Нежеланая невеста.Наследница черного дракона

Глава 6

Глава 6
«Нельзя смотреть в глаза чудовищам и королям», — повторяла порою бабушка старую поговорку. А я нарушила это правило. Только кому сейчас я смотрела в глаза? Чудовищу или будущему императору?
Меня охватила паника.
Даррел что-то прошептал Еве на ухо, не отрывая от меня хищных глаз, загоревшихся вдруг аквамарином. Она потерлась об его щеку носом, нехотя отстранилась и, коснувшись напоследок широкого плеча, выскользнула из аудитории.
Мы остались наедине — я и принц.
Те несколько лэров[10], что разделяли нас, он преодолел за мгновение. Распахнул дверь и вошел в комнатку. Принц не кинулся ко мне — просто застыл в дверном проеме, загородив мой единственный путь к отступлению. Большой, сильный, яростный — я видела это по его горящим глазам, хотя внешне он сохранял ледяное спокойствие. Принц ведь.
В комнатке стало ощутимо прохладнее, банки на полках заиндевели, а по каменному полу поползла голубоватая изморозь. И я поняла, что его высочество не просто боевой маг с высоким уровнем силы. Он еще и стихийник, как и я. Его стихия — вода, специализация — лед. Недаром он — Ледяной дракон. Огромная редкость. Огромная сила.
— Кто ты? — спросил принц, пронзая меня взглядом, словно копьем. Голос его был чуть хрипловатым, вкрадчивым и пугающим. А исходящая от него сила — могущественной.
Я молчала, впившись ногтями в ладони — так сильно растерялась перед его высочеством. И прятала взгляд — боялась снова встречаться с ним взглядом. Это было бы слишком дерзко.
— Кто ты такая? — повторил принц.
Светлая Тэйла, что же мне делать? Внутри все свело от страха.
— Ты глухая или глупая?
Нужно объясниться. Белль, соберись!
— Что ж, начнем с другого. Ты знаешь, кто я? — спросил Даррел.
— Да, ваше высочество, — прошептала я. — Мне известно, кто вы...
— Радует, что ты умеешь слагать слова в предложения. Теперь говори, кто ты, и откуда взялась здесь, — велел принц. В его голосе про скользило глухое раздражение, словно он сдерживал себя от эмоций.
— Я... Ваше высочество, я обычная адептка, случайно тут оказалась! Хотела подготовиться к экзамену по стихийной трансформации, но пришли вы и... И я не решилась выйти, чтобы не потревожить вас, — призналась я, кусая губы. Выглядела я жалко, и сама это понимала.
— Не решилась потревожить, но подглядывать решилась, да? — спросил Даррел с усмешкой, искрившей его губы.
— Я не хотела, простите меня, ваше высочество! Это действительно случайность!
— Простить? Как легко вы все просите о прощении. Будто мое прощение спасет вас от собственной глупости.
Я сглотнула. По моей коже поползли мурашки — так холодно стало.
— Что ты видела? — продолжил он свой допрос принц.
Рядом с его высочеством я ощущала себя ужасно беспомощной и, самое главное, виноватой. Хотя я не сделала ничего плохого! Мне не нравилось это состояние, но я ничего даже объяснить толком не могла.
— Опять молчит, великолепно. Адептка, у тебя действительно со слухом плохо?
— Да, ваше высочество, то есть, нет! Я хорошо вас слышу!
— Да неужели? Вот радость. Тогда отвечай — что ты видела?
Да я все видела! Абсолютно все! Неужели непонятно?
— Я ничего не видела, — пискнула я. Соврала, хотя редко делала это. И Даррел мгновенно понял это.
— Знаешь, что я ненавижу больше трусости? — спросил он, разглядывая ногти. — Ложь. А знаешь, почему? Лжецы — слабые люди. Не люблю слабых.
Даррел явно говорил обо мне. Что я слабая. Это больно ударило по самолюбию.
— Ты солгала своему принцу, — продолжал Даррел.
— Нет, ваше высочество, то есть, да... Я все слышала, но я уже все забыла! — воскликнула я. — Я ничего, совсем ничего не помню!
Снова ложь. Я помнила все. Особенно хорошо помнила, как принц нежно целовал свою Еву. Как она плакала. Как потерянно он смотрел в одну точку, прижимая ее к себе. Я была ходячим компроматом, и мы оба понимали это.
— Почему же я не верю тебе, адептка? Может быть, потому, что ты продолжаешь лгать? — Насмешливо спросил Даррел. — Ну-ка, скажи, откуда на территории темных взялась стихийница? Или ты думаешь, что я должен поверить, что занятия по стихийной трансформации проводят в аудитории по теории темной магии?
