Игра в масках.

Час разговора.

  Он стоит в толпе, но даже окружающие его не могут затмить. Как всегда красив и... безэмоционален. В костюме, сшитом как всегда на заказ, он выглядит старше и солиднее.

А мне, как ребёнку, страшно. Я будто стою на перекрестке и, сделав шаг в одну сторону, уже никогда не смогу вернуться обратно. Я в тумане помню как говорю Трису, что мне нужно отойти и иду по направлению к Клаусу. Он видит, он знает что я приду, но все равно делает презренно-удивленный вид.

— Кэролайн?! — Моё имя из его уст больше не звучит по особенному, разве что особо мерзко. Моё сердце обливается кровью. — Поздравляю.

— Нам... нужно поговорить. — Запинаясь произношу я. И мы молча уходим из полной людьми гостиной, скрываясь за дверьми кухни, а после и одной из спален.

Клаус критично осматривает помещение, не понятно что ища. Он странный, определено что-то изменилось, или даже безвозвратно потерялось и скорей всего это наша любовь. Та любовь что внезапно ворвалась в мою жизнь, вместе с этим безумным человеком, и та же что ушла, даже не попрощавшись...

— Кэролайн... чем обязан твоему вниманию? — скептически произносит Клаус, вглядываясь куда-то в окно.

— Прости, мне нужно было тебе сообщить о помолвке и местонахождение. — Мне так жаль его, моё сердце сжимается в узел и если Ник не скажет хоть слово, я просто умру.

— Ты думаешь твои слова что-то бы изменили? — Клаус сжимает руки в кулаки, наконец таки хоть какие-то проявления чувств. — мне стало бы легче?

— Нет, не думаю. — Честно отвечаю я. — Ничто не в силах этого сделать, мне бы этого не знать. Я выхожу за Тристана не по любви, напротив Триса я люблю как брата, но я это сделаю, чтобы попробовать стать счастливой. И возможно это эгоизм, пускай. Тебе бы я посоветовала то же.

— Знаешь я так сильно тебя люблю... — Клаус отходит от окна и наконец оборачивается, — Я готов ради тебя хоть горы свернуть, — Он подходит ко мне, но останавливается на расстоянии вытянутой руки, а после, кинув презрительный взгляд, уходит за мою спину, — Я искал тебя, Кэролайн! Не находил себе места. Не спал ночами, видя кошмары, в которых тебя снова и снова теряю, — Клаус медленно ходит вокруг меня, сейчас он похож на льва, в то время когда я просто ягненок — его обед, — После столького, что мы пережили, после стольких страданий, что ты заставила меня испытать, ты объявляешься во всем этом наряде, — Клаус остановился напротив меня и с обидой и все же долей презрения обвёл меня взглядом, а после махнул рукой, указывая на мое платье, — Под руку с моим врагом, и заявляешь, что выходишь замуж в поисках счастья!

— Ник...

— Не смей меня так называть! — Клаус срывается на крик и я на мгновение зажмуриваюсь. — Ты змея которую я по глупости пригрел на сердце! Ты последняя дрянь готовая прыгнуть в постель к тому у кого больше денег...

— Не смей так со мной разговаривать! — По комнате разносится звук пощечины и Клаус замолкает. — Мы не можем быть вместе не потому что я не хочу или как ты выразился «последняя дрянь», а потому что ты мой брат!

— Что за чушь! Кто промыл тебе мозги?

— Билл сделал тест на отцовство. Он твой биологический отец.

— И ты поверила? Хотя, знаешь, пусть будет так. — Клаус идёт к выходу. — Надеюсь наши дороги впредь не пересекутся.

Я стою спиной к дверям и от хлопка дверьми вздрагиваю. Он ушёл навсегда из моей жизни. Может это к лучшему, а может и нет. Но удерживая его возле себя, я была бы эгоисткой.
Я слышу как двери вновь открываются, скорее всего прислугу Тристан прислал посмотреть по чему меня так давно нет.

