The One

Глава пятьдесят первая. Святая волчица: Селина

«She's... the love of my life».
Stefan Salvatore

«Она ... любовь всей моей жизни».
Стефан Сальваторе

Она любила маки. Он узнал об этом случайно, подмечая, как смешна судьба: его проклятье и связь с миром – ее любимые цветы.
Став его пленницей, она не улыбалась и не веселилась, а выполняла положенные ей обязанности: убирала, иногда готовила и варила целебные зелья, а также с покорностью участвовала в его экспериментах.
Ей нельзя было выходить в течение десяти лет, она боялась спрашивать, что происходит в мире, особенно, как поживает ее семья, из-за которых она «продалась» ему в рабство.
Когда ей исполнилось двадцать шесть, он обратил ее, уверенный в том, что ее кровь не потеряет святости и чистоты, уберегая ее от убийства других людей. После обращения, она пила только кровь животных, но ее силы были удивительны: ее кровь способствовала слиянию двух рас, что играло на руку колдуну.
Она была монстром, которого он создал, уникальным и неповторимым, как ему казалось, его шедевром. Она стала гибридом. И он любил ее.

21 июня 2012

- Она оказалась под действием смертельного сна, - в проеме стоял вампир из Нового Орлеана – припоминал его лицо Сальваторе. - Не Смерть, не жизнь, а вечный сон. Символ моего рождения и перерождения...
Клаус слегка оглянулся на того, кто следовал за ним от самого дома. Стефан озадаченно посмотрел на Майклсона, но гость сам ответил:
- Я «немного» изменился, но ты по-прежнему моя тень, Стефан.
- Сайлос... - проговорил Сальваторе, не веря своим ушам, а гибрид издал смешок:
- Не готовьте вилы и факелы для сожжения вурдалака. Он пришел наблюдать, как и говорил.
Сайлос улыбнулся, покачав головой и подходя ближе к кровати. Видя недвижимую куклу со светлыми волосами, колдун усмехался:
- Ты смирился, друг мой? Не думаю. Я также сидел около ее тела, присматриваясь, прислушиваясь, замирая от дуновения ветра или шороха в углу. Я ждал. Я ждал почти сто лет, сохраняя ее тело «живым», не давая смерти коснуться и волоса на ее голове...
Клаус сожмурил глаза и сжал кулаки, не желая подвергаться этой явной провокации.
- Что ты чувствуешь, Никлаус? Насколько тебе больно? Моя боль в тысячи, миллионы сильнее, потому что она не отдала жизнь за меня, как Кэролайн – за тебя. Моя любимая предпочла другого, - резко втянув воздух, Сайлос произнес его имя с таким отвращением, распыляя собственную ненависть. – Выбрала тебя, Никлаус. Святая волчица выбрала тебя, наплевав на мои чувства.
Майклсон не обратил внимание на этот монолог, зная последний факт с того момента, как бессмертный ведьмак открылся своим коротким обращением после «семейного» ужина.
- Я понаблюдаю за тем, как прелестная Каролина умирает на твоих глазах, а твоя целебная кровь будет восстанавливаться, - Сайлос устроился в одном из кресел у окна. - Ты будешь жить с этой болью бесконечно долго - целую вечность.
Клаус засмеялся, поворачиваясь к колдуну.
- Я? Целую вечность? Страдать из-за девушки, на которую я тратил немного денег, своего времени, показывая какие-то человеческие эмоции?
Стефан яростно сверкнул глазами, как Сайлос покачал головой.
- Из-за девушки, которой был готов подарить свою жизнь.


