божьи коровки молчат

20 сообщить самое важное

Божьи коровки молчат
20. Сообщить самое важное

      Алья всегда легко сходилась с людьми — заводить друзей для нее было так же просто и естественно, как дышать или снимать видео на телефон. Одного взгляда ей было достаточно, чтобы понять, сможет ли она подружиться с человеком, одного разговора — чтобы определить, насколько крепкой будет их дружба.

      Перекинувшись парой фраз с Маринетт в день их знакомства, Алья уже знала: они точно станут лучшими подругами.

      Она всегда готова была поддержать Маринетт во всем. Устроить почти-что-свидание с Адрианом? Легко. Прикрыть перед учителями за опоздание? Запросто! Посидеть с Манон, чтобы Маринетт могла прогуляться там, где проходит фотосессия младшего Агреста? Без проблем, она сама же ее туда чуть ли не пинками и отправляла. Иной раз в такие моменты Алья чувствовала себя доброй феей, устраивавшей личную жизнь своей крестнице. Ей нравилось, что подруга могла на нее положиться (и она прекрасно знала, что и сама может полностью довериться Маринетт).

      Алья легко прощала ей любые оплошности. Не сердилась, когда Маринетт утопила ее телефон в чашке кофе (не просто же так она вымолила у родителей водонепроницаемый?), когда третий раз за месяц во время просмотра случайно удалила крутейшее видео с Ледибаг или пришла в коллеж, забыв дома совместный проект, от которого зависела итоговая оценка, и им пришлось просить Кима бежать за ним со всех ног.

      Она была уверена, что знает Маринетт лучше, чем кто бы то ни было. Что видит ее насквозь и даже может чуть ли не читать ее мысли.

      А их дружбу считала идеальной.

      О том, какими наивными были ее представления, она поняла, когда Маринетт вдруг перестала разговаривать.

      Когда узнала, кем была Ледибаг и при каких обстоятельствах она потеряла голос, Алья чувствовала себя самой ужасной подругой на свете. Как она не смогла узнать в героине, каждый жест которой жадно ловила на камеру, свою дорогую Маринетт? А ведь считала своим долгом присматривать чуть ли не за каждым ее шагом, чтобы быть готовой помочь в любую минуту! Как могла не сообразить, что зевает Маринетт по утрам не потому, что всю ночь любуется фотографиями Адриана, а потому что за день выматывается так, что короткой ночи для восстановления сил недостаточно? Как, черт возьми, не поняла, что при появлении злодея она убегала прочь не от страха, а чтобы через минуту, перевоплотившись, отважно вступить с ним в бой? Как могла не увидеть такой родной, полный доброты и доверия взгляд, когда Ледибаг из всей толпы журналистов выбирала именно ее? Как могла не разглядеть то же самое в глазах Маринетт, когда делилась с ней подробностями интервью с героиней? Почему ни разу не задумалась над тем, что при всем обилии героев-на-один-раз именно Рена Руж становилась частью команды Ледибаг и Кота Нуара стабильно раз в месяц?