Но я ошиблась...

Я чувствую как из-за спины мне на голову одевают какую-то чёрную ткань и тащат куда-то. Мои сопротивления бесполезны. Единственное, что я понимаю, это то, что меня вновь похищают и похитителей как минимум двое-трое.

Я пыталась кричать, звала Клауса или Тристана, но никто не слышал. И оказавшись уже на улице — это я поняла из-за прохладного ветра- мне сжали шею и от недостатка воздуха, я потеряла сознание.

Просыпаюсь я с ужасной головной болью и непонятно где, хотя...
Полутёмное помещение, с одной кованой кроватью и огромными железными дверьми... Чёртов, Майклсон, я убью его! И стоит мне только о нём вспомнить, как сам хозяин подземелья является.

— Какого чёрта?! — Вскакиваю я, но сразу же падаю, ощутив, как мои запястье больно врезалось во что-то.
Взглянув на руку я увидела наручники.— Немедленно сними их!

— Успокойся и сядь. — Голос холодный и властный, мне не остаётся ничего другого как подчинится приказу. — Мне порядком надоели твои... отлучки. Я собираюсь прекратить всё это.

Клаус говорил так, словно все это в порядке вещей. Очередная обыденная ситуация.

— Клаус, это не игра! — Я пытаюсь снять наручники, хоть и понимаю, что это бесполезно без ключа. — Ты мой брат!

— Чушь! — Клаус подходит так близко, что я буквально сливаясь со стеной. — Я не верю в этот фарс! И тебе советую забыть.

Клаус целует меня, прикусив губу и проникая своим языком ко мне в рот. Я издаю толи стон, толи возмущений восклик. И я уже чувствую как его руки проникают под платья, останавливаясь у кромки трусиков. Он оттягивает мои трусики и скользит внутрь и вот тогда я паникую. Я спала с ним раньше, но теперь всё изменилось. Что если и вправду брат?
Но дело даже не в этом. Я не хочу этого! Не так.

— Нет, нет нет... — Я бью его по груди, пытаясь выбраться из-под него, но мне мешают наручники. — Прошу, Ник!

Клаус на отдашь бьёт меня по лицу и моё дыхание сбивается. Впервые он на меня поднял руку.

— Тебе не давали слово, милая. — Он разрывает моё платье и та же учесть постигает и моё нижнее белье.

В голове завертелись одно:
Он не может, он не сделает этого. Клаус помнит историю с Майклом, он не посмеет.

— Прошу, Клаус, хватит!

Но он делает это, он проникает в меня без каково-либо предупреждения или подготовки. Это больно, всё мои мышцы рвутся, а внутри горит огонь.

Толчок...

Я от боли вскрикивая, отворачиваясь от него. Я шлюха, последняя дрянь, меня уже во второй раз насилуют...

Толчок...

Внутри разгорается пожар, будь он настоящим он бы спалил весь мир, не оставив ничего живого.

Толчок...

Я ненавижу его, никогда не прощу его за это. Ни какие извинения не помогут, это последняя стадия. Он разрешил всё, эта та крупица, которой не хватало для полной ненависти или безразличия...

Толчок.

И наконец он кончает, утробно рыча, где-то на моем плече. Я никогда не оправлюсь от такого. Клаус сам же всё испортил...

Он отпускает меня, но я не двигаясь лежу на кровати, я уверена мои глаза пусты. Клаус бережно поправляет мои растрепанные волосы, проводя рукой по скуле, от удара наверняка остался синяк.

— Поспи, любовь моя. Тебе нужен отдых. — И он уходит, на прощание оставляя мимолетный поцелуй на лбу.

И снова минуты, часы, дни сливаются воедино. Это как калейдоскоп, всё стремительно меняется. Еда меня не интересует, её приносят, но так же и относят, единственное что меня заставляет прислуга пить — воду, к сожалению, не будь воды я бы умерла быстрей. Я не знаю сколько проходит времени, но вряд ли слишком много, Клаус вновь появляется в подземелье. Я по прежнему смотрю в потолок и о его присутствии мне сообщает его парфюм и слишком стремительно уходящая домработница.

