чудовище и чудовище | минсоны

15.

— Пожизненное ему впаяли.
Джисон почувствовал облегчение. Его работа принесла пользу, справедливость. Пусть иногда вопрос правосудия слишком неоднозначен, чтобы сказать точно, но это был не тот случай. О Сонхун заслуживал самой высокой меры наказания, и он её получил. Судебный процесс длился неделю, и решение наконец-то вынесли сегодня утром.
— Теперь давай вернёмся к делу об убийстве на Мёндоне, — Минхо подошёл к доске, как это было в первый день их знакомства. На неё были прикреплены фотографии мужчины и женщины. — Отец и мать детей, как нам известно, пропали. Гён Хи — топ менеджер в местной сети магазинов косметологических товаров, тридцать два года. Не выходила на работу уже как неделю. Дозвониться ей не могут, и никто из близких понятия не имеет, где она может быть. Иль Ён — один из совладельцев той же самой сети магазинов. Биолог. Сорок семь лет. Также бесследно пропал около недели назад.
— И они — наши главные подозреваемые, — добавил Феликс.
— Не только они. На окурке сигареты, что мы нашли, обнаружили чужую ДНК. Окурки с той же ДНК лежали в пепельнице на первом этаже.
— Прогнали уже по базам?
— Да. Совпадений не найдено.
— Ты ездил говорить с соседями вчера. Что-то интересное есть? — Джисон
— Большинство ничего не знает. Сказали, что с виду это была очень респектабельная семья. Единственное интересное… — Минхо отошёл от доски и сел на стол. — Одна из гувернанток семьи соседей рассказала, что когда Гён Хи выносила мусор утром две недели назад, они пересеклись. Женщина шёпотом обратилась к ней, сказала: «Спасите меня, прошу вас». При этом не подавала виду, что что-то не так. Возможно, муж следил.
— Теперь мы можем рассматривать его как главного подозреваемого?
— Это не всё. Иль Ён был по уши в долгах, бизнес шёл не очень гладко, но тем не менее он оплатил сыну учёбу на медицинском факультете в одном из университетов SKY.
— Какой в этом смысл? Чтобы выучиться на доктора, нужно очень много заплатить. Ещё и в таких учреждениях. Так зачем убивать тогда?
— Пока не знаю, — детектив прикусил палец. — Хани, проверь, пожалуйста, школы, в которых учились дети. Я поеду в университет.
— Хорошо.
Джисон отправился в элитную старшую школу. В Сеуле было полно таких, но школа девочек выделялась даже на их фоне. Здесь преподавали исключительно на английском языке, корейский изучали отдельным предметом. В большинстве своём выпускники таких заведений отправлялись получать высшее образование в США или Европу. Хан даже предположить боялся, сколько же стоит год обучения здесь. На входе его проверили на наличие запрещённых предметов, даже зная, что он не посетитель, а детектив, процедуру не опустили. Женщина из персонала школы провела его по длинным коридорам прямиком к кабинету директора. Пожилой, но тем не менее привлекательный не по годам мужчина, коротко поклонился, не вставая, и указал рукой на стул прямо напротив. Сейчас Джисон физически чувствовал: их разделяет не только длинный стол, но и статус. Держаться под тяжёлым взглядом директора оказалось сложнее, чем он думал.
— Меня зовут Хан Джисон. Я хотел бы поговорить с вами насчёт…
— Я в курсе. Ближе к делу.
Парень силой подавил желание закатить глаза.
— Вы знаете что-то о родителях девочек?
— Лично знаком с Иль Ёном на протяжении многих лет. Мы старые друзья.
Если бы директор не был таким заносчивым снобом, то Джисон бы искренне обрадовался этому.
— Можете описать его?
— Сдержанный, достойный и трудолюбивый человек. Думаю, этого достаточно.
«Думает он. А я думаю, что ты мне не нравишься».
— Что насчёт его жены?
— Второй или первой? — директор немного наклонился и сложил руки на столе.
«Так Гён Хи была второй? Интересно».
