The One

Глава двадцать шестая. Новый Орлеан: Семь кругов ада.

«Humanity is a vampire's greatest weakness.
No matter how easy it is to turn it off,
it just keeps trying to fight its way back in».
Katerina Petrova

«Человечность - самая большая слабость вампира.
Не важно, как просто ее отключить,
она все равно пытается вырваться».
Катерина Петрова

Кэролайн лежала на полу и медленно, словно не желая этого, дышала. Она могла перестать, но это ничего бы не изменило. Сегодня шестой день – шестой круг ее личного ада и заточения.
На второй день Кэролайн буянила, отказываясь пить кровь, которую ей приносили служанки, пока он сам не появился в ее комнате, ставшей ей клеткой. Ее пленитель заставил ее глотать кровь до безумия, принудив наброситься на бедную девушку. Хотя он не позволил ей убить человека, она разрыдалась от чувства вины и бессилья.
- Твой выбор, sweetheart, - проговорил гибрид. – Но ты будешь питаться, пока я этого хочу. Ты можешь выбрать способ – стать хищником и разрывать свою жертву или смиренно сидеть в своей клетке, ожидая кормежки.
Это был второй круг ада, через который он заставил ее переступить. Кэролайн теперь боялась его ледяного взгляда и медленной походки, когда он шел по коридору мимо ее комнаты.
Вначале она надеялась, что первородный придет в себя, вернется к настороженному, но нежно-очаровательному вниманию к ней, но третий день – третий круг ада заставил ее внутренне содрогаться от мысли, что будет с ней дальше.
Он заставил ее позвонить Тайлеру и рассказать о Хейли. Кэролайн слушала голос Локвуда, извинения и просьбы вернуться, но не реагировала. Она медленно говорила о том, где она, избегая деталей, и поставила точку – сообщив, что у Тайлера родился сын.
- Что ты сказала? – переспросил в ужасе молодой отец. Майклсон усмехнулся реакции Тайлера и выхватил телефон у Кэролайн.
- Приятель, я бы поздравил тебя, но не думаю, что долго продлится твое отцовство.
- Клаус! Не трогай Кэролайн!
Форбс слышала встревоженный голос Локвуда, отступая назад. Она не хотела так разговаривать с Тайлером. Несмотря ни на что, девушка желала увидеться с ним и спокойно поговорить, расставить все точки и двигаться дальше.
Никлаус не удостоил Тайлера пояснениями и отключил связь. Кэролайн, поежившись, сложила руки на груди, пытаясь выглядеть незаинтересованной в происходящем.
- Ты убьешь их? – проговорила вампирша, уже зная ответ. Майклсон посмотрел на нее исподлобья, но промолчал. Форбс сжала кулаки, не выдерживая его поведения:
- Ты не можешь убить ребенка! – повторила она вновь. – Я не могу тебе позволить сделать это.
Клаус слегка наклонил голову, жестко отвечая:
- Ты не имеешь права указать, что мне делать, дорогуша.
- Нет! – вскрикнула блондинка. – Ты услышишь меня, Никлаус Майклсон. Это невинное дитя не виновато в обмане, его использовали против тебя, но малыш не может отвечать за поступки родителей! Он только увидел свет, а ты хочешь лишить его жизни!
- Отличный урок для тех, кто смеет переходить мне дорогу. Надеюсь, что у волчицы и твоего ручного щенка есть хоть капля привязанности к их плоду. Я заставлю их страдать. Всех.
Кэролайн закрыла лицо руками, когда он ушел из комнаты. Четвертый круг ада прошел в ожидании. Вампирша не могла покинуть эти четыре стены, не могла нормально спать, едва ела и пила кровь, только чтобы оставаться в сознании и не потерять разум от голода.
Сто раз на дню она обвиняла себя, что поверила на мгновение в то, что глубоко в этом ужасном мужчине живет тот, которого можно спасти, а потом жалела его, понимая его, но не желала признавать этого.
Пятый день раздробил ее душу, когда она добровольно покорилась. Пятый круг ада – потеря самой себя. Он вернулся весь в крови, с потерянным и злобным взглядом. Стараясь не выдавать своего ужаса, Кэролайн расправила плечи, застывая около окна.
- Уходи, Клаус. Я не желаю тебя видеть и разговаривать с тобой!
Майклсон переместился к ней и стянул ее волосы в своем кулаке, заставляя смотреть ему в лицо. Форбс не могла унять дрожь, пробежавшую по ее телу. Рванувшись в сторону, девушка попыталась поставить между ними преграды, двигая стулья и стол.
Клаус накинулся на нее подобно зверю, чья половина спала в нем тысячу лет из-за проклятья матери. Вжав Кэролайн в стену, он схватил ее лицо и захватил в плен ее губы, принуждая ее к глубокому поцелую, не позволяя отстраняться и оттолкнуть его.
Вампирша уперлась ладонями в его грудь, изгибаясь и пытаясь вырваться, но гибрид лишь сильнее прижимал ее к стене, сжимая свои пальцы, погрузившиеся в золотые волосы девушки.
