Привет, сосед!

Глава 23. Чонгук

Раз этот прекрасный солнечный день с грандиозными планами не смог омрачить гоблин Джехен, это сделал мой отец. Он вообще любитель мерзостных сюрпризов. Человек с прогнившей до основания душой дня прожить не может, не попив чьей-то крови.
Мать встречает меня у дверей гостиной. Заведенная, всполошенная. Нервничает.
— Гук, будь к нему терпимее, — просит, холодными пальцами вцепившись в мои руки. — Он очень сердит.
Не задерживаясь, вхожу в нагретую камином комнату. Папаша стоит у панорамного окна, одной рукой держа мобильник у уха, другую сунув в карман брюк. А на диване, нога на ногу — Чхве. При моем появлении с трудом сдерживает свою змеиную ухмылку. Оставляет кофейную чашку на стол и откидывается на спинку дивана.
— Привет, — шелестит коброй.
— Привет, — бросаю ей небрежно. — С восьмым марта. — И перевожу взгляд на отца: — Чего ты хотел?
Он заканчивает разговор, сбрасывает звонок и поднимает на меня взгляд. Как всегда, тяжелый, надменный.
— Я заблокировал карту, что тебе мать дала, — информирует, распрямив плечи. — А то ты с нее уже чуть ли не подгузники покупаешь для помета той подзаборной проходимки.
— Ты заходишь слишком далеко, — отвечаю ему, скрипя зубами от оскорблений в сторону моей невесты. — Но если вызвал меня за этим, то спи спокойно. Не нужны мне больше твои вонючие бабки!
— Я тебе вовсе не отказываю в своих вонючих бабках, щенок! — фыркает презрительно. — И ты даже получишь их назад. Вместе с торговой сетью, на которую слюни пускаешь. Но при условии, что женишься не на той нищебродке мелкого помола, а на Юне.
Чхве кивает ему в знак благодарности и смотрит на меня так, будто я ей теперь жизнью обязан.
— А внука тебе с Юной не заделать? — цежу сквозь зубы.
Что за день-то такой! Второй раз меня из себя выводят.
— Так заделан же уже, — папаша кивает на кофейный столик, где рядом с подносом сладостей лежит медицинская справка. Подписи, печати — все как положено.
Хватаю листок и пробегаюсь глазами по строчкам.
— Девять недель, Гук, — гордится Чхве, артистично положив наманикюренную руку на свой плоский живот. — Сама не ожидала.
— Это невозможно, — шиплю в ярости.
— Ты разве забыл, как мы вместе Новый год встретили? — продолжает она вбивать гвозди в крышку моего гроба. — Как предались страсти после ухода гостей?
— Я с тобой без резинки страсти никогда не предавался! — Швыряю справку на стол. Не верю я, что кувыркался с ней не предохраняясь. Я хоть и синий был, но после  Хорса черта с два бы полез на нее без презерватива!
Она оскорбленно поджимает губы.
— Я уже сказала твоим родителям, что ни на что не претендую. Ты любишь ту бедную девушку, — не изменяет она сценарию. — Я в ваши отношения лезть не собираюсь. Если сможешь с этим жить, можешь вообще не принимать участие в воспитании нашего сына. — Ее рука слегка поглаживает обтянутый блузкой живот. — Пусть чужого дядю папой называет.
— Пока ты, клоун, будешь подтирать жопу чужому выбл*дку! — режет словами папаша.
— Заткнись! — делаю шаг вперед, но меня останавливает возникшая передо мной мать.
— Гук, Чонгук, не надо. Это же отец.
— Не смей лаять в сторону моей невесты и нашей дочери! — рявкаю ему, но в ответ получаю лишь молчаливую усмешку.
— А то что? — произносит он после недолгой тяжелой паузы. — Я с тобой церемониться не буду, Чонгук. Либо ты соглашаешься на мои условия, либо до конца своих дней будешь жрать быстрорастворимую лапшу и покупать трусы на распродаже. Ты сейчас скажешь, что готов рискнуть, — желчно смеется он. — Только сначала выслушай. Я тебе сейчас все по полочкам разложу. — Отец садится на диван. По-царски закидывает руку на спинку. В другой вертит свой дорогой айфон. — Решишь жениться на той оборванке, пожалеешь, что не сдох, спившись в изгнании. Мне начхать, твой сорванец в ней корни пустил или ее бывшего Джехена. Ее трусы — ее забота. Но учти, ты не найдешь хорошую работу, а она лишится своей. Вы не только в нашем городе станете никому не нужны, по всей стране не найдете места, куда приткнуться. Ты меня знаешь, я могу это устроить.
— Какой же ты…
— Я и без крыши над головой вас легко оставлю. Мне нетрудно поднять документы пятилетней давности, подкинуть их хорошему адвокату и вытурить вас из квартирки, на которую точит зуб родная тетка твоей пузатой зазнобы. У тещеньки твоей тоже проблемы возникнут, если вдруг выяснится, как она подворовывает у себя на фирме. Мелочи, конечно, но штраф будет таким, что продажей дома она не отделается. Я тебе такую паскудную жизнь устрою, что ты возненавидишь тот день, когда сделал этот неправильный выбор.
Мать гладит меня по плечу, тихонько шмыгая носом. Жаль, что этого мало для поддержки.
— Или, — меняет тон отец, — ты откупаешься от того недоразумения, которому сегодня подарил детскую кроватку и коляску, женишься на Юне, становишься примерным семьянином и успешным предпринимателем, и все живут долго и счастливо.
— Суровый вы, Чон Чонмин, — подлизывает ему Чхве. — Насильно мил не будешь. Зачем же заставлять Гука против воли брать меня в жены?
— Разве против воли? — Он включает айфон, открывает приложение банка и выжидательно смотрит на меня. — Мне достаточно провести пальцем — и на твоей карте появится триста тысяч. Это намного больше стоимости эскорт-услуг. Сэкономив, худо-бедно год твоя ненаглядная Лалиса протянет, а дальше пусть сама думает, на что бананы своей мартышке покупать.
Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки до хруста пальцев. Еще никогда так не хотелось врезать родному отцу. Челюсть выбить, чтобы подавился ею.
— Знаешь, порой мне кажется, что мы все — мартышки. А ты — шарманщик, — выплевываю брезгливо.
— Так или иначе, на чашах весов твой голый зад и безбедное будущее. Выбор только за тобой.
— А с Хорсом ты разговаривал? Где гарантия, что это не его произведение искусства? Да будет тебе известно, она и с ним страсти предавалась! — зло кошусь на вспыхнувшую краской Чхве.
— Я, Гук, не настолько распущена, чтобы не знать, от кого жду ребенка, — пищит, стараясь держать лицо. — Чон Чонмин, я, наверное, пойду. Мне в моем положении нервничать нельзя.
Она как-то неестественно встает с дивана, держа ладонь на животе и, цокая каблуками, выходит из гостиной, оставив здесь только запах своих навязчивых духов и проклятую справку.
Мой мобильник вибрирует входящим сообщением. Решив, что мне написала Колобок, быстро вынимаю его из кармана, но вижу уведомление из банка, что на мой счет зачислено триста тысяч.
Наши с отцом взгляды встречаются, и он шакалом скалится:
— Завтра о ее беременности узнает ее отец. Послезавтра — пресса. Потом — весь город. Твоя хабалка будет рожать в канаве. Потому что я не думаю, что депутат Чхве позволит тебе жить в свое удовольствие, пока его отвергнутая дочь страдает от одиночества. Сделай правильный выбор, Чонгук. И никто не пострадает.