— Обеих.
— Кан Дасом была самой настоящей бездельницей. Распутная женщина. Гён Хи же мне импонировала больше. Скромная, покладистая. Очень воспитанная и образованная. Я виделся с ней всего пару раз, но мне хватает опыта, чтобы видеть людей насквозь.
«Если твой старый друг окажется жестоким извергом, убившим своих детей, ты будешь продолжать так думать?»
— Что насчёт девочек?
— К сожалению, девочки унаследовали несдержанность своей матери, поэтому хорошего мало могу сказать.
— Так они дети Кан Дасом?
— Да. Как и старший сын.
— Хорошо, спасибо большое, что уделили мне время.
Джисон поклонился и вышел. Осталось поговорить с учителями. К счастью, найти их оказалось несложно. В школе было мало учеников и не много учителей. Классным руководителем обеих девочек была молодая женщина. Хан немного этому удивился. Обычно в такие учреждения набирают только опытных преподавателей.
— Меня поставили в известность, что вы приедете. Вы хотели поговорить о Джулии и Лидии, так?
Джисон быстро смекнул, что учителя, по всей видимости, обращались к ученикам по их западным именам. Возможно, чтобы дети привыкали к ним.
— Да. Вы замечали что-то странное в их поведении в последние дни?
Преподавательница задумалась.
— Нет. Ничего такого.
— Точно? Ничего необычного?
Женщина отрицательно покачала головой.
— На самом деле, в последнее время они были очень оживлёнными и весёлыми. Обычно они вели себя довольно безразлично, но в последние дни прямо-таки сияли.
Это показалось Джисону очень странным. Да кому бы не показалось? Что такого происходило в жизни этой семьи, что девочки резко изменили поведение, а потом их убили?
— У них были друзья среди учеников?
— Я не слежу за личной жизнью детей, но знаю, что у Джулии был парень.
— Он сейчас в школе?
— Да, Лео сейчас на занятиях.
— Я могу с ним поговорить?
Она замешкалась. Видимо, убийство — недостаточно весомый повод выдёргивать учеников с уроков.
— Подождите перемены, а потом я сразу направлю его к вам, хорошо?
— Я подожду.
Пока детектив ожидал звонка с урока, он пытался понять, что же всё-таки произошло, и что стало причиной приподнятого настроения сестёр Ким за несколько дней до произошедшего. В итоге Джисон ясно понял только одно: ему не хватает пазлов. Звонок оповестил об окончании урока. Через пару минут к нему подошёл молодой, высокий парень. Во избежание лишних ушей рядом, Хан вышел во двор школы, Лео неспешно шёл за ним. По общему виду подростка было видно, что его сильно потрясло случившееся. Круги под глазами, лопнувшие капилляры, опущенные плечи. Всё то, что обычно бывает после сильного стресса. Детектив сел на лавку под желтеющим каштаном. Лео присоединился.
— Как давно вы начали встречаться?
— Завтра был бы год, — отсутствующим тоном сказал парень.
— Она часто делилась с тобой планами, переживаниями?
— Думаю, что так.
— Джулия говорила что-то необычное в последние дни?
— Хм… Говорила, что у мамы с папой всё наконец-то начало налаживаться.
«А потом мать пропала, отец за ней, а детей убили. Как-то нескладно получается».
— У семьи Джулии были близкие друзья или недоброжелатели?
Лео какое-то время думал над вопросом.
— Не знаю. Правда не знаю.
— Я тебе верю, не волнуйся.
Хан общался с парнем ещё пару минут. Ничего полезного он, по сути, не сказал. Вытягивать из него ответы не нужно было, но детективу всё равно не хотелось слишком теребить свежую рану скорбящего подростка. В таком возрасте и так непросто, а тут ещё такое навалилось. Поблагодарив за разговор, Джисон встал и хотел уже идти на выход, но Лео неожиданно остановил его, схватив за рукав. Слёзы собирались в его глазах и медленным ручьём стекали по бледному лицу.
