Риск любви |P.M|

6

Пэйтон
«Дайм» – мое самое любимое место в городе. Это идеальный образец кабака: здесь тесно и темно. На бильярдном столе не хватает трех шаров, включая восьмерки. Мишень для дротиков наполовину треснула. Пиво почти всегда разбавлено, а еда покрыта слоем жира, который камнем оседает в желудке.
Но несмотря на все эти недостатки, мне нравится эта дыра. Помещение маленькое, поэтому большие компании сюда не ходят. Клиенты в большинстве своем мужчины, и поэтому это отличное место, куда можно завалиться, если не ищешь секса.
Но Джастина, конечно, это не останавливает. Мой сосед где угодно найдет себе девушку. Приведите его в монастырь, и он совратит монашку. Возьмите его на похороны, и он будет трахаться со скорбящей вдовой в туалете. Или даже прямо на гробе. Этот парень – настоящий кобель.
Прямо сейчас он, заняв столик в углу, целуется с нашей официанткой. Сегодня на обслуживании столов их всего двое, и у одной из них во рту язык Джастина.
Второй официант, чувак с бородой и в очках, то и дело многозначительно покашливает. Но она не обращает на него никакого внимания. Тогда он кричит:

— Рейчел, твой столик ждет!
Девица, задыхаясь, отрывается от губ моего товарища по команде и машет своему коллеге рукой:
— Можешь сам их обслужить? Все чаевые твои.

Похоже, ей больше не нужна эта работа, и это ее способ уволиться, потому что без наказания она точно не останется. Официант-бородач и бармен мрачно переглядываются, и я уверен, что один из них уже позвонил менеджеру.
Пока Джастин лапает в углу официантку, мы смотрим игру «Брюинз» и слушаем жалобы Фрэнса Чилтона по поводу назначенного мною лимита в два пива. Пусть плачется хоть всю ночь, мне все равно. Завтра вечером мы играем с командой Принстона, так что никто не имеет права притащиться на игру с похмельем. Черт, сегодня я даже запретил Рику и Брэю идти куда-нибудь вместе. Не доверяю я их пиво-понг-дуэту.

— Если бы ты мог трахнуть любого хоккеиста, ныне живущего или уже почившего, кто бы это был? – спрашивает Фрэнс у Дмитрия.
Он еще секунду назад говорил про пиво, но вдруг резко сменил тему.
— Что? – в полнейшем недоумении спрашивает Дмитрий. – Ты имеешь в виду хоккеистку?
— И под словом «почивший» ты имеешь в виду, что я буду трахать труп, или спрашиваешь, трахнул бы я ее, будь она жива? – встревает Финн.
— Да нет, я про НХЛ. И никакой некрофилии! – Лицо Фрэнса искажается гримасой ужаса.
— Погоди, так ты спрашиваешь, трахнули бы мы кого-то из парней? – спрашивает один из защитников.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.
— Ну да. Я бы выбрал Бобби Халла. Мне нравятся блондины. А вы, парни?
— Стоп, Чилтон! – вскрикивает Адам Миддлтон, наш самый многообещающий новичок. – Ты гей? – Восемнадцатилетний парень оглядывает сидящих за столом. – Он всегда был геем, и я только что узнаю об этом? Вы все знали?
— Я гей в твоих мечтах, – отзывается Фрэнс.
Первокурсник хмурится.
— Зачем мне мечтать об этом?
— Потому что я великолепен в постели. Ты упускаешь свой шанс.
— Что сейчас происходит? – спрашивает у меня Адам.
Я поджимаю подрагивающие от смеха губы.
— Понятия не имею, мужик.
— Вчера на Гарвард-сквер я слышал, как две девчонки обсуждали эту фигню, – объясняет Фрэнс, приканчивая вторую (и последнюю) бутылку «Сэма Адамса». Он театрально закатывает глаза. – Их выбор был таким банальным! Тайлер Сегин! Сидни Кросби!
— Я бы трахнул Кросби, – отзывается Дмитрий. – Мне даже не нужно думать о какой-нибудь девчонке, чтобы возбудиться. Я просто представляю его статистику.
Все громко смеются. Я чувствую, как в кармане вибрирует телефон, и достаю его.