17 июня 2012
Они сидели в его мастерской. Кэролайн устроилась на любимом месте – кушетке-диванчике, по человеческой привычке закутывая свои ноги в плед. Клаус прибирал свои художественный инструменты, чистя палитру и кисточки, оттирая заляпанный краской стол, а Форбс обнаружила на одной из полок книгу, которую заинтересованно изучала.
Периодически она поднимала глаза на него, смотря на него с непониманием и крупицей восхищения, но он не видел этого.
Кэролайн боялась выдать тайну, которую не должна была узнать от постороннего человека. Она хотела бы услышать это от него, но была почти уверена в том, что ей не удастся.
Бездумно пролистывая эту случайную книгу, вампирша наткнулась на слова, которые всколыхнули ее сердце в одно мгновение. Поймав недоуменный взгляд Клауса, Кэролайн прочистил горло и прочитала:
- «Забыть горячо любимого человека невозможно. Время, конечно,– хороший целитель для сердца, не получившего ответа в любви, а разлука помогает еще больше. Но ни время, ни разлука не могут заглушить тоски о потерянном возлюбленном или же успокоить сердце, не знавшее счастливой любви».
Она закончила слегка дрожащим голосом, в смущении посмотрев на него. Майклсон удивленно приподнял брови, а потом уточнил:
- Майн Рид, – он улыбнулся. Кэролайн слегка расстроилась, но не показала этого, кивая.
Майклсон повернулся к мольберту, подготавливая холст к работе. Девушка наблюдала за ним, впитывая каждую секунду, любое движения, невольно чувствуя вину за то, что собирается сделать.
Когда он обернулся, она уже уткнулась в книжку, оказавшись на очередных словах, сбивших с толку ее сердце.
- «Иной раз прекрасные глаза ранят куда больнее, чем свинцовая пуля».
- Сложно не согласиться, - кивнул Ник, разворачивая мольберт так, чтобы видеть ее во время написания картины. Кэролайн нахмурилась, заметив его частые поглядывая в ее сторону.
- Ты меня рисуешь?
В его глазах плясали искорки самодовольства, но Форбс ощутила прилив паники – он поймет, он сможет увидеть ее сомнения. Его подозрительность сыграет с ним, и он выиграет, поняв по глазам.
Ее руки скользнули вверх, книжка свалилась с ее колен на пол, и когда Клаус оторвал свой взгляд от холста, он увидел, что Кэролайн сидела с закрытым ладонями лицом.
- Что такое, love?
- Не смей писать мой портрет, когда я выгляжу как не выспавшееся, голодное и опустошенное чудовище.
Гибрид поджал губы, чтобы не засмеяться, а Кэролайн раздвинула два пальца, уставившись на него одним глазом.
- Это не смешно, - четко процедила она.
- Я знаю. Это важное замечание, - но вернулся обратно к рисунку, а вампирша что-то прохныкала, натягивая на голову плед и упрямо доставая уроненную книгу. Повернувшись спиной к художнику, Кэролайн пыталась сосредоточиться на строчках, слыша, как шуршит карандаш по чуть шероховатой поверхности холста.
«Как часто от короткого слова «да» зависит счастье всей жизни. И часто, слишком часто, такое же короткое «нет» влечет за собой страшное горе», – читала Форбс, уже не выдерживая и вскакивая с места, чтобы увидеть творение гибрида.
- Что? – Опешила она, не веря своим глазам. – Когда ты успел?
- Мне необязательно видеть твое лицо. У меня отличная память, - Клаус отошел на шаг, прищуриваясь и кивая своему шедевру, собираясь накладывать цвет.
Форбс сглотнула, не в силах оторвать взгляда. Ее сердце билось громко, как она не пыталась его утихомирить. Она знала, что мужчина, изобразивший ее на этом белом листе, буквально пару дней назад подписал себе договор вечной боли, и, хотя она злилась, что он не сказал ей в итоге настоящую правду, утаивая пласты истории. Она знала, и теперь не могла этого допустить.
Разбирая краски на столе, он оглянулся на задумчивую Кэролайн, которая продолжила изучать рисунок, проводя пальцами в сантиметре от четких линий, изображавших ее лицо, волосы, глаза. Клаус настороженно молчал, как девушка посмотрела на него прямым взглядом, но спросила шепотом:
- Ты любишь меня, Ник?


