Шрамы раненных душ

8

Мэддок

Всё это время, что Кай жил у нас, я наблюдал за Идой, глаза этой невероятной девушки, её тёмный и непроходимый хвойный лес был освящён тысячами звёзд счастья. Она сияла. Аида ни на шаг не отходила от брата, лишь изредка отвлекаясь на шутки Данте и наши с ней перестрелки глазами. С того разговора в кинотеатре я до сих пор не мог понять, почему она настолько идеальна?

Когда она рассказывала о своём поступке, мне казалось, что передо мной сидит самый святой человек, прошедшей через ад, которого я только встречал.

Мои размышления прервал консильери моего отца, старый мужчина, которого мы с Данте в детстве тихо ненавидели. Его звали Люцифер, но своё имя совсем не оправдывал, раньше он был крепок, молод и улыбчив, хоть и злобно, с насмешкой . Сейчас от его образа не оставалось ничего, лишь злые, наполненные обидой глаза выдавали старого сеньора выполнявшего каждую прихоть моего отца.

Люци вошёл в кабинет, находящийся в огромном, почти полностью стеклянном здании в центре.

–Сеньор де Касс, прошу прощения за беспокойство, - этот старик не принимает, что я стал Доном, для него, единственный дон - Джованни Кассо - ваш отец приглашает Вас в семейное поместье в это воскресенье в пять часов вечера, а также желает видеть там сеньориту Аиду де Касс и сеньора Данте де Касс.

Я ненавидел своих родителей, хотя их было сложно назвать именно так. Джованни сделал свой выбор, из-за него пострадали мы с братом, это я никогда не прощу ни ему, ни ей...

–Передай отцу, что я подумаю, но обещать ничего не стану, - я надменно задрал подбородок вверх.

Люци недовольно хмыкнул, развернулся на своих шатающихся кривых ногах и двинулся к двери, но в последний момент повернул голову и своим старческим голосом прохрипел:

–У него рак, врачи сказали, что осталось ему не больше месяца, если не меньше, увидеть вас - его последнее желание.

Он ушёл, оставляя после себя запах гнили.

Я откинулся на спинку кожаного кресла и прикрыл глаза. В последний раз я видел Джованни в семнадцать лет, когда он передал титул Дона мне и исчез из нашей с Данте жизни. Более он не появлялся. Я и не хотел его видеть, он всё испортил. Однажды Джованни взял меня, девятилетнего мальчика, с собой, тогда мне не хватало своего отца, когда он привёл меня в какой-то тёмный подвал и посадил на металлический стол, завёл пленного и пытал его на моих глазах. В мою голову на всегда въелся тот запах, ужасный вид мужчины и радость в глазах отца. Он получал удовольствие от мук других... Может я безэмоциональный и холодный , но я никогда не получал удовольствия от пыток людей.