Привет, сосед!

Глава 13. Лалиса

— И что ты теперь мамке скажешь?
— Буду выкручиваться. — Я разделяю волосы Ланки на пряди и начинаю плести косу. — Определенно лучше оправдаться перед ней и своими родственниками, чем стать частью той семейки.
— Но признай, этот Гук тебе нравится, — похихикивает подруга, треская чипсы.
— Он кретин и шкурник, — констатирую я. — Правда, вовсе не сухарь. Я тебе рассказывала, что он дал в дыню тому ослу, который залил клеем замки в моей машине?
— Нет! — фыркает Ланка, дернувшись и покосившись на меня через плечо. — Я и про клей впервые слышу. Ты в последнее время вообще обо мне забыла. А еще подругой называешься!
По телевизору начинается наш любимый сериал, но события моей жизни куда захватывающей. Пультом убавляю звук и в красках излагаю Ланке ситуацию, изменившую мое отношение к соседу.
— После того я стала к нему присматриваться, — признаюсь, затягивая на косе подруги резинку.
— Кайся, грешница, ты вкрашилась, да?
Туплю взгляд в шкатулку и перебираю заколки. Не могу ответить на этот вопрос. Сложно. Еще вчера я его терпеть не могла, а сегодня, попрощавшись с ним, поняла, что стало тоскливо. С наступлением вечера и подавно завыть хочется. Без Ланки сейчас на стены бы лезла. Прислушивалась бы, не вернулся ли сосед к себе за вещами.
— Ну ты чего, Лис? — Ланка откладывает пачку с чипсами и берет меня за руки. Сжимает пальцы, чтобы приободрить.
— Я не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь, я воспитана быть сильной и не унывать. Но когда вижу беременную в компании мужика, представляю, каково это — быть нужной? Сегодня ночью мне на миг посчастливилось почувствовать себя такой. Поверить, что в моей жизни тоже есть мужчина, который не даст в обиду ни меня, ни мою дочь, позаботится о нас. Наверное, у меня галюны, но она успокаивается, когда он гладит мой живот.
— Ты только нюни не распускай, — просит подруга. — И без этого звездуна тебе личную жизнь устроим.
— С кем? — вздыхаю я. — Вон она — моя личная жизнь, — киваю на телевизор, где на экране героиня сериала драматично размазывает слезы по щекам.
Губы Ланки растягиваются в заговорщической улыбке Чеширского кота. Теребя сережку на ухе, она хитренько сощуривается и огорошивает меня:
— Как насчет отца твоего ребенка?
— Кого?
— Я пока ничего о нем толком не узнала. Некогда было. Клиентки как с ума посходили перед восьмым марта. Короче, он представился… кхм… Сехуном. Брешет, яс дело. Я же четкая чувиха, не каждому под силу. Как увидел меня, так и обомлел. Не его ж поля ягода…
— Лан, ты о чем? — начинаю я паниковать.
— Я тебе по этому поводу позавчера и звонила. Сережки видишь? Знакомые? — Поворачивает ко мне правое ухо, демонстрируя золотой листик с мелким камешком в сердцевине. — Сам объявился!
У меня перед глазами плывет. Комната растворяется, забрасывая меня в прошлое — в шумный бар, в объятия незнакомца, в номер-люкс самого дорогого отеля в городе.
— Встретившись со мной, он скоропостижно свалил. Надеюсь, не скончался, — она образно закатывает глаза в потолок. — Но я запомнила номерок его машины. Регион наш, а это значит — никуда он от нас не денется.
— Ты с ним виделась?! — Я впадаю в ступор.
— Прикинь, он, кажись, сам в ту ночь на рогах был и ничегошеньки не помнит. Решил, что об меня своим пьяным телом терся, — беззаботно хохочет Ланка. — Как будто меня так просто в постель затащить… Ой, прости.
Я поджимаю губы, зло косясь на подругу.