21 июня 2012
- Из-за девушки, которой был готов подарить жизнь, - усмехнулся Сайлос. – Несмотря ни на что, она нужна тебе, поэтому ты меня поймешь, Никлаус.
Майклсон усмехнулся, заметив озадаченного Стефана. Сальваторе чувствовал, что оказался между двух огней, бросающих друг в друга искры, и отчаянно не понимал, что происходит.
- Стефан, кажется у тебя много вопросов.
- Мне интересует только: очнется ли Кэролайн от этого «смертельного сна», или сможет ли этот колдун воскресить ее?
Сайлос захохотал, закинув голову назад, а Клаус пожал плечами в ответ на немой вопрос Стефана, заданный одним взглядом.
- Ты не понимаешь, что такое смертельный сон, двойник, - колдун еще вздрагивал от смеха. – Рассказать тебе сказочку на ночь?
Клаус вернулся к Кэролайн, но невольно слушал историю, которую поведал бессмертный, окончательно залатывая дыры информации.
- Святая Волчица, благодаря которой Клаус выжил после превращения в волка, которая дала ему кровь. Кровь, благодаря которой его семья, твой брат, твоя бывшая возлюбленная, а также ненаглядная Кэролайн выживали после укуса оборотня. Эта девушка, в самом деле, спасла вас всех.
Сайлос пожал плечами, словно поражаясь уровню влияния одной женщины.
- Селина. Ее назвали в честь лунного света и не прогадали. Ее шкура сверкала белым светом, она могла превращаться в любое время, абсолютно владея собой и понимая, кто ее враг, а кто – друг. Я забрал ее себе, потому что должен был получить ее уникальный дар, и когда я был в двух шагах от своей цели...
Колдун посмотрел в спину Майклсона, который опустил взгляд куда-то в бок.
- Она встретила его, побитого щенка, за которым нужен был глаз да глаз, потому что его бешеные родители поклялись его убить. Та, кто любила жизнь и желала дарить ее, не могла пройти мимо него, а я не мог допустить трату ее дара на бесполезную жизнь.
Стефан взглянул на Клауса, который на удивление не реагировал на оскорбление собственной персоны. Гибрид, казалось, не слушал, но все равно был настороже.
- Она придумала способ передать свои способности, но будучи бессмертной – не могла осуществить его, поэтому выкрала из моих запасов лекарство, созданное моей сестрой. Я успел остановить ее, я воткнул деревянный кинжал с изогнутым лезвием в ее бессмертное тело...
Стефан мельком взглянул на рукоять, торчащую из груди Кэролайн, а Сайлос усмехнулся:
- Именно этот. Я вырезал его из сломанной из-за грозы ветки рябины, которой она поклонялась, - пояснял колдун. - Я погрузил ее во временную «смерть», которой так злоупотреблял Никлаус в отношении своей семьи, а она превратила ее в «смертельный сон», воззвав к силам природы. Никлаус умирал, и Селина попросила, призвала душу того человека, который выполнит ее задание. Та душа, которая завладеет телом Святой Волчицы, и начнет отсчет, та душа, которая должна будет и завершить круг спустя много-много лет.
Клаус повернулся, поднимая взгляд на Сайлоса, который уже несколько минут уставился на фигуру гибрида.
- Душа той, которая будет сиять так ярко, что направит его к счастью, которая будет на его стороне несмотря ни на что. Селина стала свахой для отношений Никлауса и Кэролайн, проклиная меня на тысячелетнее ожидание собственного триумфа.
Стефан заметил подошедшего Деймон, хмурящегося и оценивающегося обстановку, как Сайлос заявил:
- «Его сердце кровоточит под действием смертельного сна». И тысячу лет мое сердце храниться в неизвестном мире смертельного сна. Смертельный сон означает разрыв, когда душа оборвала связь со своим телом, и не захотела вернуться. Я научился воскрешать сверхъестественных монстров, отделив их с помощью Кетсии в мир завесы, но ее там не было. И нет способа, чтобы вернуть Селину, как и нельзя призвать душу Кэролайн, которая сейчас поселилась в святой волчице тысячу лет назад.
Клаус поднялся на ноги, как заметил раздраженного Деймона, но проигнорировал его явное осуждение.
- Которая сейчас жертвует свою молодую жизнь на алтарь тысячелетней злобы, боли и одиночества Никлауса Майклсона.

Использованы слова Майна Рида "Всадник без головы".