Искушение ангелов| 18+

Глава 8

«Откровение.»

It sounds so fucking beautiful when you say my name
Когда ты произносишь моё имя, это звучит чертовски красиво!
I'm praying to a God, a God I don't believe
Я молюсь Богу, Богу, в которого я не верю.
The more I hide my scars, the easier I bleed
Чем больше я прячу свои шрамы, тем легче я истекаю кровью.


[Chorus:]
[Припев:]
But maybe I'm the worst, the worst you еver had
Но, возможно, я худший, худший из тех, кто у тебя был.
Tell you you're bеautiful then stab you in the back
Я говорю, что ты прекрасна, а потом вонзаю тебе нож в спину.
You're prayin' I'm the one, but maybe I'm a curse
Ты молишься, чтобы я оказался тем самым, но, возможно, я – это проклятие.
The more you try to fix me, the more you make it worse
Чем больше ты пытаешься исправить меня, тем сильнее ты всё усугубляешь.
Could you love me at my worst?
Ты бы могла любить меня в моём худшем проявлении?

Песня: blackbear - my worst

***
Место действия: Лас-Вегас, особняк Фальконе.

Это был дерьмовый день.
Потом не менее дерьмовая ночь.
И без сомнения его будет ожидать дерьмовое утро.

Комната тонула в полумраке, и он перебрал несколько струн на гитаре. Несвязанная мелодия прорезала тишину спальни, оставляя легкое послевкусие. Электронные часы на тумбочке показывали пять утра, и первые солнечные лучи показались на горизонте. Он долго смотрел, как за окном темная полоска рассеивалась. «На пороге» появлялось солнце, и Алессио устало зевнул, убирая гитару на кровать.

Они с Массимо, Карлоттой и Изабеллой вернулись домой больше часа назад, но уснуть ему так и не удалось.

Парень поднялся, разминая затекшие мышцы. На шее висел ключик, и он повертел его в руке, подходя к столу. Он угадал её пароль, но почему-то так и не решался открыть дневник и прочитать его.

Дерьмо.

Навряд ли с последними событиями у него еще будет возможность внимательно просмотреть каждую запись. Алессио сел в кресло, снимая цепочку и поднося ключ к нижнему ящику. Замок щелкнул, и парень вытащил непримечательную объемную книжку. Судя по всему, Изабелла провела много времени, заполняя его. Алессио включил настольную лампу и открыл дневник. Первая страница была немного помятой из-за приклеенных вырезок.

«Сеанс первый. Дата ***, время ***

Пациентка держится отчужденно, разговаривает мало, диалог не поддерживает.»

Алессио переполнило удивление. Видимо это были заметки из записей психолога, которого посещала Изабелла.

Интересно.

Он и не знал, что Бестия ходила на сеансы. Блондин сел поудобнее, заламывая корешок книжки. Записи были неполными, лишь выбранные Изабеллой отрывки, которые она криво вырезала.

«Пациентка однообразно отвечает на вопросы. Приняла оборонительную позицию. Проявляет признаки раздражения и даже агрессии.»

Агрессии?

Алессио не сдержался, и из него вырвалась сухая усмешка. Он вспомнил, как Изабелла споткнулась на лестнице, как боязливо бегали её глаза, когда она встретила его в коридоре отеля. Слово «агрессия» было антонимом ко всей ее сущности.

«Изабелла Витиелло во время разговора часто поправляет очки для зрения. Признак повышенной тревожности.»

«Девушка периодически отшучивается, пытаясь скрыть нервозность.»

«Остро реагирует на вопросы о семье, особенно, когда речь зашла о бабушке со стороны матери.»

Бабушка со стороны матери?

Алессио пытался воспроизвести в памяти родословную Скудери, но его знания в этом вопросе были весьма скудными. Он сделал мысленную пометку узнать побольше о родителях Джианны Витиелло.

«Пациентка не видит необходимости в сеансах. Инициаторами терапии являются родители, обеспокоенные переменами в настроении дочери и каждодневными ночными кошмарами.»

Алессио понимающе кивнул. Как оказалось, у них с Бестией было чуть больше общего, чем он ожидал. Кошмары мучили не только его.

«Рекомендации после первого посещения: введение дневника, больше прогулок на свежем воздухе, приятное и комфортное времяпрепровождение.»

- Как однообразно и банально, - закатил глаза Алессио.

Выходит дневник - это не личное желание Изабеллы, а вынужденная мера лечения.

Фальконе выключил лампу и вышел на балкон, устраиваясь на шезлонге. Прохладный утренний воздух бодрил, и Алессио почти не ощущал разбитости. Сложенный вдвое лист выпал из середины блокнота на мраморную поверхность пола, и парень поспешил его поднять. Новая волна удивления захлестнула его, когда он развернул неожиданную находку. Это был рисунок... И стоило признать очень даже неплохой, у Изабеллы был талант. Правда смысл её рисунка оказался мрачным, и Алессио невольно нахмурился.

Старая стеклянная бутылка, перевязанная веревкой и плотно закрытая пробкой, внутри которой находилась русалка, спрятанная наполовину в воде. Ее длинный хвост возвышался и доставал почти до горлышка. Ей было тесно в замкнутом пространстве, она будто задыхалась. Длинные черные волосы закрывали тонкий печальный профиль. Рисунок был сделан темным карандашом, и от него веяло тоской и какой-то безысходностью.