Для того, кто только вчера прилетел в академию, принц оказался крайне осведомленным. Хотя, наверняка он просто очень внимательный — заметил книги по темной магии и нашивку на моем пиджаке.
— Я все объясню, ваше высочество! — воскликнула я, чувствуя, как горят щеки. — Я на час раньше пришла на экзамен, и решила попрактиковаться в пустой аудитории, но нашла только эту — остальные были заперты! Я не темная, я действительно стихийница! Огневик! У меня и в мыслях не было...
— Замолчи, — велел принц. — Из-за твоих воплей у меня заболела голова.
— Но, ваше высочество...
— Я сказал — замолчи.
Я сглотнула. Почему он не хочет выслушать меня до конца? Почему это высокомерие так и льется на меня, как грязная вода из ведра на голову нерадивому прохожему? Говорили, что он идеальный... А идеальные люди понимающие.
Даррел перестал, наконец, рассматривать свои ногти и сделал ко мне несколько шагов. Я инстинктивно начала отступать, но уперлась лопатками в полки. Принц приблизился ко мне так, что между нами почти не осталось расстояния, заставляя мое сердце болезненно сжиматься. И вдруг взял меня за подбородок, больно задрав голову вверх. В этом жесте не было ничего романтического или милого. Это было унизительно. Даррел был сильнее и выше — я достигала ему лишь до плеча, а, самое главное, он был принцем. Я не могла ему возразить. Все, что мне оставалось — лишь крепко сжать зубы, чувствуя на подбородке его прохладные пальцы.
— Я достаточно наслушался твоего бреда, адептка, теперь ты послушай меня, — зашептал Даррел, чьи глаза стали опасно светиться. Он смотрел на меня, как на жалкое насекомое, которое ему нужно было прикончить, дабы не мешало.
— Слушаю, ваше высочество, — едва выговорила я, тотчас отводя взгляд.
— Ты видела все. Слышала все. Знаешь секрет, который не должна знать. Я не могу оставить это просто так. Посмотри на меня! — велел принц властно, сжимая мой подбородок до легкой боли, но я отчего-то знала, что не должна этого делать. — Я теряю терпение. Смотри. Мне. В глаза.
В какой-то момент я все же сдалась — все-таки подняла на него взгляд. И поняла, какие невероятные у него глаза. Ярко-аквамариновые, светящиеся в полутьме комнатки. С вертикальными зрачками. Немигающие. Полные ярости. Драконьи. Я знала, что когда Драконы перестают контролировать себя, их зверь вырывается наружу. Знала и зачарованно смотрела на принца.
Цвет его глаз были похожи на южное море в погожий солнечный день. Там, на море я была всего лишь однажды, но запомнила его таким — ярко-аквамариновым, переливающимся под солнцем. В тот самый день я едва не утонула, а потом долго еще просыпалась от ощущения, что морская соль разъедает легкие.
— Ты все забудешь, адептка, — обронил странную фразу принц и свободной рукой коснулся моей головы. На мои волосы опустилась невидимая вуаль, и меня накрыло.
— Ты все забудешь. Все, что произошло в этой аудитории. — Голос принца доносился словно издалека, сквозь вату. Был теплым и ласкающим — такому голову хотелось подчиниться. Я растворялась в его глазах.
Глаза, море, аквамарин... Все изменилось. Я перестала слышать звуки, все цвета разом поблекли, и даже стерильный запах пропал. Внутри запорхали огненные искры.
— Забудешь...
Я закрыла глаза, готовая полностью подчиниться голосу. Но, покачиваясь на невидимых волнах, я вдруг себя на мысли, мимолетной и какой-то совершенно дикой, что хочу коснуться руки принца. Запустить пальцы в темные растрепанные волосы. На миг прижаться к груди. И забыться. Навсегда.
Что со мной?
Откуда эта глухая тоска в сердце и невосполнимая нежность в душе?
Я распахнула глаза. Это еще что за дела?! Что он со мной делает?
— Да что с тобой не так, а? — выдохнул Даррел.
Его злой голос окончательно вернул меня в реальность. Звуки, краски и запахи вернулись моментально. А наваждение Даррелом пропало.
Наш дорогой наследник престола, чтоб он никогда на трон не взошел, использовать ментальную магию! Хотел стереть мне память! Да только у него ничего не вышло!
Это вызвало во мне первую волну злости.
— Почему не подействовало? Эйхово проклятье!
— Потому что вы плохо владеете ментальной магией? — предположила я хрипло, глядя в его глаза с дерзостью, которая пришла вместе со злостью. Стирать чью-то память насильно действительно было запрещено! Лишь менталисты с лицензией могут позволить себе подобное — и только лишь по специальному разрешению!