— Детектив, пожалуйста… Прошу вас, — его голос дрожал, словно листья каштана, что над их головами, — найдите убийцу Джулии и её семьи. Я готов на коленях вас умолять, только найдите и накажите этого человека.
Хан не смог ничего ответить. К горлу подкатил ком. Он прекрасно знал, каково, когда умирает близкий человек, и понимал, как себя сейчас чувствует этот мальчишка. Джисон лишь кивнул и направился в сторону ворот.
* * *
Они с Минхо вернулись в участок в одно время. Ли сразу же подошёл к нему с улыбкой на лице. Поправил ворот кожаной куртки. Говорить о работе сейчас не хотелось, поэтому оба неосознанно начали с отдаленных тем. Обсуждая планы на вечер, Джисон и не заметил, что хён сплёл пальцы их рук вместе. Обратил внимание только когда почувствовал проглаживание на костяшках.
— И когда это ты стал таким милым, детектив?
— С того момента, как мне прописали почти конские транквилизаторы, — Минхо словил уничтожающий взгляд Хана и поспешил добавить, — ну или после того, как понял, что люблю тебя.
Джисон остановился. Неужели он правда это сказал?
— Мне показалось или…
— Не показалось.
Хён оставил лёгкий, тёплый поцелуй на его губах.
* * *
— Парень был довольно средним. Учился ни плохо и ни хорошо. Ничего необычного в последние дни не говорил и не делал. Однокурсники говорят, что ни друзей, ни врагов у него особо не было. Что у тебя, Хани?
Хан пересказал всё, что ему удалось узнать за свою поездку. Минхо надолго погрузился в свои мысли, в попытке сложить логическую цепочку.
— Он сказал: «У мамы с папой всё начало налаживаться»?
— Да. Хотя, учитывая то, что Гён Хи просила соседку спасти её, и что Иль Ён подделывал записи в её дневнике, не похоже на «налаживание отношений».
Детективы переглянулись.
— «У мамы и папы»… А что, если мама это, — Джисон прикусил нижнюю губу.
— Это не Гён Хи, а Дасом, — закончил за него Минхо. — Нужно проверить её. Срочно.
Во всех имеющихся базах данных, Дасом не упоминалась ни разу. Это было крайне странно, так как при разводе данные заносятся в соответствующий реестр. Значит ли это, что Дасом никогда не была его законной женой или что он не развёлся с ней, прежде чем вступить в брак с Гён Хи, было неясно. Неясно до момента, пока детективы не проверили базы данных по заключённым бракам. Иль Ён не разводился с Дасом. Она до сих пор числилась его законной супругой.
— Как её найти?
— Я думаю, — Минхо смотрел на фотографию женщины на экране. Ни адреса, ни телефона, ни места работы.
Телефон завибрировал.
«Сынминни»
— Слушаю.
— На проволоке нашли отпечатки. Мы сравнили их с отпечатками, найденными в доме. Предположительно, они принадлежат Хван Гён Хи.
Минхо повесил трубку, ничего не сказав. Это какой-то бред. Почему мать решила так жестоко расправиться именно со своим биологическим ребёнком? Ли набрал Чанбина.
— Вы починили камеру?
— Да. Сегодня утром вернули, — его голос был слегка натянут.
— Так почему ты не сказал?
— Я ещё не закончил пересматривать фото. Тут… Всё очень и очень жёстко.
— Понял, сейчас будем.
Как и сказал Чанбин, фотографии содержали максимально отвратительные сцены. На разных кадрах было видно, как ещё живые дети мучаются в агонии из-за сжимающегося на их шеях куска ткани. Когда дошли до фото младшего, Джисон непроизвольно прикрыл рот рукой. Душераздирающие кадры не оставляли сомнений — человек, сотворивший такое, не в своём уме. Здоровый человек просто не способен на такую жестокость. Минхо внимательно изучал каждый снимок в попытке уловить детали. Он знал, что Хан сейчас не в состоянии сконцентрироваться, поэтому взял эту работу на себя.