— Почему ты мне сразу не сказала?!
— Я собиралась. А ты по мне новостью о своем соседе жахнула! В двух словах: красивый, не бедствует, врун.
— Вау! — Веду бровями, снова тупясь в шкатулку.
— Кольца на пальце нет, а мне в уши про невесту нассал. Ничего, я уже пацанов подключила. Завтра-послезавтра всю подноготную на него мне выдадут.
Каждое слово Ланки звоном колокола долбит у меня в голове. Он вернулся спустя столько месяцев, чтобы отдать сережку! Или слишком добропорядочный, или тоже думает обо мне. А если, как и я, с отшибленной памятью, то запросто мог Ланки шарахнуться. Она у нас дама, как бы помягче выразиться, своеобразная.
— Что он про сережку сказал? — спрашиваю, занимая свои задрожавшие от волнения пальцы заколками.
— Ой! — Отмахивается Ланка. — Такой абсурд снес…
Звонок в дверь прерывает наш разговор. У меня кровь в жилах сворачивается. Кому что понадобилось в десять вечера? В такой нервирующий момент?
— Погоди. Открою. Но даже не думай спрыгивать. Все мне расскажешь, — предупреждаю я, грозя пальцем, и шлепаю в коридор.
Выглянув в «глазок», вижу того, кого уже не ждала. Я же попрощалась с ним! Он меня не остановил. За день ни разу не позвонил. Не приехал. Сейчас зачем явился? Прибухнул?
Вздохнув, открываю дверь. Чонгук, само собой, без приглашения вваливается в квартиру, вынуждая меня шагнуть назад. Взъерошенный какой-то, хмурый, но трезвый.
— Зачем ты пришел? — Скрещиваю руки на груди.
— Ты забыла свой костюм, — протягивает мне пакет, — и обещала познакомить меня с подружкой.
Пакет швыряю на тумбочку и тут же киваю на дверь.
— Все. На выход. Тебя дома папа ждет.
Он без колебаний захлопывает дверь и делает шаг вперед.
— Обувь! — Указываю ему на туфли.
— Твою мать, — ругается, разуваясь.
— Зря снимаешь. Босым потопаешь отсюда.
— Я отсюда уже никуда не потопаю. — Он рывком бросается ко мне, заставив спиной прижаться к стене. Дышит сбивчиво, возбужденно. Глазами бегает по моему лицу. И медленно подняв руки, ладонями упирается в стену по обе стороны от моей головы. — Ты нереально бешеная, Колобок. Вообще без тормозов. С присвистом, играющим на нервах. Но теперь я в ответе за тебя.
— Глупости это все. Уходи, — выжимаю из себя, уже тысячекратно решив держаться от него и его семьи подальше.
— Да не могу я уйти! — срывается он и кулаком ударяет в стену.
— Эй, там все хорошо? — доносится из гостиной голос Ланки.
— Ты с мужиком, что ли? — обалдевает Чонгук, округляя глаза.
— Это моя подруга, придурок!
Не веря мне, он разворачивается и берет курс в комнату. Мне жутко от мысли, что будь на месте Ланки Джин, Чонгук двинул бы ему в челюсть.
Он застревает на пороге, очумело уставившись на Ланку, сидящую в позе лотоса на полу. Проглотив пережеванную чипсину, она опускает перед собой упаковку и, растерянно глядя на него, произносит:
— Привет.
Чонгука словно бацнули чем-то. Он буквально рябью покрывается, глядя на мою подругу. Да и у той на лице ярко выраженная гримаса удивления. Я думала, она в осадок выпадет, увидев, насколько я недоговариваю о его выдающихся внешних данных. А она смотрит на него, как на одноклассника, случайно встретившегося там, где не ждали. Не охает, не краснеет, не делится со мной немыми впечатлениями в виде искрящихся глаз.
— Ты? — после недолгой, но накалившейся паузы подает голос Чонгука.
