The One

Глава пятьдесят четвертая. Святая Волчица: Никлаус

«What would you have done
if I were no longer here?»
Niklaus Mikaelson

«Что бы ты делал, если бы
меня не стало?»
Никлаус Майклсон

28 июня 2012
В это утро Сайлос ушел, а Клаус спокойно сидел в соседнем со Стефаном кресле, бездумно чертя в альбоме. В окружении скомканных листов, с карандашом в качестве оружия, гибрид совершенно не напоминал вселенскую легенду о страшном вампире Клаусе.
- Я удивлен, - произнес Стефан, краем глаза замечая, как Майклсон перечеркнул очередное изображение и выдрал рисунок из альбома. – Ты приходишь сюда каждый день, ждешь ее...
- Во мне много скрытых талантов, Стефан, как и в твоем невинном питании бурундучками и белками, - отозвался гибрид, усмехаясь. Сальваторе привык к подобным ответам и усмехнулся в ответ.
- Я имел в виду, что я не думал, что ты способен... любить, как все остальные...
Клаус приподнял брови и посмотрел на давнего друга.
- Любовь... Любимое объяснение несоответствующего поведения, - покачал головой Клаус, вздыхая.
- У тебя есть другое? Ты любишь ее. Это ответ.
- Это вопрос, - четко сказал гибрид. – Вопрос, который ты задаешь себе в течение этих дней, цербером следя за мной. «Он любит ее?», «Он действительно ее любит?», «А если не любит, то, что задумал?»...
- Кэролайн рассказала мне, что произошло в Новом Орлеане, - откинулся назад Стефан, втайне довольный, что может поиграть на струнах терпения Никлауса.
- Конечно, она не удержалась поделиться со своим «наставником», - не отреагировал Майклсон. – Я был гостеприимен в Новом Орлеане?
- Более чем, - Сальваторе зловредно улыбнулся. – Особенно внушив ей остаться рядом с собой.
Рука Клауса дрогнула и испортила изображение какого-то дерева. От внимания Стефана не ушла эта оплошность, но он не почувствовал торжество от победы.
- Почему вы так хотите сладкого, приторного счастливого конца для любой истории? – Неровно произнес гибрид. - Реальный мир не сказочная страна с феями и единорогами. Любовь не объяснение любых отношений.
- Тогда что у вас за отношения с Кэролайн? – Стефан смотрел прямо на Клауса, который, положив альбом на столик между креслами, сложил пальцы в замок, опираясь локтями на колени. Он повернул голову к Сальваторе, спокойно отвечая:
- Как думаешь, с каких пор я знаю, кто она? – Стефан насторожился. – Кэролайн проницательна, она спрашивала, почему я пришел к ней в тот вечер, когда Тайлер в первый раз укусил ее. Я проверял.
Из глаз Сальваторе исчезло и подобие надежды, а Клаус злорадно улыбнулся:
- Моей целью всегда была святая волчица, Стефан. И не важно, как пристально ты наблюдаешь за мной, ты не увидишь желаемого.
Клаус встал на ноги, проходя к недвижимой Кэролайн.
- Я всегда помнил, что она сказала мне тысячу лет назад.

17 июня 2012
Разбирая краски на столе, он оглянулся на задумчивую Кэролайн, которая продолжила изучать рисунок, проводя пальцами в сантиметре от четких линий, изображавших ее лицо, волосы, глаза. Клаус настороженно молчал, как девушка посмотрела на него прямым взглядом, но спросила шепотом:
- Ты любишь меня, Ник?
Гибрид долго смотрел на нее прежде, чем ответить:
- Любовь – самая большая слабость вампира.
- Но ты не просто вампир, - поймала на слове Форбс, подходя к нему вплотную. – Ты и оборотень.
Майклсон с улыбкой смотрел на нее, перефразируя:
- Любовь – самая большая слабость любого бессмертного существа.
- Это сила, Ник, - покачала головой Кэролайн. – Чувства делают нас сильнее.
- Действительно? Даже, когда разрывают твое сердце на кусочки, когда заставляют тебя меняться и унижаться перед другими? Нет никого смысла в любви, лишь трата времени, сил и...
- Я поняла, - кивнула Форбс, касаясь пальцами его рта в жесте, умолявшем его замолчать. – Ты думаешь, что никто не будет любить тебя просто так, просто, потому что ты существуешь на этом свете. Ты не позволяешь себе любить. Я поняла.
Кэролайн шагнула вперед, запечатляя поцелуй на его губах и с улыбкой уходя из мастерской. Клаус оглянулся на нее, не понимая:
- Чему ты радуешься, sweetheart?
Она остановилась, облизнув губы, но не повернулась, потому что в ее глазах стояли слезы. К счастью, голос был чистым и спокойным:
- То, что ты не позволяешь себе любить, не значит, что ты не любишь меня.
Он не стал ее разубеждать, ухмыльнувшись ходу ее мыслей, оставаясь с ними еще на пару мгновений.