Даррел рассмеялся и отпустил мой подбородок.
— Я владею ей неплохо. Это с тобой что-то не то, алептка. — Он не хотел признавать свое поражение.
— Вы нарушили закон, ваше высочество. Никто не имеет права вмешиваться в чужой разум.
— Было бы, во что вмешиваться, — ядовито улыбнулся Даррел.
Зараза, это намек на то, что у меня разума нет? Вот маг криворукий, наверняка из тех, у кого виноваты все вокруг, кроме него.
— Может быть — было бы чему вмешиваться. Менталист из вас не очень.
— Вздумала мне дерзить? — сощурился он.
— Констатирую факт. Стереть воспоминания у вас не получилось, — ответила я.
— Ты права — не получилось. Что ж, значит, поступим иначе, — сказал он задумчиво. — Слушай меня внимательно. Если ты откроешь свой очаровательный ротик и хоть кому-нибудь скажешь о том, что видела сегодня, у тебя будут проблемы. Я сделаю твою жизнь невыносимой. Поняла меня? Отвечай, когда я спрашиваю.
— Я поняла, — тихо ответила я.
— Ваше высочество. Ты забыла.
— Я поняла, ваше высочество. Я никому не расскажу. Даю слово чести.
Принц весело рассмеялся — это был обидный смех, неприятный. Теперь у меня горели не только щеки, но и все лицо.
— Слово даешь, значит. Высокородная, значит?
— Нет, ваше высочество.
— А ты знаешь, что слово чести давать могут лишь они? Не бросайся громкими фразами, адептка. Звучит глупо и пошло. Твои слова ничего не стоят.
Эти слова вызвали вторую волну — уже не злости, а гнева, хоть и хорошо контролируемого. Этот гнев позволил мне взять себя в руки.
— Честь есть и у простых людей, ваше высочество. Я всегда держу свое слово, хоть и простых кровей, — смело сказала я. — Вы ошибаетесь, думая, что такие, как мы, невысокородные, не знаем, что такое достоинство.
Принц обжег меня аквамариновыми глазами — они, наконец, перестали светиться, а зрачок вновь стал прежним.
— Не забывайся. Помни, с кем разговариваешь.
— Простите, ваше высочество, — повторила я сердито. Я ни на миг не забывала.
— Знаешь, я и словам высокородных не верю, — вдруг сказал принц. — Я верю только поступкам.
Он вдруг крепко схватил меня за запястье, поднял мою руку и неслышно прошептал что-то. Я и опомниться не успела, как кожу на внешней стороне предплечья обожгло льдом. От острой боли я вскрикнула — казалось, будто сотни мелких ледяных осколков впились в руку, проникли сквозь кожу и попали в вены.
Я пыталась вырвать руку, но не могла — принц легко удерживал меня.
— Что вы делаете?! — выкрикнула я.
— То, что поможет тебе хранить мою тайну.
Боль пропала так же резко, как и началась, а Даррел, довольно улыбаясь, наконец, отпустил меня. Чуть выше запястья, на котором остались следы его пальцев, сиял голубок замысловатый знак — овал, внутрь которого были заключены символы древней магической клинописи. Мы проходили лишь самые основы клинописи, но ради интереса я прочитала несколько книг и знала некоторые знаки. Узнала и этот. Его высочество поставил на мне печать клятвы. Заклеймил своей волей.
— Это что... Это печать клятвы? — недоверчиво спросила я, рассматривая руку. Знак вспыхнул и пропал. В следующий раз он появится только тогда, когда я нарушу клятву, которую не давала. Если нарушу.
— Она самая. Ты поклялась, что никому и никогда не расскажешь о том, что видела сегодня в этой эйховой аудитории, — спокойно подтвердил Даррел. Его глаза потухли и стали обыкновенными — голубыми.
— Но я не клялась! Я не давала никакой клятвы!
— Ты дала слово чести, этого более чем достаточно, особенно если печать немного модифицирована. Кстати, замечу, что за язык я тебя не тянул, адептка, — насмешливо ответил принц. — Нарушишь клятву — гореть от боли будет не только рука, а все тело. Каждое мгновение твоей жизни. Так что не советую этого делать. Что ж, мне пора. Надеюсь, мы никогда не встретимся.
Принц развернулся ко мне и хотел было выйти, но я остановила его.