— Верни. Верни назад, — детектив сощурился.
Содержимое фото, как и все они, повергало в ужас, но Минхо хотел рассмотреть не это.
— Видите? — он указал пальцем на угол экрана. — Это женская рука. Женщина затягивает проволоку на затылке.
Переборов себя, Джисон присмотрелся. И впрямь, кисть и пальцы были довольно хрупкими.
— Убийц было двое.
— А может, она просто на таймер поставила и сфоткала саму себя.
— Нет, — вмешался Чанбин, — посмотри на угол съёмки. Горизонт заваленный неестественно. Если бы камера лежала на твердой поверхности, то такого бы не было.
— Нужно их найти. Их всех.
* * *
Найти их оказалось гораздо сложнее, чем кто-либо предполагал. В два часа ночи, пятнадцатого сентября, (предполагаемый день убийства) машина, зарегистрированная на Иль Ёна, свернула на улицу Мёндон, заехала во двор семьи. На улице стояла непроглядная темень, но детективы рассмотрели, что помимо водителя на переднем пассажирском сидел кто-то ещё. Предположительно женщина. Через пятнадцать минут черный Мерседес выехал из двора и направился в другой район. Остановился возле какого-то дома, Иль Ён вышел и зашёл во двор буквально на две минуты. Что он там делал, камера, понятное дело, не засняла, так как это была частная собственность. Далее вернулся домой и через пять минут снова уехал. Снова один. На этом всё. Куда делась женщина, приехавшая с ним в первый раз, непонятно, так как она не засветилась ни на одной камере. Как оказалось позже, за домом есть узкий переулок, по которому можно уйти, не показываясь камерам. Дом, который Иль Ён посетил в столь поздний час, принадлежал его знакомому мужчине. Он занимался рыбалкой и охотой. Даже держал свой небольшой магазин с необходимыми для этого товарами. Минхо навестил его. По словам мужчины, Иль Ён заезжал за тем самым растением — рыбьей лозой. Не оставалось никаких сомнений, что отец семейства был причастен к убийству собственных детей, но навряд ли он сделал это своими руками. Джисон тоже не сидел без дела. Путём невероятных усилий ему удалось выяснить крупицы информации о Дасом. Он допросил всех близких Иль Ёна, и только одна из коллег помнила о бывшей жене биолога. Раньше Дасом работала в одном из его магазинов менеджером. Тогда они только начинали строить бизнес. Оказывается, базы данных не выдавали никаких сведений о ней, потому что женщина сменила имя несколько раз. Чем это было обусловлено, оставалось загадкой, но если убийцей и впрямь была она, то, вероятно, у Дасом имелось какое-то серьёзное расстройство. Хан не верил в то, что отпечатки на проволоке — стопроцентное доказательство вины Гён Хи. В общей сложности поиски заняли больше двух недель. Последней, важнейшей точкой в решении вопроса поиска женщины, стала проверка регистраторов автобусов, которые проезжали возле того самого переулка за домом. В семь часов утра Дасом села на автобус, следующий по маршруту от Мёндона до района Содэмун. Она вышла на остановке и направилась в сторону нового жилого комплекса. Джисон позвонил управляющей комплексом. Оказалось, что Дасом не просто снимала квартиру, а владела собственными апартаментами. Приобрела она их год назад. Откуда у работницы среднего звена, кем была женщина, деньги на квартиру в новом доме?
Машина остановилась на светофоре. Джисон немного нервничал, боялся, что Дасом всё-таки решила скрыться. Как оказалось, не зря. Детективы прибыли на место и… Дасом там не было. Проверив камеры наблюдения внутри самого здания, они обнаружили, что на следующий день после убийства женщина покинула квартиру и больше в неё не возвращалась. Маршрут её действий отследили. Она отправилась в аэропорт. Туда же поехали и Минхо с Ханом. Через несколько бесконечно долгих часов общения со служащими и проверки баз данных, детективы узнали неутешительную новость: Кан Дасом и Ким Иль Ён покинули страну. До того, как они были поданы в розыск.