Насколько глубоко может свет пронзить тьму? Сколько нужно света, чтобы изгнать ее окончательно?

28 июня 2012
Ребекка с резким хлопком распахнула входную дверь в дом Сальваторе. Ее безумно раздражало продолжать приходить сюда в поисках брата, но, несмотря на увещевания Элайджи и смех Кола над ее заботливостью, Беккс опасалась подвоха со стороны как братьев Сальваторе, так и блондинки, чье недвижимое тело, как магнит, притянуло Клауса и Сайлоса в образе Марселя в это дом.
Тот факт, что Сайлос выжил, заставляло ее вдвойне переживать за свою семью, но когда она увидела Ника, склоненного над Форбс, то испытала странную сестринскую ревность – кто-то завладел вниманием ее брата настолько, что он игнорирует прямую опасность.
- Может, тебе комнату выделить, чтобы ты не портила наши двери? – Деймон встретил ее с издевкой, на которую она в очередной раз гадко ухмыльнулась. Старший Сальваторе, как и первородная, хотели бы изгнать Сайлоса из этого дома, но бессмертный колдун обладал удивительным даром внушения – он мог свести их с ума галлюцинациями, а маковый отвар не был достаточно силен для уменьшения эффекта.
Поэтому и первородный гибрид, и бессмертный колдун навещали Кэролайн в течение этих дней, но под неусыпным взором Стефана, который безрезультатно пытался добиться у них ответов. Единственное, что смог выведать бывший потрошитель – необходимо время, чтобы узнать исход.
Неделя и пара дней, Сайлос утверждал, что девять.
- С момента, как я ее заколол, до момента, как она умерла – прошло ровно девять дней, - заметил он, а Деймон что-то тогда съязвил, но Ребекка не обратила внимание, дергая Клауса, чтобы он вернулся домой.
Первородная добралась до комнаты Кэролайн, как услышала обрывки разговора:
- Моей целью всегда была святая волчица, Стефан. И не важно, как пристально ты наблюдаешь за мной, ты не увидишь желаемого.
Медленные шаги заморозили решимость Ребекки ворваться в эту комнату.
- Я всегда помнил, что она сказала мне тысячу лет назад. Я всегда знал, что она умрет из-за меня, признавшись в собственных чувствах.
«Я намериваюсь быть последней...»
- Ты не запутаешь меня, Клаус. Я знаю, что я вижу, – голос Стефана все-таки немного дрожал от сомнений, и Ребекка определенно расслышала вздох своего брата, явно смеющегося над предположениями Сальваторе.
Возможно, она бы продолжила оставаться в тени, пытаясь расслышать продолжение разговора, но внезапно раздался странный хрип, и девушка испугалась, что с Клаусом что-то случилось, залетая в комнату.
На ее глазах Кэролайн резко дернулась, садясь и рывком вытаскивая из груди кинжал. Она сопела, словно ей было нечем дышать, держась за сердце, скрывая рану, пока не смогла сделать вдох.
- Кэролайн!? – Стефан сделал шаг к ней, но едва она подняла голову и посмотрела на него, девушка бросилась вперед, на него. Сбивая с ног Сальваторе, Форбс отвела кинжал назад, подобно амазонке, оседлав врага.
- Сайлос! – Процедила она, исподлобья смотря на оторопевшего Стефана. – Ты заколол меня!
- Стой! – Вскликнула Ребекка, понимая, что эта Кэролайн собралась проткнуть деревянным кинжалом сердце вампира. Первородная метнулась, отталкивая обезумевшую девушку.
Она перекувыркнулась на полу, снова садясь в боевой готовности – ее взгляд сверкал яростью и отвращением и был направлен на Стефана. Майклсон нахмурилась, не понимая, что ей кажется странным в этом облике Кэролайн, как Клаус заговорил:
- Он – не Сайлос. Он всего лишь двойник.
Форбс изменилась в лице, услышав голос гибрида. Расслабляясь, она повернула голову к стоявшему около кровати Клаусу. Майклсон сложил руки на груди, с обреченностью оглядывая ожившую Кэролайн, отметив неожиданно зажившую рану в ее груди, бьющееся сердце и едва заметный хрип при дыхании.
- Никлаус, - выдохнула девушка, быстро преодолевая расстояние между ними и кладя ладони на его лицо, проверяя – живой он или нет.
- У меня получилось! – Как ребенок, получивший сладкое на ужин, проговорила Кэролайн, внезапно чмокая Клауса в щеку и даря объятие.
- Мой дорогой Никлаус, - шептала она, а Ребекка невольно скорчила рожу отвращения и переглянулась со Стефаном, который не понимал происходящее.
- Я спасла тебя, - улыбалась эта Кэролайн, смотря на него светлыми глазами, как лунная дорожка на водной глади. Бледный голубой цвет, неправдоподобно близкий к белому вместо темноты синего океана.
- Я знаю, тетя.
- Зови меня Селиной, помнишь, племянник?