— Ваше высочество! Вы дважды нарушили закон! Вы использовали запрещенные символы клинописи. Заставили меня принести клятву против воли, — твердо сказала я ему в спину, чувствуя, как подступает третья волна — на этот раз ярости. Обжигающей и горячей, такой же, как моя стихия. Как он только посмел поставить на мне это клеймо! Я и не думала, что наследный принц империи может быть таким... отвратительным! Он совершил преступление, пусть и мелкое. И не понесет за него наказание, как обычные маги. Потому что принц. Потому что ему можно делать все, что запрещено другим. Потому что имеет власть.
Проклятье! Терпеть не могу несправедливость!
Идеальный образ принца, который и так дал трещину, осыпался на множество осколков.
Даррел повернулся и одарил меня выразительным взглядом. Опять смотрит, как на насекомое!
— Сама виновата, — пожал он плечами. — Кто заставил тебя сидеть в этой конуре?
— Нашей вины в этом поровну, ваше высочество, — ответила я, изо всех сил сдерживая эмоции. — Если ваш разговор был таким конфиденциальным, могли бы для начала проверить, одни вы в аудитории или нет.
Даррел приподнял бровь. Он знал, что виноват сам, но не собирался признавать это. Я терпеть не могла таких людей!
— Не советую разговаривать со мной в таком тоне. Я не твой дружок.
— Что вы, ваше высочество, вам показалось. Разговариваю с вами со всеми уважением, на которое способна. Своему дружку я бы голову открутила за такое, — дрожащим от злости голосом сказала я. — А после бы повела к ректору. И его наказали бы, поверьте. Но вас и пальцем не тронут. Вы же принц. Наследник короны. Второй после императора. Вам можно все. Не думаете, что это несправедливо?
Его ответ был прост:
— Да мне плевать.
— Жаль, что будущему правителю империю плевать на закон. Ваш дед говорил, что закон — истинный трон императора.
— Как ты мне надоела, — поморщился принц. — Надоедливая, как таракан. Сказала бы сразу, что хочешь компенсации. Извини, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за неудобства. Возьми это и успокойся.
Он стянул с указательного пальца кольцо с россыпью алых камней и небрежно кинул на стол. Кольцо перекатилось через него и со звоном упало на каменный пол, прямо к моим ногам. Так нищим у храмов кидают монетки.
И тогда меня все-таки накрыло третьей волной — волной огненной ярости. Да так, что я забыла обо всем на свете. Страх пропал, а вместо него появилась решимость дать отпор. Пусть он хоть трижды принц, но оскорблять себя не позволю!
— Мне не нужны подачки, ваше высочество, — процедила я сквозь зубы и носком ботинка пнула кольцо. Оно откатилось в угол.
— Ничего. Ваше предложение оскорбительно.
Мои слова прозвучали глухо, и я сжимала ладони в кулаки, чтобы сдержать разгоравшуюся во мне ярость. Решил откупиться от меня.
— Что, думаешь, не продаешь его? — развеселился Даррел. — Это редкие рубины, из Маира.
Огонь обжигал сердце. Да как он смеет?..
— Думаю, наследный принц не должен вести себя так.
— Слышал, что огневики — смелые и глупые. Оказалось, это действительно так.
— Слышала, что водники — хитрые и трусливые. Но ведь это все слухи, ваше высочество? — парировала я. — Вы ведь совсем не такой.
Мы оба понимали, что я имела в виду совсем другое. Он именно такой.
— Дерзишь? — усмехнулся принц, и в его глазах впервые промелькнул интерес. — Не люблю дерзких. Мне по нраву послушные.
— Вы уверены, ваше высочество? Ева никогда не была послушной, — ответила я вежливо, пряча в голосе насмешку. — Мы называем ее Железной леди.
Услышав имя своей любимой, Даррел буквально окаменел. Его глаза снова вспыхнули аквамариновой яростью, в комнатке стало еще холоднее, чем прежде. Изморозь с пола поползла по стенам.
— Не смей произносить ее имя, — процедил сквозь зубы принц. — Пошла вон. Не то пожалеешь.
— Да, я уйду, ваше высочество. Но позвольте небольшой совет от вашей верной подданной — перестаньте срывать злость на тех, кто рядом. Никто не виноват, что Ева бросила вас, — дерзко ответила я. — И если вам интересно мое нижайшее мнение, я бы на ее месте поступила точно так же. Быть любовницей — унизительно.
Да, тут меня занесло, но я ни на секунду не пожалела, что сказала это.
Его зрачки вновь стали вертикальными, а по моим рукам поползли мурашки. Даррел окинул меня тяжелым взглядом. От него исходила такая холодная мощная ярость — еще большая, чем прежде, что я невольно сжалась, и ярость моя поутихла. А вот его лишь набирала обороты. Из-за силы этой ярости на полках вдруг стали лопаться некоторые банки. Стекло со звоном начало осыпаться. Жидкость, в которой плавала забальзамированная нечисть, зашипела, оказавшись на каменном полу. От нее тотчас начал идти едкий пар, от которого я тотчас закашлялась.