* * *
— Осталась только Гён Хи.
— Если она не мертва и так же не покинула страну.
Феликс издал странный звук, похожий на «хм».
— Я думаю, что она скорее мертва, чем уехала. Ну либо она жива и где-то здесь, — он покрутил пальцем в воздухе, — в Сеуле. Возможно, прячется.
— Почему ты так уверен?
— Если ваша версия событий, где её подставили, оставив отпечатки, правдива, то могу предположить, что она всё ещё в слишком глубоком шоке для переезда. Думаю, залегла на дно. В прямом или переносном смысле.
Минхо сверлил взглядом лицо психолога. Неожиданно выдал:
— Нужно проверить камеры ещё раз. И поехать к ним домой.
— Зачем?
— По дороге объясню.
Мчались они на предельно допустимой скорости, Джисон наблюдал за быстрой сменой кадров за окном автомобиля. Не хотел спрашивать, ожидая, что хён сам всё объяснит.
— Если её отпечатки пальцев были на проволоке, то, вероятно, женщиной на фотографии была она либо она фотографировала.
— Думаешь, Гён Хи осталась в доме с трупами?
— Да. Это не просто трупы. Там были её дети. Когда я допрашивал друзей и коллег, то они все в один голос твердили, что Гён Хи любила всех детей как родных. Возможно, они этого не понимали, судя по тому, что Джулия назвала матерью Дасом, а не её, но что-то мне подсказывает, что она осталась там после убийства.
Догадка Минхо оказалась правдивой. Через три дня после убийства, ночью восемнадцатого сентября, Гён Хи вышла из дома. Даже на записи было видно как тяжело ей даётся просто идти. В какой-то момент женщина просто упала на землю, закрыв лицо руками. Камера не могла передать звук, но было очевидно — она кричала. Отследив маршрут её передвижения, детективы узнали, где она. Мотель «Полуночная свеча». Парень на ресепшене немного напрягся, увидев значки офицеров полиции, но послушно дал детективам ключи от номера, в котором остановилась Гён Хи. Джисон постучал. Никто не ответил. Постучал ещё раз. Послышались шаги. Дверь открылась. Перед ними предстала до того худая, бледная и истощённая женщина, что было удивительно, как она вообще на ногах стоит. Минхо поздоровался и представился. После слова «полиция» Гён Хи заметно пошатнулась. Секунда. Она падает в обморок.
* * *
Гён Хи отправили на восстановление в больницу. К сожалению, за отсутствием алиби и из-за отпечатков, она будет считаться главной подозреваемой. Суд начнётся после её выписки. Минхо искренне верил, что она не убивала детей, а поэтому придумал почти стопроцентный план, как доказать её невиновность.
Информация, которую он закинул для проверки на вшивость среди команды, до сих пор не всплыла. По всей видимости, его раскусили, и, дабы не выдавать себя, тот, кто это делает, решил на время замолчать. Или у него была другая причина.
— Ты, похоже, играешь со мной, дерьма кусок.
Он пролистывал ленту новостей два раза в день и пока безрезультатно. Напрямую говорить со всей командой было опасно, поэтому он лишь терпеливо ждал. И терпение уже заканчивалось.
Последователи или подражатели карателя со времени последнего убийства отправили на тот свет уже больше десяти человек. Пугало ли это? Не то чтобы. Убийства всегда происходят, происходили и будут происходить. Это человеческая природа. Точнее отклонение, девиация, от которой невозможно избавиться.
