Творец слёз

Глава 22 «БУДУ УМНИЦЕЙ»

Тот, кто познал тьму, движется вперед в поисках света.

Я никогда не была сильной. «Ты похожа на бабочку, - говорила мама. - Ты дух неба». Она назвала меня Никой, потому что любила бабочек больше всего на свете.

Я всегда об этом помнила, даже когда мамина улыбка стерлась из памяти и у меня о ней осталось только одно воспоминание - нежность.

Я любила небо за то, что оно было белыми облаками на прозрачной мантии. Любила, потому что даже после шторма оно оставалось ясным и, когда все рушилось, казалось нетронутым.

«Ты похожа на бабочку», - говорила мама. Впервые я хотела, чтобы это было не так.

Я помнила это лицо, как тело помнит рану. Оно как пятно, которое никогда не сотрется из моих воспоминаний. Слишком глубоко въелось, не ототрешь.

Я помнила это лицо, потому что пыталась его полюбить, как будто оно обещало дать мне второй шанс на счастье. Оно стало моим самым большим разочарованием.

Я любила небо, и она это знала. Так же как знала, что Аделина ненавидит громкие звуки, а Питер боится темноты.

Она всегда оказывалась тут как тут, чтобы столкнуть нас в бездну отчаяния. В ее присутствии даже старшие дети превращались в беспомощных младенцев. В ее руках мы были куклами, набитыми не ватой, а страхами, и она нащупывала ниточки и распускала наши швы, рвала нас на части. Наказывала за плохое поведение, потому что плохие дети должны искупать свою вину.

Я никогда не знала, в чем моя вина. Я была слишком маленькой, чтобы осознать происходящее, но помнила все наказания, словно они вытатуированы в моей памяти.

Когда кого-нибудь наказывали, остальные занимались тем, что зашивали свои дырки и мечтали только об одном: больше не трещать по швам.

Но я не хотела становиться куклой, нет, я хотела быть небом с прозрачной мантией и белыми облаками, потому что ему нет дела, сколько птиц или самолетов разрежет его невесомую ткань, сколько громов и молний потревожит его спокойствие, небо оставалось неизменным и никогда не разлеталось на кусочки.

Я мечтала быть свободной.

Но когда ее взгляд останавливался на мне, я чувствовала, что состою из фарфора и ткани. Она тащила меня за тряпичную руку по узкой лестнице к двери подвала, бросала вниз, в темную пропасть. Кровать без матраса, и всю ночь ремни на запястьях.