Даррел выругался — да так виртуозно будто всю жизнь работал грузчиком на пристани или сапожником. Прошипев еще пару проклятий, принц схватил меня за запястье и быстро вытащил из злополученной комнатки, после чего раздраженно взмахнул рукой, и едкий пар, который уже начал проникать в аудиторию, куда-то пропал.
У него так много силы, неужели он не может сдерживать себя?! Какой же он отвратительный!
Я хотела сбежать под шумок, но мне не дали этого сделать.
— Стоять, маленькая дрянь. Тебе придется ответить за наглость, — перегородил мне путь принц. — За каждое свое слово.
Он не простит мне упоминание Евы. Не простит. Я видела это по его горящим глазам. Ну хоть зрачки больше не вертикальные...
— Мне пора на экзамен, ваше высочество.
Я попыталась обогнуть его, но не получилось. Даррел не собирался отпускать меня.
— Я же сказал — стоять. Ты будешь делать все, что тебе говорит твой принц.
— Вы, конечно, принц, но и я свободный гражданин империи, — дрожащим голосом ответила я, обжигая его своей ненавистью, но зная, что не могу высказать все, что накипело. — Рабство отменили пять веков назад. Или вы забыли об этом? Вы говорили, что ваша невеста должна быть достойна вашего народа. Но достойны ли вы сами?
Если слова о Еве были пулями, летящими в принца, то эти слова — гранатами, начиненными взрывной магией.
На мгновение в аудитории повисла звенящая тишина, которую сменил его хриплый смех. В этом смехе не было радости. Только злость.
— Достоин ли?.. — повторил Даррел. — Ты считаешь меня недостойным?
— Сами ответьте на этот вопрос, ваше высочество, — ответила я. Сердце пылало в огне и стучало громко-громко.
Даррел убрал со лба прядь растрепавшихся темных волосы. Коснулся своего подбородка. Ухмыльнулся. Сделал шаг ко мне.
— Да кто ты такая, чтобы говорить со мной так непозволительно? — неожиданно спокойно спросил он, разглядывая мое лицо, будто запоминая каждую черточку. — Кто ты такая?
— Изабелль Бертейл, адептка первого курса факультета стихийной магии, — ответила я, расправив плечи. Свое имя я скрывать не собиралась. Хватит, уже солгала насчет того, что ничего не слышала, хватило.
— Что ж, Изабелль Бертейл, ты пожалеешь о том, что посмела открыть свой маленький очаровательный ротик при мне.
Я гневно взглянула на принца.
— Главное, чтобы вы ни о чем не жалели, ваше высочество.
Он подошел еще ближе — все такой же высокий, яростный и холодный. От исходящей от него силы покалывало виски.
— А ты любишь говорить загадками, Изабелль Бертейл. Теперь пришло мое время говорить так. — Даррел положив ладони на мои плечи — без грубости, мягко и нежно. Такие прикосновения обычно предназначаются любимым девушкам... Меня от этого словно ледяной молнией пронзило, и сердце чуть из груди не вырвалось. Только огонь внутри не загасился — вспыхнул еще ярче.
Я хотела вырваться, но несмотря на обманчивую мягкость прикосновений, его руки с легкостью удержали меня. Даррел был сильным, очень сильным.
Он склонился ко мне.
— Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю? — прошептал принц, втягивая носом воздух у моего виска и выдыхая его, обжигая мою щеку. — Отгадай. Что я хочу сейчас сделать?..
Даррел повернул свое лицо к моему. И в какой-то момент я решила, что он хочет поцеловать меня. Откуда-то я знала, что губы принца мягкие и настойчивые. И поняла, что от него приятно пахнет снегом, горькими сушенными травами и вереском. Так в моем понимании пахла сама зима — мороз, немного горечи и мед.
Я вдохнула этот запах и замерла, увидев перед собой заснеженную долину в морозный день, когда снег, легкий как перья, искрился под золотистым солнцем. Я словно летела и смотрела на долину с высоты, радуясь полету и свободе. А когда опустила глаза ниже, увидела тень под собой. Тень дракона.
Наваждение прошло в то же мгновение. Я зажмурилась, отгоняя от себя странные то ли видения, то ли фантазии, зная, что как только Даррел посмеет коснуться моих губ, я оттолкну его, а после запущу файерболлом. Уж их-то создавать я умею на отлично!
Наверное, он потом в порошок сотрет, но плевать. Никто не смеет прикасаться ко мне. Никто.