Он терзал ее губы, пока она не застонала то ли от боли, то ли от желания, вспыхнувшего в ней из-за близости этого чудовища. Отклонившись от девушки, Клаус посмотрел в ее глаза – одурманенные и полные отвращения к нему. По губам текла кровь, но Кэролайн боялась шевелиться, чтобы стереть ее.
- Не надо, - прошептала Форбс, почувствовав его руки, скользнувшие вниз по бедрам. Майклсон задирал подол ее платья, даже видя ее слезы. Кэролайн попыталась остановить его, но силы была неравны. Вцепляясь в его запястья, пальцы, она брыкалась, как могла.
Клаус откинул ее руки и отбросил к столу, опрокидывая девушку на его поверхность. Одной рукой он собрал ее руки, задирая над головой, но Кэролайн отчаянно пыталась пнуть его ногой. Изловчившись, вампирша освободила одну руку и залепила звонкую пощечину гибриду.
- Не трогай меня! – закричала она, пытаясь подняться, но он пригвоздил ее ноги к столу, опустив на колени свои ладони. Кэролайн тяжело дышала, упираясь руками ему в плечи и надеясь сдвинуть его.
Когда гибрид посмотрел ей в лицо, она отшатнулась – ничего не было в его глазах. Форбс испугалась, понимая, что у нее нет надежды на свободу.
И она подчинилась его воле. Ее тело горело, но сердце застывало в его объятиях. Его руки беспрепятственно гуляли по ее коже, мяли грудь и избавляли от одежды под влиянием какого-то животного инстинкта. Она прекратила метаться и покорилась. Ее сердце дрожало от боли, страха и осознания, что он может с ней сделать, но гибрид внезапно остановился.
Его дыхание касалось ее щеки, но Кэролайн не поворачивала головы, смотря в стену. Она чувствовала себя тряпичной куклой, любимая игрушка – вот кем стала Кэролайн на пятом круге ада.
Клаус убрал свои руки с ее тела, тяжело опираясь на поверхность стола, а потом отшатнулся от девушки, исчезая без слов. Кэролайн слезла со стола, не в силах держаться на ногах – рухнула на пол. Как котенок, она сжалась в клубок и провалилась в темноту, чтобы очнуться на шестом круге.
Теперь, находясь на полу, девушка слышала шум и смех с улицы, не понимая, что происходит в том, другом, человеческом мире. Доносившиеся голоса детишек и взрослых, звоны хлопушек и перезвон колоколов заставили ее осознать – Рождество. Канун Рождества.
- Йоу-хо-хо, - какой-то старик изображал известного своей красной шубой и белой бородой, а также упряжкой оленей деда с Северного Полюса.
- Санта Клаус, - усмехнулась Кэролайн, а потом засмеялась нервным, истерическим смехом, повторяя, - Клаус, Клаус, Санта-Клаус.
Она устала. Ей хотелось покоя – без этой паранойи и ожидания его каждый день. Хотелось спокойной, размеренной жизни, а не бег с препятствиями, который ждал ее рядом с Никлаусом. Насколько сильно надо нуждаться в нем и привязаться к нему, чтобы выдерживать эту импульсивность, злобу и подозрительность? Откуда знать, что он когда-нибудь опомнится и пожалеет о содеянном?
Гибрид зашел, закрывая за собой дверь. Заметив ее на полу, он не отреагировал, садясь в кресло, словно расслабляясь после утомительного дня. Кэролайн не посмотрела в его сторону, спрашивая пустоту:
- Почему ты так со мной? Это единственный вопрос, который я постоянно повторяю. Не «Когда это закончится?», не «Как я могла видеть в тебе человека?» и не «Что еще это чудовище сделает со мной?». Я думаю лишь о том, что толкает тебя на такое отношение. Я пытаюсь найти причину, найти оправдание, даже ненавидя тебя за свое унижение, боль, заточение и слезы. Что ты делаешь, Ник? Кто я для тебя?
Майклсон молчал. Форбс поджала губы, закрыв глаза и слушая шум на улице. Прошло несколько мгновений прежде, чем она вновь заговорила, рассуждая:
- Ты сказал, что никогда не причинишь мне боли. Почему, Клаус? Кого из нас ты наказываешь?
Она дышала с трудом, из уголков глаз падали слезы, стекая по виску. Гибрид смотрел на девушку, которую принудил остаться с собой, которую мучил последние шесть дней, которую желал и презирал.
- Ты – моя слабость, Кэролайн. А я уничтожаю свои слабости.
Форбс грустно улыбнулась. Она знала это.
- Ты затягиваешь петлю на моей шее, собираясь утащить в темноту, которая породила твои страхи, твою боль, твою жесткость.
Сев, вампирша обернулась к нему и рискнула посмотреть ему в лицо. Тот же отсутствующий взгляд, те же безумно-темные глаза с оттенками зеленой усталости и грусти.
- Я думаю, что ты боишься остаться один, - произнесла Кэролайн. – Я думаю, что ты не хочешь убивать малыша, но не уверен, что сможешь справиться со своей темной стороной, которая требует возмездия. Ты не хочешь становиться Майклом, который охотился за тобой из-за своего позора.
