МОИ записи АРТОН

Часть 4 «Повеселимся?»

Как я уже говорила, прошло несколько дней. А значительная тяга к пленительному художнику, живущему в доме парня, все никак не хотела проходить… Антон пытался разобраться в себе и в своих обременительных мыслях. Ему было тяжело. Он сроду не чувствовал такой сильной притягательности. То самое чувство, в глубине души, которое заставляло тело атрофироваться от мозга, и быть в порабощении сердца. Когда не чувствуешь ничего. И замираешь. Тело отказывается подавляться разумному влиянию.

На него хочется смотреть вечно. Хочется прижаться к нему, приластиться, и обнимать так долго, пока не перестанет биться сердце. Однако, есть много но, что мешает отдаться чувствам, и забросить свою тревогу куда подальше в обветшалый чулан. Никогда ему не удавалось испытать сие чувство. Этот комок в горле, вероятно, настолько велик, что даже если попробовать заговорить, послышится только сиплый голосок. Но Антон уже и не пытался. Он перестал говорить с ним. Он перестал упоминать его имя. Но в своих снах, он искренне желал его. Во всех смыслах и понятиях. Он не выходил из головы. Он поселился в ней, и колотил молоточком каждую минуту, секунду, этого длительного пребывания Арсения здесь. Он заполнил собой, будто все пространство. И лишних мыслей не осталось. И кислорода тоже, каждый раз проходя мимо него, он чувствовал, что воздуха совсем нет. Его что-то душит. Так усердно и настойчиво. Как справляться с этим?

***

      За громадной постройкой, под названием — его дом, находились вариации различных фруктовых деревьев. Антон комфортабельно уселся под распущенными, пышными ветками груши. Рядом с ним стояла плетёная корзинка, в которую он собрал плоды сочного фрукта. Шаст увлечённо читал книгу Драйзера, поедая грушу, сок которой сочился и стекал по пальцам. Антон откладывая фрукт, все ещё увлечённый трагичным романом, облизывал кончики своих пальцев от сладкого сока, который норовился стечь на книгу. Глаза парня настолько увлечённо бегали по строчкам книги, что он даже не заметил, как над ним склонился «объект его воздыханий». Арсений, не скрывая эмоционального восторга при виде юноши, разглядывал, как тот елейно облизывал пальчики, продолжая пережевывать грушу.

      — Американская трагедия?! Хороший роман. Читал его как-то на днях, — послышался голос над кучерявой макушкой парня.

Антон встрепенулся от неожиданности, а капля сока с громким звуком, тяжело шлепнулась на страницу, разъедая тонкую, старинную, советскую бумагу. Антон медленно поднял глаза, убедившись кто над ним стоит, и смущенно стал тереть пальцем по влажной и липкой стопке страниц. Отвечать он и не собирался, Попов это понял.