— Не смейте, — гневно прошептала я. Меня и тянуло к нему, и отталкивало одновременно, и это было странно и дико.
Он рассмеялся мне в лицо.
— О нет, глупая, это не то, о чем ты подумала. Я не целую других женщин, кроме своей. За твою дерзость я выпью до дна твою никчемную магию, — прошептал принц, не отрывая взгляда от моего лица. — Нарушу закон в третий раз и никто не посмеет осудить меня, раз я недостойный своего народа принц. Знаешь, как драконы пьют магию, Изабелль Бертейл?
Он склонился еще ниже и его дыхание обожгло мне щеку. На кончиках моих пальцев вот-вот должно было вспыхнуть пламя, готовое полететь в принца, но...
Не знаю, что произошло бы дальше, если бы нам не помешали.
— Оставь ее в покое, — раздался вдруг мужской голос. Низкий, чуть приглушенный. И смутно знакомый...
Даррел тотчас забыл обо мне — резко отстранился. И его взгляд, и мой, были устремлены на парня с платиновыми волосами до плеч. Того самого темного, который однажды приглашал меня на танец. Темного! Чернокнижника!
Парень, ни сколько не смущаясь, зашел в аудиторию, и уселся на последнюю парту, закинув ногу на ногу.
Принц медленно отстранился от меня, глядя на темного в упор, но тот не отводил от него глаз.
Повисла искрящаяся от напряжения тишина, полная ненависти и презрения.
Какое-то время принц и темный смотрели друг на друга. Взгляды их были тяжелыми, мрачными, полными непонятной мне решимости уничтожить друг друга. И я вдруг подумала, что если они сейчас начнут драться, то разнесут крыло. Поэтому сделала несколько шагов назад. На всякий случай.
— Здравствуй, кузен, — наконец, проронил Даррел.
— Здравствуй, — ответил тот.
Я едва рот не открыла от удивления. Кто бы мог подумать, что темный, который клеился ко мне, двоюродный брат принца! Наверняка какой-то высокородный, герцог или граф! Надо же, дурная темная кровь бывает и в таких семьях... А народ убеждали, что только в простых семьях такие, как он, рождаются. Снова ложь. Как и то, что принц идеален.
— Надо же, какая неожиданная встреча. Столь неожиданная, сколь и неприятная, — заметил Даррел.
— Не люблю с тобой соглашаться, но ты прав. Неприятная. Увидел тебя, и дурно стало, — согласно кивнул темный.
— А это я даже еще с тобой не разговаривал. Может быть, после беседы со мной тебе совсем станет, — мечтательно вздохнул Даррел. — А ты вырос. Подтянулся. Когда мы виделись в последний раз? Лет в четырнадцать или пятнадцать?
— В шестнадцать, если быть точными. На дне рождения Алианы. Помнится, я выкинул тебя из окна второго этажа в бассейн, — любезно напомнил темный. — Ты кричал, как девица, пока летел. Было очень смешно.
Не удержавшись, я хихикнула в кулак. Принц так на меня посмотрел, что я подавилась и закашлялась.
— Ты забыл добавить, дорогой кузен, что после этого я вморозил тебя в этот самый бассейн, превратив воду в лед, — заметил Даррел. — Ты забавно трепыхался и пищал.
— Вообще-то, я задыхался. Так странно — в нашей семье темный я, — коснулся линии подбородка его брат, — а боль всегда нравилось причинять тебе, светлому от ногтей до кончиков волос. Удивительный факт.
— Удивительный факт, что ты все еще жив, — сквозь зубы процедил принц. — Свет не бывает идеальным. К идеалу стремиться лишь тьма. Так говорил наш дед. Что ты тут делаешь, Эштан?
Эштан... Вот как его зовут. Это имя ему подходит. С древнемагического языка оно переводится как «полнолуние». Интересно, как переводится имя принца? Не припомню в учебнике по древнемагическому слово «козел». Оно в трактатах не использовалось.
— Учусь, — пожал плечами темный. — Скоро здесь начнется мой экзамен. А ты, я чувствую, банки в лабораторной побил? Все развлекаешься? Говорят, ты приехал искать невесту. Неужели твоя невеста — эта милая девушка?
Он кивнул в мою сторону, и я почему-то покраснела.
— Нет, конечно! — выкрикнула я. — Я не его невеста!
— Нет. Думай, что говоришь. И кому, — сказал Даррел брату с затаенной угрозой. Тот, впрочем, не испугался.
— Твоя заносчивость все еще с тобой. Как печально. Надеюсь, ты все же избавишься от нее и станешь нормальным.
— Таким, как ты, дорогой кузен? — уточнил Даррел.
