Пятница... Прожить сегодня, и выходные! Ура! Думал Феликс, заходя в класс. Он занял своё привычное место и готовился к любимому уроку. Снова отличившись чудесными знаниями и острым умом, Ёнбок довольно улыбнулся после похвалы учителя. Также, быстрее всех сдав тест по математике, новенький ждал окончания занятия. Спустя пять минут Хёнджин и Чан также сдали свои работы, чем удивили и Господина Рю Ёля и Феликса. — Результаты будут в понедельник. Надеюсь, Вы меня порадуете своими знаниями.
Прозвенел звонок. Чанбин и Чонин почти не задирали новенького и даже, кажется, не особо хотели общаться с красноволосым. Они в основном держались друг друга и всегда ходили вместе. С новеньким так и не общались, но он уже привык сидеть в одиночестве. Хёнджин часто бросал взгляд на блондинистую макушку. Парень вроде и хотел подойти и поговорить, но не знал, о чём именно заводить разговор, и хочет ли вообще Ёнбок общаться с ним после всего. Изобразительное искусство перенесли на понедельник, и занятия подошли к концу. Феликс начал неспешно собираться. Он ждал, когда первыми уйдут темноволосые психи, и иногда поглядывал на них. Хёнджин это понял и тоже собирался медленно. Кристофер вышел вместе с Чонином и Бином. Путь свободен, и новенький выскочил из помещения. Слегка оглядываясь, он медленно шел по школьному двору. За ним на безопасном расстоянии шёл Хван. Вдруг неожиданно Феликс исчез из поля зрения где-то за деревьями. Ученик ускорил шаг, но блондинистой макушки не было видно ни у ворот, ни у обочины. Некая тревога охватила парня. На глаза попались подсобные помещения, и в голове промелькнули жуткие мысли. А вдруг Чонин и ...? Да нет... Я же их предупредил... Но они реально чокнутые... Хёнджин подошёл к двери и прислушался. Было тихо, и он немного успокоился, однако решил зайти и проверить. Мрачная комната, в которой пахло сыростью, краской и старой деревянной мебелью. Свет пытался пробиться через тонкие щели, но ему это практически не удавалось, и лишь отдельные лучики света падали на бетонный пол. У Хёнджина снова эффект дежавю, и он снова видит хрупкое тело Феликса и его округлые ягодицы. Даже, кажется, чувствует его запах, а губы помнят вкус шеи и веснушчатых щёк. Прерывистое дыхание блондина и его стоны... И снова накатывает волна возбуждения и член быстро твердеет в штанах. ...Вдруг шорох и грохот падающей то ли швабры, то ли трубы. — ...Феликс?.. Хван никак не ожидал увидеть здесь своего одноклассника. — ...Хёнджин, ты? — также удивляясь, уточнил Ли. — Что ты здесь делаешь? Что-то ищешь? Потерял что? — Да. Потерял свою гордость и девственность. А ты что здесь делаешь? — Я... Я... зашёл проверить... Ёнбок вышел из тени и стал там, где слегка пробивался свет. Он вопросительно смотрел на красноволосого, всё так же ожидая ответа. — ...Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, и тебя не ... — ...Не ебут два психа-гея? — улыбнулся Феликс. — Типа того... — А с тобой всё в порядке? — новенький снова заметил чужой стояк. Хёнджин прикрылся сумкой. — Да вот я и пытаюсь это понять. — вздохнув, проговорил Хван. Ёнбок пошёл вперёд на красноволосого и остановился в полуметре от него. — Скажи, тебе понравилось? — Что именно?.. — в недоумении спросил художник. — Трахать меня... — Эмм... Нет... То есть да... Я... — терялся в ответах одноклассник. — Имею в виду, будь это при других обстоятельствах и по обоюдному согласию, думаю, это было бы прекрасно! Ты... — ...Прекрасная блядь?.. Из твоих фантазий? — продолжил за него Ли. — ...Эй, ты что несёшь? Нет! Ты не блядь! Не смей никому позволять так себя называть... — Знаешь, сколькими словами меня оскорбляли и как часто я слышал это в свой адрес? Так что теперь для меня блядь не обидное слово, оно уже не ранит меня так, как, например, год назад. И быть «размалёванной блядью» из твоих фантазий не самое худшее, что может быть. Хёнджину стало невероятно больно от слов Феликса, будто это не его одноклассника так называли, а его самого. — ...