Иногда Минхо просыпался по ночам от кошмаров. В них он видел Вонён, Чонху или Джису. На самом деле это были не столько кошмары, сколько испытания. Эти видения вызывали невероятное чувство вины. Вины за то, что можно было предотвратить, но не вышло. Все твердили детективу, что его вины в их смертях никакой нет, но сам Ли так не думал. Он будет жить с этой тяжестью до конца жизни, потому что жизни этих трёх оборвались слишком рано. Хан всегда спал довольно чутко. В такие ночи он всегда прижимался к хёну как можно сильнее, гладил по спине, перебирал волосы пальцами, изредка шептал что-то несвязное, но очень милое. Он не чувствовал дискомфорта и готов был делать это так часто, как потребуется, а Минхо никогда не подавал вида, что привык, и уже не представлял засыпать не в обнимку с Ханом. Однажды после очередного такого инцидента, он ненавязчиво предложил Джисону переехать к нему. На сонное «серьёзно?» Ли ответил поцелуем в плечо. Хан улыбнулся и добавил: «А куда пианино то поставим?». Минхо был готов хоть десять этих инструментов вместить в двухкомнатную квартиру, только бы держать его как можно ближе и как можно дольше.
«И пусть вокруг бушует шторм — с тобой всегда штиль, даже если шторм — это ты».
* * *
С каждым днём дело карателя понемногу приближалось к нераскрытым.
Сегодня должен был состояться суд по делу об убийстве детей семьи Ким. Минхо детально продумывал свои действия там. Он должен доказать, что Гён Хи не убийца. Это было не просто долгом как следователя, но и как человека. Истина должна быть превыше всего. Правосудие — очень условное понятие, тогда как истина — нерушима и однозначна.
В здание суда привели подсудимую. Её руки были скованы наручниками так, словно она в состоянии сопротивляться или бежать. После недолгого вступления и всех юридических издержек, судья зачитал обвинение:
— Хван Гён Хи, вы обвиняетесь в предумышленном тройном убийстве, а также в убийстве несовершеннолетнего родственника по прямой нисходящей линии, применении пыток, уклонении от правосудия.
Женщина хоть и прошла курс восстановления, не выглядела намного лучше, чем в их встречу с детективами в мотеле. Она была поникшей и, кажется, уже смирилась со своей судьбой. У неё просто не было сил бороться. Судья продолжил:
— Сторона защиты, вам есть, что сказать?
Адвокат Гён Хи поднялся с места, но не успел ничего сказать, как встрял Минхо. Это было вне регламента. Так в суде обычно не поступают, потому что работа полиции состоит в сборе показаний и доказательств. В суде не принято предоставлять слово представителям следствия, но для Минхо было критически важным, чтобы присяжные своими глазами увидели то, что он сейчас собирался сделать, ведь в конце концов от их голоса зависит исход судебного процесса. К тому же он хотел защищать эту женщину лично.
— Ваша честь, у меня есть, что сказать.
— Детектив Ли, разве вы не сказали всё, что нужно было, до суда?
— Прошу, позвольте мне продемонстрировать кое-что.
Судья скептично посмотрел на Минхо, но всё же дал ему возможность, о которой он просил.
— Гён Хи, подойдите сюда.
Женщина вышла в центр зала и стала возле стойки лицом к судье. Минхо положил перед ней листок и карандаш.
— Прошу, нарисуйте круг. Или квадрат, любую симметричную геометрическую фигуру.
— Детектив, — судью, кажется, не очень впечатлило происходящее.
— Подождите.
Гён Хи сделала, что её попросили. Минхо поднял листок и продемонстрировал всем присутствующим. На рисунке было лишь пол круга.
— И ещё минутку внимания. Гён Хи, я прикоснусь сейчас к вашим рукам, — женщина кивнула. — Посмотрите внимательно, — он обращался к судье, — правая рука практически идеально гладкая, тогда как левая нет. С ногами, уверен, то же самое.
— О чём это говорит?
— Это ещё не всё. Гён Хи, прикоснитесь к моему левому плечу.
Женщина вытянула руку и ткнула пальцем в центр грудной клетки Минхо.
— У Гён Хи есть одна специфическая особенность — психоневрологический феномен, одностороннее пространственное игнорирование. Если вы внимательно просмотрели снимки, сделанные в доме семье Ким, то заметили, что все личные вещи Гён Хи расположены именно так — по правую сторону. Мой знакомый психотерапевт Чо Ыну провёл осмотр госпожи Ким за несколько часов до суда и подтвердил наличие у неё этого феномена.
