Привет, сосед!

Глава 28. Лалиса

Разложив деньги по стопочкам, Ланка пересчитывает их уже раз десятый, поплевывая на подушечки пальцев и тараща глаза.
— Лан, кончай! — Собираю деньги и засовываю в корзинку с заначкой.
— Я ж никогда в жизни столько бабок в руках не держала!
— На правах подружки невесты подержишь, когда гости на свадьбе надарят.
— А как принц так быстро твою тыкву-то загнал, золушка?
— Опыт, — улыбаюсь, сама еще приходя в себя от цены, за которую Чонгук продал мою машину.
Горжусь им, хоть и обидно, что вчера поздно домой явился. Опять уснули, как пенсионеры. Но ведь для семьи старается. Вроде простительно.
Звонок домофона заставляет меня нервно взглянуть на часы. Чонгука из клиники ждать еще рано. Он обещал позвонить, как освободится. Да и у него есть ключи.
— Ты кого-то ждешь? — спрашивает Ланка.
— Может, Гук снова что-то заказал, — пожимаю плечами и отправляюсь в прихожую.
Сняв трубку домофона, слышу голос Госпожи Чон. Открываю ей дверь и обалдело оборачиваюсь к Ланке.
— Свекровь, — бормочу, напрягаясь.
Подруга присвистывает, сплясав бровями. А мне как-то нехорошо становится от этого неожиданного визита.
Быстро убираю с прохода Ланкины сапоги, прикрываю дверь на кухню, где на столе кружки из-под чая и гора посуды в мойке, косяк Чонгука, кстати. Поправляю на себе домашний костюм и открываю дверь в тот самый момент, когда Госпожа Чон выходит из лифта и, сняв темные очки, озирается в поисках нужной квартиры.
Увидев меня, широко улыбается. Цокает каблуками дорогих сапог по бетонному полу, но в квартиру входит без капли брезгливости.
— Вот так сюрприз, — не скрываю я своего удивления.
Свекровь пробегает изучающим взглядом по прихожей и задерживает его на мне:
— Я знала, что у тебя уютно.
— Спасибо, — киваю.
— Лалиса, мы можем поговорить?
Из гостиной выходит Ланка и, коротко поздоровавшись, начинает быстро одеваться.
— Мне уже пора. Скоро клиентка придет.
— Лан, я тебе позвоню, — отвечаю ей, чувствуя себя виноватой.
Постоянно за дверь ее выставляют!
Как только она, чмокнув меня в щеку, уходит, я сосредотачиваюсь на Госпоже Чон.
— Проходите.
Она пристраивает свою сумочку на тумбочке, раздевается, поправляет блузку перед зеркалом и проходит вслед за мной в гостиную.
— Присаживайтесь, — указываю ей на диван.
— Какие милые, — улыбается она, взглянув на кроватку и коляску.
— Дема выбирал. Хотите чаю? Или кофе?
— Нет-нет, не беспокойся. Достаточно того, что ты меня впустила. Я знаю, как Чонмин вынудил Чонгука оставить тебя. И я обязана помешать вам совершить самую большую ошибку в вашей жизни.
Она хоть и взволнованная, но трезвая. Пришла ко мне с очевидным решением рассказать нечто важное. Если сейчас сообщу ей, что мы с Чонгуком не расстались, она передумает делиться наболевшей тайной. А я вижу, как это гложет ее.
Присаживаюсь на другой край дивана и, поглаживая живот, жду ее откровений.
— Чонмин обманул Чонгука, — начинает она нерешительно. Заламывает пальцы, к которым пригвожден ее взгляд. — Юна не беременна. Чонгук, видимо, догадался. Но у него не получится прижать отца к стенке. Чонмин уже подкупил врача-узиста. Он никогда не сдается.
— Получается, вы за ним всю жизнь, как за каменной стеной, — произношу я.
— Если бы, — вздыхает она. — Ты, Лиса, меня только не суди. Хватает того, что я сама себя ненавижу. Потому и пью. Тяжко с этим грузом жить. — Сделав небольшую паузу, Госпожа Чон поглубже вздыхает и с ностальгической улыбкой продолжает: — Я была совсем девчонкой, когда Юнги познакомилась. Он на отцовской фабрике за станком работал. Молодой, сильный, красивый. Женщины оборачивались, когда он мимо проходил. Мы с ним тайно встречались. Папа бы не одобрил. Его надо было подготовить. А с Юнги семьей я сразу познакомилась — с отцом и братом.
— Чонмином? — догадываюсь я.
Она кивает.
— Я-то и помогла ему к папе водителем устроиться. Наш на пенсию вышел, вот я и придумала историю, что он троюродный брат моей знакомой. По просьбе Юнги. Время шло. Наш роман набирал обороты. А папа все больше восхищался своим новым водителем. Стал поручать ему доставку особо важных документов. Брал его с собой в командировки. Постепенно посвящал в дела компании. Но переломным моментом стала авария, в которой Чонмин вытащил папу из загоревшейся машины, а сам получил ожоги. И именно тогда Юнги призвали в армию. Я клялась, что дождусь его, а сама выскочила замуж за его брата. Только потому что отец велел. Пригрозил, что по миру пойду, если ослушаюсь.
— Может, вам воды?
Госпожа Чон отрицательно мотает головой.
