Ширина разума

Глава 10

- Коля, - немного погодя сказала Ида. - Давай дома. Прошу тебя.
- Давай дома! - сорвался я, - Давай! Ну же, вставай, идём!

Мы подъехали к дому Иды. Я был разъярен, в высшей степени взволнован и испуган.
Ида медленно поднималась по лестнице на свой этаж, медленно открывала дверь, медленно снимала верхнюю одежду. Казалось, будто взволнованность её, которую она скрывала за ликом беззаботности, открылась.
- Ида! - не выдержав, прикрикнул я.
Она дёрнулась, будто я появился ниоткуда, потом протянула короткое «а-а-а», опомнившись, и упала в кресло.
- Коля... - сказала она. - О, мой дорогой Коля!
Я молчал. Случилось что-то плохое. Об этом повествовало поведение Иды.
- Мой давний друг... -протянула она.
- Она уехала ещё дальше? - торопливо спросил я, глубоко вдыхая невпопад.
Лицо Иды исказилось. Она покачала головой.
- Ида, она заболела?!
Снова покачала головой.
Я пытался унять головную боль, чтоб мог принимать информацию и её выдавать. Стал массировать себе виски.
Ида качалась вперёд и назад в антикварном кресле, закрыв лицо руками.
- Ида... - тихо говорил я. - Ида, скажи мне...
Она качала головой.
И теперь я, не сдерживая эмоций и горя, потихоньку одурманивающего меня, я вскочил с дивана и закричал:
- Ида!
Ида содрогнулась, но не изменила позы.
- Будь ты проклята, Ида! - вновь закричал я.
Теперь квартиру наполнили рыдания моей собеседницы.
- Да пусть пойдёт всё к черту! Что с Доминикой?!
- Коля... Мой дорогой друг... Коля! - говорила бессвязно Ида.
Я думал, мужчины не плачут... Я думал, они не умеют плакать! Да провались всё в недры земли!
Доминика, дорогая моя!
Спустя долгое время, быть может, вечность, Ида заговорила, сидя в том же кресле:
- Не ходи взад и вперёд, - раздался её хриплый голос, - сядь.
Я послушно сел.
- Не вини меня в этом, - сказала Ида.
Я не успел осмыслить смысл её слов, как она убила меня фразой:
- Она умерла.

«Она умерла», - звучало в моей голове. «Она умерла», - словно напоминание каждодневно. «Она умерла»... Да пропади всё пропадом, она умерла!

Первая суббота мая. Ида сказала, что впервые в космосе побывал Советский человек. Гагарин.
Но я отреагировал не бурными овациями, не аплодисментами в его честь, а вопросом: «Почему так поздно ты говоришь мне это?». А Ида оправдалась тем, что решила не беспокоить меня тогда, а сейчас, по-видимому, время самое подходящее. Если бы Доминика это видела... Она обрадовалась бы? Наверняка.
Я стоял и смотрел на костёр, пожирающий картину друга. Картину, предназначенную для причины моего сумасбродства. А этой причины больше нет.
Думая, я сжимал и разжимал все письма Доминики одной рукой. Другой - держал последнее письмо. И - о, если б я знал! - мои мысли вновь и вновь обращались к написанному.
«Прощайте»...
Но если б я знал!