула, отсмеявшись. – Вы, Чон Юджин, как заправский грешник, который попросту пытается купить себе индульгенцию, чтобы начать жизнь с белого листа...
Мои слова явно задели ее: это было видно по побелевшему лицу, по сжатым челюстям. И все же она стерпела это. Невиданная вещь для той Юджин, какой я ее всегда знала.
Может, люди и в самом деле меняются?
– Я это заслужила, – произнесла она после паузы. – И я это принимаю. Но, Лиса, пожалуйста...
Ее тон сделался просительным, в нем ясно сквозило отчаяние.
– Не ставь точку. Я знаю, что Чонгук натворил всякого... но это ведь не его вина – моя. С самого начала. Я так...
Ее голос вдруг сорвался, словно под действием нежданных эмоций, и она резко глотнула воздуха, пытаясь вернуть себе былое спокойствие.
– Я так ждала его, моего мальчика, – продолжила наконец, но губы ее все равно дрожали, выдавая слабость. – Столько неудачных попыток, столько боли, столько слез, столько страхов... Он для меня всем миром стал, понимаешь, Лиса? А уж когда его отец умер... любовь к сыну приобрела вселенские масштабы. Я слишком пеклась о нем, потому что он – все, что у меня было. Я поступала неправильно, воспитала не так – но это не со зла. От любви. Просто не могла по-другому.
У меня не поднялся язык осудить ее или даже прервать эту исповедь. Она, наверно, была права. В том, что мы не знаем, как там – на месте другого человека.

– Я настолько жила Чонгуком, что, по сути, у меня не осталось своей собственной жизни. Поэтому я жила его жизнью... вмешивалась в нее, диктовала, как лучше...
Она жадно глотнула внезапно иссякший в легких воздух и решительно продолжила:
– Все его грехи – это прежде всего мои грехи. Суди меня, ненавидь меня, но, пожалуйста... попытайся его понять. Он ведь неплохой человек, ты сама знаешь. Ты же разглядела в нем что-то, раз вышла за него замуж...
Перед глазами встал Чонгук: такой, каким я его встретила впервые. Такой, в какого безоглядно влюбилась...
Горечь и тоска зашевелились внутри, но я не могла позволить этим чувствам диктовать мне, что делать. Они были чертовски плохими советчиками в подобной ситуации.
– Отдам вам должное, Чон Юджин, – ответила свекрови, подавив непрошеные эмоции. – Вы действительно постарались на славу. Но и Чонгуку уже не пять лет – к сорока годам пора бы уже нести ответственность за свои поступки и жить собственной головой.
Сказав это, я поднялась со скамейки и отыскала глазами сына в компании других детей.
– Я не могу сказать, что прощаю вас, – проговорила размеренно, – но и ненависти у меня нет. Вы – бабушка Тео и останетесь ею навсегда, как и Чонгук – его отцом. Тео любит вас обоих и я никогда не стану препятствовать тому, чтобы вы и ваш сын с ним виделись. Но на этом – все. Пожалуйста, не нужно больше этих разговоров. Не нужно бередить мне душу, в которую вы оба так смачно наплевали. И если действительно раскаиваетесь хоть немного – просто дайте мне спокойно жить. Я ведь больше ничего не прошу.
Договорив, я оторвала взгляд от Тео и повернулась к свекрови... почти уже бывшей свекрови.
– До свидания, Чон Юджин. Захотите увидеть Тео – просто позвоните.
Кинув на нее последний взгляд, я пошла к сыну, который тоже для меня теперь стал целым миром.
Но я знала, что никогда не сделаю из него подобия его отца. И за этот урок можно было даже быть благодарной Чон Юджин.