— Когда Юнги вернулся, я уже Намджуном беременна была. Он умолял меня все бросить и уехать с ним. Обещал, что ребенка как родного любить будет. А я побоялась, что папа его найдет и заставит пожалеть. Следующие семь лет я жила, как в аду. Папа болел, Чонмин обретал больше власти и периодически угрожал мне, что если в сторону его брата посмотрю, то ему не поздоровится. А потом папа умер. Чонмин погрузился в работу унаследованной мной компании, начал поднатаскивать Намджуна, а я осталась один на один со своим горем. Это был единственный раз, когда я изменила Чонмину. И единственный раз с того момента, как Юнги ушел в армию, я почувствовала себя любимой и желанной. Наутро я сказала ему, что готова бежать. Но было поздно. У Юнги была невеста. Он уже сделал ей предложение и не мог предать ее сильнее, чем уже предал. Он слишком долго меня ждал. Устал.
— И вы снова вернулись к мужу?
— Нет. Я похоронила себя. Это было не возвращение, а смерть. Я просто стала блеклой тенью самой себя. Пока не узнала, что снова беременна. С рождением Чонгука многое изменилось. Он был совсем другим. Не таким холодным и расчетливым, как Намджун. И за это Чонмин его недолюбливал. К тому же, Чонгук был назван в честь деда, которого тот тоже не жаловал. Но я все равно жила надеждой, что однажды мы с Юнги обретем второй шанс. Его жена не могла забеременеть. А я, грешница, молилась, чтобы это не произошло. Напрасно. У судьбы свои планы. На очередном семейном торжестве Юнги сообщил, что они ждут сына. Тогда-то я впервые и напилась. До беспамятства. Не отдавала отчет своим действиям. Настолько, что… рассказала Юнги, что Чонгук его сын. Я не знала, что Слава стоял у меня за спиной…
У меня мурашки бегут по коже, вздыбливая волоски. Сглотнув, поглаживаю живот, в котором затихла Габи.
— Я сломала Чонгуку жизнь. Шестилетний ребенок просто не мог понять, почему к нему так резко изменилось отношение отца. От ледяного до презрительного. А Чонмин пообещал, что если мы с Юнги будем молчать, то никто никогда не узнает правду. Юнги дорожил своей беременной женой. Я ненавидела ее, ревновала, завидовала, но не могла из-за своей глупости разрушить ее счастье. Я поклялась, что буду молчать. Правду всегда знали только мы трое. Ты первая, кто услышал ее спустя столько лет.
— Зачем Господин Чон продолжал воспитывать Чонгука? Не проще было развестись с вами?
— А как же компания? С разводом Чонмин все бы потерял. Юнги дорожил женой, а его брат — деньгами. Вот насколько они были разные. — Госпожа Чон смахивает навернувшиеся слезы. — Каждый последующий период моей жизни был ужаснее предыдущего. Мне пришлось целых шестнадцать лет наблюдать, каким прекрасным отцом был Юнги, и каким чудовищем был Чонмин, особенно по отношению к Чонгуку. Юнги жена цвела, а я не вылезала из реабилитационных центров. А после их гибели Чонмину пришлось усыновить Хосока, чтобы не попортить свою безупречную репутацию прекрасного семьянина и бизнесмена. Тогда все стало еще хуже. Чонмин буквально терроризировал меня. Я была согласна на все, лишь бы он просто оставил в покое меня и Чонгука с Хосоком. Я отписала ему компанию, недвижимость, большую часть акций. И все стало переходить исключительно в права Намджуна — Она поднимает на меня тяжелый взгляд растоптанной женщины. — Чонмин воспитал Чонгука, но так и не стал его отцом.
— Почему вы рассказали все это мне?
— Мне уже нечего терять. Но я не хочу, чтобы Чонгук повторил мою ошибку. Я не могу сама признаться ему в этом. Духу не хватит. Поэтому прошу твоей помощи, Лиса. Он не обязан подчиняться Чонмину. Тот использует его. Даже сейчас. Чтобы подобраться ближе к депутату Чхве. Снова попасть в заголовки новостей, устроив пышную свадьбу младшего сына. Заручиться новой влиятельной поддержкой. Он — монстр, Лиса. Он раздавит Чонгука. Он даже родного сына не пожалел! — начинает она плакать. — Наен же дочка его любовницы. Та работала кассиршей в нашем супермаркете. Намджун их застукал. А Чонмин пригрозил, что лишит его наследства, если он рот откроет. Заставил его жениться на Наен. Мне так стыдно, что я ничего не сделала, когда Намджун просил моей помощи.
— Боже, — бормочу я, встав с дивана и отойдя к окну.
У меня мозги закипают от новостей. Ну и семейка! Открываю форточку и вдыхаю поглубже свежего воздуха.
— С годами Намджун притерся к Наен. Они не любят друг друга, но сошлись характерами.
— Твою мать… Простите, я цензурных слов подобрать не могу. А Гук знает?
— Он думает, что это Намджун гулял с какой-то кассиршей. Они с Хосоком единственные, кто не играет ролей в этом спектакле. Они оба совсем другие. Оба в отца. Улыбчивые, веселые, добрые. Они немного избалованы, но упрямые. Если чего-то захотят, то добьются.
— Как вы с этим живете? — шепчу я.
— Разве я живу? Я существую, Лиса. Как вещь. Очередная почти бесполезная вещь Чонмина Чон. Это же ждет и Чонгука, если сейчас он пойдет у него на поводу.
— Не пойдет, — уверенно отвечаю я. — Мы знаем, что Чон Чонмин дал взятку врачу. Возможно, именно сейчас власть вашего мужа уже разлетается на осколки. Ведь Чонгук — не вы и не Намджун.