— К чему это всё? Как это способствует расследованию, детектив Ли?
Минхо ухмыльнулся.
— На фотографиях с того самого, ранее поврежденного, фотоаппарата, есть несколько снимков, на которых отчётливо видно, что убийца… Проталкивает проволоку в правую щеку ребёнка и срезает правую мочку уха, стоя в таком положении, что для преступника она становится зеркальной, то есть левой. Госпожа Ким на это просто не способна чисто физически.
— Хорошо, я вас услышал, детектив. Мы можем продолжать?
— Ещё секундочку. На комоде в спальне Гён Хи я заметил интересную деталь: духи от Шанель. Они стояли слева, в отличии от всех остальных предметов. Мы проверили их, и оказалось, что они не принадлежат подсудимой. Можно было предположить, что муж воспользовался духами жены, но и это не подтвердилось. На флаконе мы обнаружили отпечатки третьего лица. И, как оказалось, эти отпечатки принадлежали законной супруге Ким Иль Ёна, биологической матери троих из убитых детей, Кан Дасом. Её отпечатки также были найдены на многих поверхностях, в том числе в ванной, комнате, где всё произошло, — тот факт, что отпечатки они получили без ордера, незаконно ворвавшись в квартиру Дасом, Минхо опустил. — Подтверждение пришло совсем недавно, и мы не успели оповестить сторону защиты. Спасибо за внимание, ваша честь.
Судья несколько слишком активно похлопал глазами. Мужчина немного нахмурился, обдумывая услышанное.
— Хван Гён Хи, расскажите нам свою версию событий.
Женщина несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
— Мой муж… Мой сожитель, Иль Ён, попал в крупные неприятности и набрал очень много долгов. Он всегда был человеком жадным до денег, поэтому я начала замечать, что он словно был не в себе из-за финансовых проблем. Словно параноик. Боялся, что ему навредят, и постоянно контролировал меня и детей. Потом он начал регулярно срываться на мне. Несколько раз избивал так, что я теряла сознание. Я никому об этом не говорила, поэтому никто не может подтвердить мои слова. Дети начали всё чаще упоминать о Дасом. Я знала, что муж… Иль Ён встречался с ней. Знала, что он изменяет, но старалась закрывать на это глаза. Несколько недель до произошедшего он почти каждую ночь проводил с ней, — её речь была монотонной, не от безразличия — от усталости. — А потом они вдвоём приехали, где-то в три часа ночи. Иль Ён оставил её с нами и уехал. Потом вернулся уже с каким-то растением. Пока его не было, она вошла ко мне в спальню и начала душить. Я проснулась, а она сидела сверху и сдавливала моё горло. Они накормили детей этой травой, а потом… — она перевела взгляд в пол. — Дасом начала по очереди убивать моих детей.
— Что вы делали в это время?
— Смотрела, — её голос дрогнул, из глаз моментально потекли слёзы. — Когда она душила меня, я отключилась и очнулась привязанной к перилам. Дасом сказала мне, что если я буду фотографировать, то дети смогут умереть быстро и им не будет больно.
— Почему вы не сопротивлялись?
— Я пыталась, но тогда она начала резать ноги Лидии.
Это стало деталью, на которую следствие не обратило внимание, но на фотографиях, сделанных Хёнджином и Сынмином, были отчётливо видны следы порезов.
— Она даже не могла кричать, но я видела, как она плакала. Порезы были такие глубокие…
— Как на проволоке оказались ваши отпечатки?
— Дасом заставила меня… прикоснуться к ней.
Минхо видел, как Гён Хи покидают силы, но поделать ничего не мог. Судебный процесс — беспощадное и иногда очень болезненное дело. Суд закончился. Первый суд. Присяжные приняли сторону Гён Хи, но только лишь их поддержки было недостаточно. Предстояло ещё очень много работы, чтобы доказать её невиновность.
* * *
Минхо просматривал имеющиеся улики. Что делать дальше?
В кабинет влетел Кристофер.
— Новое тело.