— Вы знакомы? — уточняю я, протиснувшись в комнату.
Мой сосед себе ни изменяет: ни на миллиметр не сдвигается с места, чтобы меня пропустить. Зачем? Я же всего-то в своем доме и беременная!
Я выключаю телевизор и жду объяснений.
— Я в трансе, что вы тоже, — признается Ланка, поднимаясь на ноги.
— Не то чтобы знакомы, — включается Чонгук. — Это было досадное недоразумение.
Она вдыхает ртом, чтобы продолжить, но он не дает ей и слово вставить, концентрируя все свое драгоценное внимание на мне.
— Тупое пьяное пялево, — объясняет, лишь сильнее сбивая меня с толку. — Я даже ее имени не запомнил.
— В смысле? — начинаю догонять я. — У вас что, был секс?
Чувствую, как от обиды в горле ком застревает. Умом понимаю, что не должна ревновать Чонгука, а в груди больно, и ничего с этим поделать не могу. Особенно горько от осознания, что он переспал с моей лучшей подругой! После таких вестей умная девушка обычно делает выбор в пользу одного: либо парень, либо дружба. Все совмещать противоестественно! Извращение какое-то…
— Лис, это… — обращается ко мне Ланка, но Чонгук ее снова перебивает.
— Я был синий в дупель! — Опять бросается ко мне, отчего я вздрагиваю. Кладет ладони на мои плечи и, сжав их пальцами, склоняется, заглядывая в мое лицо. В глазах мольба. Я его таким еще никогда не видела. — Мы с тобой даже еще знакомы не были. Я тогда нарезался в дымину, Колобок, отвечаю!
— Колобок? — усмехается Ланка, снова увлеченно хрустя чипсами, будто попкорном в кинотеатре.
— Иди отсюда! — фыркает ей Чонгук.
— Да щаз, ага, дам винта, потому что бог пикапа тявкнул! — огрызается, встав в позу.
Он мотает головой, прикрыв глаза и огорченно выдохнув.
— Черт, я пришел сказать, что мне хреново без тебя. — Вот это новости! Даже моя дочь замирает. Так и вижу, как она ухом к стенке моего живота прижимается, затаив дыхание. — Клянусь, я не знал, что вы подружки.
— Так! — Я отодвигаю его от себя и перевожу взгляд с одного лица на другое. — Когда и где вы познакомились?
Они начинают перебивать друг друга, и я ничего не могу разобрать.
— Колобок, посмотри на нее и на меня… Я только обдолбанный бы с ней замутил…
— Я тебе обо всех своих парнях рассказываю. Он гонит! И корону бы ему лопатой поправить!
— Стоп! — рявкаю. — Давайте я! Дем, это моя лучшая подруга Лана. Лан, это Чонгук, мой сосед.
— Ну это имечко уже ближе к правде, — острит она, разглядывая свой маникюр. — Хотя я совру, если скажу, что ваше соседство меня не удивило. Я так и в церковь начну ходить. Чего молчишь, Сехун? Язык проглотил?
— Се… Сехун? — заикаюсь я.
— Да бли-и-ин… — Чонгук поднимает лицо к потолку и сует руки в карманы джинсов.
— Да расслабь булки, красавчик. Не было у нас с тобой ничо. Иначе ты бы не забыл. — Ланка берет с дивана свою сумочку и достает из нее пачку сигарет и зажигалку. — За это надо покурить. Я выйду на балкон минут на пять. А вы тут пока мои сережки обсудите. — Она указывает на свое ухо. — Одну из которых ты, разиня, посеяла второго августа в номере «тринадцать» отеля «Лагуна» недалеко от бара «Альбатрос», откуда ушла в обнимку с кареглазым брюнетом, — четко выговаривает она каждое слово. — Вот и встретились. Чучела, — хмыкает она и, выйдя на балкон, плотно закрывает за собой дверь.
В комнате воцаряется оглушительная тишина.