50 оттенков: Ты моя погибель.

We went so wrong that what you did.

— Очнись!
Щеку обжигает удар, и я с большим трудом распахиваю глаза, осматриваясь. Надо мной навис Майкл, на другом конце дивана Алиса, и мы в номере дешевого мотеля, судя по всему. Противно и воняет дешевыми сигаретами. Майкл сидит на краю журнального столика, наклонившись так близко ко мне, что мы дышим одним воздухом.
— Зачем тебе Алиса?
— О, детка. Мне была нужна стопроцентная гарантия, что Грей явится сюда. За свою маленькую сучку он готов на все, я проверял.
— Майкл, я перед тобой. Причем тут Кристиан?
— Пока этот урод не появился — ты любила меня. Не думала о всяком дерьме, как развод.
— Пока ты не бил меня, я любила тебя, — не знаю, откуда во мне такая смелость. Но я так не хочу мириться с происходящим. — Неужели срывать злость на мне всегда было легче всего? Ты шлепал и Тедди, кто меня убедит, что ты не тронешь и Софи?
— Я бы ни за что не тронул Софи. А ты заслуживала то, что получала! В конечном итоге, ты оказалась в его постели. Я был прав!
— И ни капли не жалею.
Я съеживаюсь, ожидая удара, хоть какого-то действия, оскорблений, но ничего не происходит. Майкл нежно берет меня за подбородок и смотрит мне в глаза, соблазнительно-сладко шепча;
— Я спал со всеми твоими подругами-блондинками, кроме Евы. С Кейт до сих пор.
Ублюдок.
— Почему ты не ушел к ней, еще в самом начале? Если бы ты это сделал, мы бы были оба счастливы. Ты с ней, я бы вернулась к Кристиану. Он бы не получал никаких судебных запретов.
— Потому что всегда любил тебя больше всех. Твоя улыбка пробудила во мне то, что я раньше никогда не испытывал. А мне было почти тридцать пять, Анастейша, — он растягивает мои щеки в улыбку, причиняя небольшой дискомфорт, и я впервые в жизни отвечаю ему, осознанно, сильно ударив по руке.
— Я любила тебя до переезда в Нью-Йорк. Я любила тебя, когда мы ждали Оуэна, хоть и сомневалась. А потом просто прошло, — мы смотрим в глаза друг другу, и как бы Майкл не пытался это скрыть, я тоже знаю его. Я вижу, что ему больно. — Ты же замечательный, когда ты бываешь дома и не пьешь. А я такого уже вспомнить не могу.
— Я знаю, что не удержу тебя, детка. Но эту встречу со мной запомнишь и ты, и Грей.
— Майкл, ты совершаешь ошибку...
— Как и ты, лишь потому что выбрала его. Это ты виновата, Анастейша.
Он невесомо целует меня в щеку и выходит из комнаты, даже не оборачиваясь.
Почему-то очень страшно, и я уже не уверена, что Майкл не сделает ничего ужасного.

— Алиса, — я легко трясу ее, лишь только слышу его удаляющиеся шаги, и девочка открывает глаза. — Ты в порядке?
— Хочу пить, — она хмурится, так же осмотревшись. Алиса массирует виски то ли от головной боли, то ли от желания быстрее принять реальность, но устало опускает руки, закрывая глаза.
На столе заботливо оставлена бутылка минералки и два стакана, что вызывает приступ паники, который мгновенно сходит, оставив лишь неприятный осадок. Со стороны Майкла было бы глупо вас убить, чёрт возьми, Ана.
— Держи, — протягиваю девочке стакан, но ее руки дрожат, и я пресекаю все ее попытки возразить мне, помогая ей попить. — Не бойся. Тебя никто не тронет.
— Почему вы здесь? Я — единственная слабая точка Криса, и это не секрет, а вы?
— Именно поэтому ты и здесь. Ему нужен Кристиан.
— Вы знаете, кто схватил нас?
— Мой муж решил, что в моем желании развестись с ним виноват Кристиан, а не он сам.
По ней видно, что ей есть, что мне сказать, но Алиса лишь отрицательно качает головой, сворачиваясь клубочком на диване.
И чем она только зацепила моего сына?

Минуты кажутся вечностью, но часы на моей руке показывают, что прошло всего лишь около полутора часов, как я была у клиники.
Кристиан, пожалуйста.
Я так хочу, чтобы он забрал свою племянницу, но чтобы он переживал не только за нее, и я так хочу, чтобы он был в порядке... Боже, там же Тедди! Он, наверное, тоже места себе не находит.
Всхлип вырывается сам собой, и я испуганно прикладываю ладони к губам. Алиса с осуждением смотрит на меня, ее нижняя губа так же начинает дрожать, и я нерешительно раскрываю свои объятия. Черт, она же еще совсем ребенок, конечно, ей страшно.
— Я никому не скажу, детка, — ее смешок вырывается вместе со всхлипом, и она прижимается ко мне. Я укачиваю ее, как укачиваю и свою маленькую дочь, по которой слишком сильно скучаю. Просто не хочу, чтобы Алиса нервничала, переживала по моей вине. — Звучит цинично, но я уверена, лишь Кристиан появится — ты тут же вернешься в уютные объятия моего сына. Знаешь, он всегда жаловался мне, что Камилла невыносима. «Она такой ребенок». А сейчас сходит с ума от тебя.
— Я не ребенок.
— Конечно, нет. Тебе всего лишь семнадцать и ты ведешь себя как принцесса.
— Это разные вещи, — она говорит это обиженно-угрюмым тоном, но расслабляется в моих объятиях.

Решившись совместить приятное с полезным, я расспрашиваю девочку о ее детстве, об отношениях с Кристианом и о семье. Мне интересно и, к тому же, это помогает отвлечься от реальности.
Я, почему-то, не могу воспринимать ее как взрослого человека. Она вполне сформировавшаяся, умная и хорошая девушка, лишь избалованная, но именно из-за ее поведения я и вижу в ней ребенка.