Ширина разума

Глава 2

В среду первой недели лета я решил навестить Иду в её театре. Она не была чудесной актрисой, она не играла главные роли, она не выступала на большую публику. Но она была очень ко мне добра. Я ждал этой доброты от Доминики, но не дождался — она молчалива, скромна и даже скрытна: может, она не доверяет мне. Но у Иды ко мне доброты чрезвычайно много — порой, так много, что мне приходится прекращать общение на время.
Репетиция спектакля прекратилась. Актеры освободились. Я позвал Иду.
Ида была высокой женщиной с черными волосами. Её внешность была под стать её характеру — слишком живая, настоящая. А характер её обладал такими качествами, как доброта, живость, порой, невоспитанная любознательность. Ида была в некоторой мере хвастлива, но зато не обладала таким качеством, как стеснительность. В общем, она была хорошим человеком, сохранившим все свои характерные качества в первозданном виде.
— Ах, как я рада тебя видеть! Ах, дорогой мой! Коля-Коля, совсем забыл свою старую Иду, — демонстративно покачав головой.
— И вовсе я не забывал, Ида. Ты это прекрасно знаешь, я напомню, что мы видимся снова спустя всего неделю.
Её этот ответ не удовлетворил, или она пропустила его мимо ушей.
— Коля-Коля! А-ах, я же забыла сказать, — Ида цокнула и теми же демонстративными жестами изобразила удар ладони по лбу. — Я вот думала, значит, думала. И вот решила. Нам непременно надо сходить куда-нибудь завтра, — Дальше она затараторила: — Я расскажу тебе сцену нашего спектакля, сцену моего выхода; потом ещё о дне, когда мы станем выступать; о первой репетиции, — Она глубоко вдохнула. — Ты пойдёшь?
Я растеряно кивнул.
— Почему завтра?
— А, завтра... потому что завтра... Нет-нет, просто... — Ида начала массаж своих висков указательными пальцами. — Я так устала, так устала! Ну так завтра, потому что я непременно хочу видеть тебя завтра. Ты совсем забыл свою старую знакомую!
— Ты прекрасно знаешь, что не забыл, — устало произнёс я.
Ида опустила голову и посмотрела на меня: — Я, наверное, тебе надоела, да? — тихо и неуверенно принесла она.
— Ида-Ида, — покачав головой, вторил я ей. И мы оба засмеялись.

Назавтра мы пошли в кафе, где сидели ещё неделю назад. Ида рассказывала о чем только можно и перебывала в отличном здравии и настроении. О спектакле она думать забыла; о первой репетиции, дне, когда они будут выступать, и её собственной роли — тоже.
Я пытался изобразить удивление, когда оно того требовало; разочарование, когда Ида вздыхала; смех, когда она им заливалась. Однако, ничего дельного не получалось. Моими мыслями владела Доминика и только.
И она, Доминика, по мановению мысли моей, или неведомой силы, появилась. Она зашла в столовую во всём изяществе своего существа — впрочем, как всегда. Девушка то часто теребила кулон на тонкой цепочке, то поправляла волосы.
Сев с девушкой её возраста за стол, она неожиданно рассмеялась. Итак, Ида была забыта. Всё моё внимание было безраздельно уделено Доминике.
Она рассмеялась, являя миру красоту своих ямочек и миниатюрных, удачно сложённых губ. Её бледное лицо преобрело сегодня розовый оттенок — возможно, она была счастлива.
Секунду я улучил на изучение её собеседницы. Ничего примечательного, не особо красива; обладательница носа с горбом, тонких, стоит признать, недурных бровей; пышных губ и больших глаз. Она привлекла бы кого-то, возможно. Но мне был противен её образ в качестве моей музы. Не скромна, отметил я; вечно хохочет, громко хохочет. Однако, Доминика...
Доминика была кротка, миловидна, женственна и не примечательна. Всё так же молчалива, всё также тиха. И этим она вновь меня притягивала.
Доминика повернула голову на меня. Секунду — я встретился с ней глазами. Только теперь я понял, что только этого и ждал.
На лице её не отразилось удивления. Напротив, мне показалось, будто уголок её губ ненадолго поднялся, застыл, и Доминика отвернулась. Все это произошло в долю секунды, я даже не был в этом уверен — сидел я достаточно далеко от неё и имел право сомневаться.
— Коля? — окликнула меня Ида и повернулась всем телом к столику Доминики.
Мне показалось, будто лицо Иды исказилось от разочарования, но быстро собралось и покрылось гордым отвращением.
— Коля... — повторила она. — Кто эти... кхм... юные особы? — надменным тоном.
Я понял, что оторвал взгляд от Доминики поздно; Ида это заметила.
Ида подняла брови вдобавок к своему гордому лицу, сложила губы тонкой линией и, не отпуская головы, теребила салфетку, обращая к ней свой взгляд.
— Коля... — третий раз повторила она. — Ты меня слушал?
Ида заметила неладное и от неё я вряд ли смог бы уже отделаться. Отправив в её сторону грозный и серьёзный взгляд, на какой только был способен, заметил, что она его не узрела. Я рассердился. Юные особы? Это она о Доминике и её собеседнице? Да черт с ней, с собеседницей. Но Ида не имела права надменно говорить о Доминике.
Доминика же, в который раз читая мои мысли, обернулась и — заметив в каком я неудобном положении, — скорее всего поняла, что является причиной и виновато улыбнулась.
— Ты ошибаешься в своих доводах, — соврал я Иде, улыбнулся и ушёл.