Нельзя, но можно

Запретная страсть

Ночь в квартире Кима стала для Чонгука погружением в омут чувств. Он, все ещё смущенный и возбужденный от предыдущих событий, пытался отыскать в себе силы для сопротивления, но каждый взгляд, каждое прикосновение Кима разрушало его хрупкую решимость.

Ким, наслаждаясь растерянностью Чонгука, нежно прижимал его к себе, не давая ему ускользнуть. Он погружал Чонгука в мир чувственных прикосновений, осыпая его шею поцелуями, каждый из которых вызывал в нём дрожь, словно электрический ток.

— Ты такой сладкий, — прошептал Ким, его дыхание было горячим и влажным, словно утренний туман. — Я не могу устоять.

Чонгук закрыл глаза, не в силах отвести взгляд от Кима. Он чувствовал, как его тело горит, а сердце стучит в груди безудержно.

— Хён… — прошептал Чонгук, его голос был едва слышен.

— Не называй меня так, — произнес Ким, поглаживая его щеку большим пальцем. — Называй меня по имени.

Чонгук задрожал, его тело прошибло волной страсти. Он почувствовал, как Ким приближается к его губам. Их губы соприкоснулись в нежном поцелуе, но он быстро перерос в страстный обмен чувствами. Языки танцевали в ротовой полости, с нежностью переплетаясь друг с другом. 

Чонгук откинулся на диван, утопая в поцелуях Кима. Он чувствовал его тепло, его желание, его власть над собой. 

— Ты прекрасный, — прошептал Ким, не отрывая от его губ. — Я не могу верить, что ты мой.

Чонгук, закрыв глаза, наслаждался каждой секундой проводимой с Кимом. Он чувствовал, как его страсть растет, а тело дрожит от желания. 

Ким переместился к шее Чонгука, осыпая ее нежными поцелуями и укусами. Он проводил языком по чувствительной коже, вызывая у Чонгука волну нежности и страсти. 

— Ты такой прекрасный, — произнес Ким, укусив его за мочку уха. — Я не могу остановиться.

Чонгук почувствовал, как его тело напряглось от удовольствия. Он не мог остановить этот вихорь чувств, который унес его в бездну страсти. 

Их ночь была полна поцелуев, укусов, засосов и нежных прикосновений. Они утопали в своих чувствах, забыв о всех правилах и запретах. Они отдались своей запретной страсти, понимая, что она не может остаться незамеченной, но не хотя от нее отказываться.