А ранит то, что я не могу смотреть на того, кого хочу, потому что сразу членосос, ранит от того, что не могу любить человека своего пола, потому что пидор, ранит от того, что не могу отдаться тому, кто бы сводил меня с ума, тому, чьи поцелуи вызывали бы во мне парад планет, чьи прикосновения проносились ураганом и цунами по моему телу... ведь сразу услышу — «фу, геи!», «так нельзя, это аморально»... Вот, что ранит меня сильнее всего. У Хёнджина ком стоял в горле. — И мне не было больно тогда, когда ты и твои дружки били меня, и моя губа истекала кровью... Я уже сбился со счёта, сколько тюбиков тонального средства было использовано мной за этот и за прошлый год... Больнее от того, что не могу быть собой и открыть своё сердце, больнее от того, что не могу сам решать, кому и когда позволено кончать на моё лицо, а кто... Вдруг Феликс резко улыбнулся и подошёл ещё чуть ближе. — Ладно, забей, я слишком много болтаю о себе. Кстати, спасибо за беспокойство и за то, что заступился, кажется, психопатов попустило после твоих слов. Пока, и учи математику... — блондин подмигнул и махнул рукой на прощание. Хван стоял, будто облитый ледяной водой на холодном ветру. Его ноги подкашивались, а руки почему-то трусились. Лёгкий, а может и не очень шок от таких откровений заставил сердце безумно колотиться. Постояв ещё пару минут, он вышел из помещения и пошёл домой. Обычно школьник всегда ждал выходных, чтобы позависать с братом и поиграть в видеоигры, но не в этот раз. Выходные тянулись невероятно долго и скучно, Хван ждал, чтобы поскорее началась учебная неделя. Почти все выходные он провёл за учебниками. Ему не терпелось пойти в школу... и не только потому, что в понедельник его любимое рисование, но и потому, что он безумно хотел снова увидеть Феликса. Чёрт, что со мной? Почему этот блондин не выходит у меня из головы? Я слишком часто и много думаю о нём. Долгожданный понедельник, и новая неделя началась прекрасно. Погода стояла чудесная и очень тёплая. Ещё неделя-полторы, и начнется цветение сакуры – любимое время года Хёнджина. Он любил рисовать эти пейзажи в конце апреля и начале мая. Зайдя в класс, красноволосый громко поздоровался, чем удивил некоторых одноклассников и самого блондина. — Привет, Феликс. Парень резко обернулся и слегка улыбнулся. — Эмм. Привет! Видеть эти зелёные глаза, пусть и лёгкую, но улыбку было самым прекрасным, что могло сделать это утро невероятно добрым. Художник подошёл к чужой парте и спросил: — Как выходные? Что делал? — Как всегда скучно. Сидел дома. — ответил Ёнбок и взглянул на зашедших друзей Хвана. Но тот даже не обратил на них внимания, он ждал, что блондин, что-то спросит у него в ответ, и они смогут продолжить разговор. Однако новенький сразу затих и уткнулся в свою тетрадь. Диалог не складывался, что неимоверно расстраивало Хёнджина. Он сел за свою парту. Кристофер взглянул на Феликса, но ничего не сказал. Господин Рю Ёль зашёл в класс и достал пятничные тесты. — Что ж, ребята... Мои выходные прошли достаточно неплохо... Я проверял Ваши работы... В кабинете послышалось "Ууууууу"... — Так вот, я приятно удивлён, хочется отметить три работы, которые были написаны без ошибок. Работа Ли Феликса, работа Бан Чана и Хван Хёнджина. Особено удивил ты, Джин... Зная твои... кхм... познания в прошлом... Ты стал заниматься с репетитором? Хван улыбнулся и легонько кивнул. — ...Молодец! Продолжай в том же духе и без труда сдашь экзамены. У остальных, к сожалению, всё не так прекрасно... Феликсу было очень приятно, что его помощь сыграла свою роль, и Хвана похвалили. Он прям гордился собой и братьями.