Никлаус моргнул, опуская взгляд в пол, а Форбс вздохнула, попытавшись снова:
- Отпусти меня...
- Нет, – отрезал Клаус, даже не взглянув на нее.
У нее вырвался нервный смешок. Встав на ноги, девушка набрала в легкие воздуха, словно собираясь сказать последнюю в своей жизни речь.
- Я – та, кто заставил тебя проявить доброту, симпатию, жалость, нежность, прощение. Чувства. Ты свернул мне шею, так как знал, что не можешь противиться моему влиянию на тебя, - она перевела дух. - Я – твоя человечность, Клаус, которую ты не можешь выключить щелчком пальцев.
- Это интересная теория, дорогуша, - ответил Майклсон, смотря на нее. Форбс сжала кулаки, чтобы не закричать от бесцветного тона его голоса, но тут поняла, насколько ей это осточертело! Хочет уничтожить свою слабость?
- Если ты решил избавиться от всех своих слабостей, то делай это резко. Прямо сейчас, не откладывая. Я могу помочь тебе.
Кэролайн подошла к одинокому стулу и с легкостью разбила его о стену, оставляя в руке обломок ножки. Своеобразный кол. Она хотела остановить этот бесконечный процесс, эти дни и круги ада, разбирающие ее по частям. Клаус следил за ней взглядом, словно наслаждаясь этим фарсом, что развела Форбс.
Мысленно Кэролайн попросила прощения у своих друзей, надеясь, что Майклсон сообщит о том, что ее больше нет. Она не хотела на седьмой круг.
Перевернув древко, она прижала острие к своей груди, надеясь, что у нее получится с первого раза.
- Ты думаешь, что это повлияет на меня, love? – внезапно произнес гибрид, перемещаясь к ней. Схватив кол одной рукой, он надавил на него, чтобы пустить каплю ее крови.
- Думаешь, это меня разжалобит? Я – монстр, слышишь? Ты много раз об этом мне напоминала.
– У меня ничего не осталось в этом мире. Я устала сиять всепрощением и вдохновлять. Я сдаюсь!
- Я могу позволить тебе умереть, - безжалостно отвечал Никлаус. Кэролайн сглотнула, вспоминая их первый настоящий разговор, когда она умирала. История не любит повторений. В этот раз он действительно позволит ей.
- Если ты этого хочешь, - расслышала она его тихий голос.
«Я не хочу умирать», - шепот умирающей девушки, которую укусил ее парень на ее день рождения.
Они оба услышали это в своей памяти.
Кэролайн вцепилась обеими руками в импровизированный кол и потянула на себя, готовясь к боли. Вдох. Выдох.
Но оружие не двигалось.
Клаус держал кол крепко, смотря на ее пальцы, сжимавшие древко, на острие, упирающееся в ее грудь. Этот обломок может забрать ее жизнь, освобождая от его внушения и от него самого.
Он погасил ее свет. Он превратил ту, кто достойна короны и славы, в тень собственных страхов. Он сделал ее частью темноты. Сжимая кол своими пальцами, Клаус крошил его, щепки падали к их ногам, как гибрид схватил ее за плечи и встряхнул.
- Ты хочешь умереть?
Кэролайн обомлела, увидев эмоции на его лице. Ужас, страх и неверие. Она не могла понять, почему чувствовала облегчение и счастье от осознания, что он откинул бессердечность и безразличную жесткость.
Клаус ее молчание понял по-своему, еще раз ее встряхнув.
- Ты решила умереть, чтобы освободиться от меня?
Его голос был заглушен взрывами фейерверков. Настал седьмой день. Седьмой круг ада.
Форбс не могла ничего выговорить, сипло дыша, поэтому сжалась, не зная, что ожидать от него в следующий момент. Ноги перестали слушаться, и Кэролайн медленно опускалась на колени. Клаус последовал за ней, до сих пор ожидая ответа.
- Кэролайн, - выговорив ее имя, Майклсон заключил ее лицо в свои ладони, словно прося посмотреть на него. Девушка медленно подняла взгляд, ненавидя этого мужчину за шесть кругов ада, через которые он протащил ее, но, увидев эту отупляющую и смиренную боль в его глазах, поняла ужасную причину его поведения.
Ему больно, но он ненавидит жалость. Кэролайн положила руку на ее его ладонь, что по-прежнему прижималась к ее щеке. Клаус выдохнул, склоняя голову перед ней.
- Мне... очень жаль... Прости меня, Кэролайн.
Тот, кто постоянно испытывает боль, иногда забывает о том, как страшна она, и причиняет ее в ответ.
Прости меня за то, что я нуждаюсь в тебе, - вот что услышала девушка, вот что явилось причиной ее мучений, вот из-за чего она не могла позволить себе его любить. Не могла?
Седьмой круг ада начался, и Кэролайн почувствовала это, осознавая, что этот круг вечен, бессмертен, как и она сама. Разум закричал: "Беги!" А сердце замерло: "Ты уже не сможешь уйти от него".
Потому что вопреки всем законам логики, самоуважения и мироздания, Кэролайн впустила его в свое сердце.