— Таким как я лучше никому не быть. Особенно наследнику империи.
Темный легко спрыгнул со стола, вдруг подмигнул мне и повторил, не глядя на принца:
— Что ж, рад, что она не твоя невеста. Не трогай ее.
Даррел рассмеялся, скрестив руки на груди.
— Ты так за нее переживаешь. Неужели она твоя подружка.
Их взгляды снова скрестились, как шпаги. И ответ темного обескуражил меня:
— Я первый ее заметил. Я ухожу. Идем, Белль, я провожу тебя. Его высочество должен побыть наедине, чтобы умерить пыл и подумать о вечном.
С опаской поглядывая на Даррела, я быстрым шагом направилась к Эштану. Он галантно открыл передо мной дверь, и я оказалась в коридоре.
— Я запомнил тебя, Изабелль Бертейл, — раздался ледяной голос принца, стоящего в аудитории, и я обернулась на него.
— А я вас и не забывала, ваше высочество, — гордо ответила я и подумала — когда я этого его не забывала? Я вообще вся в мыслях об экзамене была! Но надо же поставить точку в разговоре последней. Даже если это принц. Главное, сделать это изящно.
Для наглядности принц коснулся своего предплечья, явно намекая на печать клятвы, но я ничего не ответила — лишь изловчилась и захлопнула дверь ногой прямо перед его носом. Получилось это эффектно и громко — мне помог откуда-то взявшийся сквозняк.
Эштан позволил себе коротко рассмеяться, а я — улыбнуться, однако улыбка тотчас померкла на моем лице, едва я снова услышала знакомое:
«Наследница...»
На мгновение у меня все потемнело перед глазами, и я покачнулась. Однако Эштан не дал мне упасть — подхватил за талию, и каким-то чудесным образом моя рука оказалась на его предплечье. Ну как чудесным... Я просто автоматически схватилась за него, чтобы не упасть. Оно было стальным — под пиджаком скрывались крепкие мышцы.
— Все в порядке? — с заботой в голос спросил темный, удерживая меня.
— Да-да, просто немного устала, — ответила я, приходя в себя. — Наверное, перенервничала. Не каждый день встречаюсь с принцами...
— Не люблю свой титул, — ответил темный, пожирая меня взглядом. Глаза у него были карими — яркого орехового оттенка, с золотистыми искрами вокруг узких зрачков.
— Отпустите меня, — попросила я тихо, понимая, в сколь странном положении мы находимся. Я бы даже сказала, в компрометирующем. Парень удерживает девушку за талию, а ее рука покоится на его груди.
Однако Эштан не отпускал — смотрел в мое лицо и улыбался. И я вдруг поняла, что у него на щеках есть милые ямочки. Внешне он был совсем не страшный, напротив, вызывал симпатию. Только вот я все равно его опасалась. Во всем виноваты эти дурацкие слухи о темных в общем и о чернокнижниках в частности.
Я уже хотела вырваться их крепких объятий Эштана, как дверь аудитории распахнулась — как от пинка. В коридор стремительно вышел принц и увидел нас с Эштаном. Наверняка он решил, что мы обнимаемся, потому как на лице его появилось нескрываемое отвращение.
— Как трогательно, — сказал он, смерив нас недобрым взглядом.
— Ты не мог бы не смотреть на нас, — вежливо попросил его кузен.
— Да, конечно, продолжайте наслаждаться друг другом, не стану вам мешать.
И, больше не обращая на нас внимания, Даррел быстрым шагом пошел по коридору и завернул за угол. А Эштан, наконец, отпустил меня.
— Спасибо, — тихо поблагодарила его я, чувствуя вдруг на себе чей-то взгляд. Сначала мне показалось, что это Даррел — но его не было видно. Наверное, у меня очередная галлюцинация после посещения аудитории темных.
— Не за что. Не обращай внимания на моего кузена. Он с детства у нас не в себе, знаешь, в каждой семье есть свое проклятье, — сказал Эштан и постучал подушечками пальцев по виску, явно намекая, что там у Даррела было проклято — мозг, по всей видимости. — Он надменный, но благородный. Не обижает детей и женщин.
Ага, не обижает! Я машинально потерла руку с печатью клятвы, которая теперь стала невидимой. Она вспыхнет, лишь если я нарушу ее. А после по обещанию принца все мое тело будет гореть от боли.
— Я не думала, что он такой, — призналась я. — Про него говорили, что идеальный.
— Такой — какой?
— Скверный.
— Мало кто знает, какой принц настоящий. У него сложный характер и самомнение, как у дракона. Хотя, — Эштан позволил себе улыбку, — он и есть дракон. А я — чернокнижник. Удивительно, как в одной семье могут родиться столь противоположные дети. Ты так удивленно смотришь. Моя мать — младшая сестра короля. Я седьмой в очереди на престол.
Не зная, что сказать ему, я лишь кивнула. С ума сойти.
Эштан молча вывел меня из обители темных в западном крыле и привел знакомый зал, откуда быстро можно было добраться до аудитории, где уже наверняка находился магистр Бейлс. Все это время мне казалось, что на меня смотрят — прямо в спину. Но сколько бы я не оборачивалась, никого не замечала.
— Что ж, нам пора прощаться. У меня скоро экзамен, — остановившись неподалеку от нужной аудитории, сказал Эштан и вдруг повернулся — будто увидел кого-то. Однако позади нас все так же никого не было. Судя по шуму, доносящемуся из открытой двери, мои одногруппники уже находились в аудитории.
— У меня тоже, — торопливо кивнула я.
— Тогда удачи. Что бы ты ни видела сегодня, держи это в тайне, — зачем-то посоветовал парень. — Так будет лучше.
— Да, конечно. И тебе удачи! Пусть Кэйл[11] приглядит за тобой на экзамене! — привычно сказала я.
— Темные не просят помощи у светлых богов, — ответил Эштан, и я прикусила губу. Фраза «Пусть Кэйл приглядит за тобой» была обычной. Адепты часто говорили ее друг другу, таким образом желая удачу, ведь Кайл был богом фортуны. Перед началом сессии многие бегали в его храм, что высился у реки, покупая талисманы в бархатных мешочках и оставляя в стене записи с просьбами подарить удачу на экзаменах.
— А у кого они просят помощи? — спросила я. У темного бога Кштари?
— Ни у кого. Мы полагаемся лишь сами на себя. Что же, мне пора. Жаль, что после Осеннего бала мы больше не общались, Белль, — вдруг сказал Эштан с нотками сожаления. Он будто понимал, почему я избегала его.
— Жаль. — Мне стало неудобно. — Извини, я...
— Ты не обязана объясняться, Белль.
Эштан улыбнулся, помахал на прощание и ушел — буквально растворился в воздухе. А я, тяжело вздохнув, поплелась на экзамен по стихийной трансформации. Я была уверена, что не сдам. Сейчас, после всего пережитого, я никак не могла сосредоточиться даже на собственных мыслях, куда там огню! И готовила себя к пересдаче, время от времени прося помочь мне то светлую Тэйлу, то Кэйла.
Я больше никогда не должна встретиться с принцем Даррелом.
* * *
Едва только Белль зашла в нужную аудиторию, из воздуха материализовались две девушки. Одна — рыжеволосая, стройная, с россыпью веснушек по бледной коже и серыми холодными глазами. Другая — темноволосая, кареглазая, загорелая, с женственными формами и пухлыми губами.
Обе — в форме с эмблемой стихийного факультета. И обе — с недобрыми ухмылками на высокомерных лицах.
— Что это за девка? Лицо знакомое, — сказала рыжеволосая, пряча в карман пиджака артефакт временной невидимости, который был запрещен к применению в академии.
— С первого курса. Огневик. Ничего особенного, — ответила брюнетка. — Невысокородная, со слабым потенциалом, из обычной семьи. — По крайней мере, на наших встречах ее никогда не было. И в Клубе Избранных не состоит.
— Ясно. Очередная бездарная нищебродка. Зачем только принимают таких в академию? — прошипела рыжеволосая. — Обучают. Кормят. Платят стипендию. Никакой пользы для империи.
— Какая ты злая, Мэридит, — хихикнула брюнетка. — Нищеброды тоже хотят жить лучше. Папа говорит, что академия для таких единственный способ подняться.
— Да мне плевать на них, Кэрилл. Так, нужно узнать, кто она такая, раз находилась наедине с его высочеством. А потом ушла вместе с этим темным выродком.
— Вообще-то он тоже принц, — осторожно напомнила темноволосая Кэрилл. — Нужно осторожнее выражаться... Папа говорит, что и у стен есть уши.
— Да замолчи ты со своим папой! — прикрикнула на нее рыжеволосая Мэридит. Она была раздражена — собирать информацию на какую-то непонятную нищебродку было почти унизительно. Но раз им сказали, что это нужно сделать, они сделают. Иначе и из Клуба Избранных вылететь могут. Если не подчиняться.
— Ты узнай о ней в деканате у своего родственника, — велела Мэридит. — Имя, дату рождения, оценки — все, что сможешь. А я свяжусь с отцом и попрошу узнать все о ее семье. Может быть, она и не просто нищебродка, раз два принца общались сегодня с ней...