— Привет. — Голос его стал более мягким. Он спокойно проходит к кровати и, достав ключ, отцепляет наручники. А я про них и забыла. — Прости за грубость.

Я перевожу свой взгляд на руку, на ней кровавые потеки и глубокий.след от наручников. Из внутреннего кармана он достаёт платок и протирает потеки, я слегка морщусь — не совсем приятное чувство, хотя оно, конечно, не сравнится с изнасилованием.

Его взгляд провинившегося ребёнка, но, к его сожалению, мне плевать. Я отворачиваясь от него к стене.

— Кэр... — Плевать на него. Плевать. На. Него. — Немедленно повернись ко мне!

Никакого движения, больше мне нечего страшится, самое худшее он уже совершил со мной.

— Я сказал: повернулась! — И когда он видит, что я всё не шевелюсь, Клаус хватает меня за плечи и резко ставит на ноги напротив себя. Моя голова кружится, но ему я свою слабость не покажу. — Не вынуждай меня принимать меры.

— И что ты сделаешь? Изнасилуешь вновь? — Мой голос на столько слаб, что его еле слышно.

И снова удар по лицу, не удержавшись на ногах я позорно падаю. Щека горит и я даю сто процентов будет ещё один синяк. Клаус садится возле меня, поднимая мою голову, заставляет смотреть ему в глаза.

— Я не хотел... — снова этот изменяющейся тон. Что-то в нём изменилось, он стал садистом. За всё время он ни разу не ударял меня, а за этот короткий промежуток моего заточения уже дважды, Никлаус хмурится и прижимает руку к моему лбу. — Чёрт, у тебя температура!

Клаус тут же поднимает меня на руки и идёт к выходу из этого помещения. В нашей, когда-то общей спальни, он кладет меня на кровать, укрывая одеялом.

Он берёт телефон и набирает чей-то номер, непрерывно смотря на меня.

— Энзо, ты мне нужен.

— ...

— Да сейчас же!

—...

— Я кое-что натворил, приезжай как можно скорее. — И он отключается, убирая телефон вновь в карман штанов.

Он проводит рукой по волосам, приводя их хоть в какой-то порядок. Его взгляд печален, а любое движение неуверенное.

— Глупышка, ты могла умереть.

— Лучше смерть...

— Нет, ты так не считаешь, ты просто устала. Поспи, скоро приедут врач и вылечит тебя. — Он уходит, а я всё же засыпаю, впервые за долгие дни.

Просыпаюсь я от нежного прикосновений, меня кто-то ласково гладит по волосам и щеке.

— Просыпайся, любовь моя. — Клаус... я готова уже обрадоваться, но боль во всём теле и всплывающие воспоминания не дают мне как прежде повернуться на бок и улыбнуться несостоявшееся мужу. — Милая, врач пришёл.

Я открываю глаза и вижу Клауса и парня позади него, наверное он и есть Энзо. Я пытаюсь присесть на кровати, но лишь морщусь от боли.

— Клаус, ты можешь быть свободен. — Энзо сердито смотрит на Никлауса, ждёт пока тот выйдет.

— Я останусь.

— Нет, ты выйдешь! — Слова Энзо оспорить нельзя и Клаус повинуется. За Клаусом закрывается дверь, Энзо ждёт несколько минут и только после приступает к делу. — Что у тебя болит?

— Всё, абсолютно всё тело.

— Покажи запястье. — Я протягиваю ему здоровую руку, но он отрицательно качает головой, показывая на вторую руку. Пару минут он осматривает её. — Отчего рана?

— Случайно порезалась. — Энзо усмехается, но ничего не говоря обрабатывает рану и перевязывает её.

Он обследует меня ещё очень и очень долго, задавая миллионы вопросов, на которые я не отвечала правдой, даже не знаю почему. Наверное за годы у меня выработался инстинкт: всегда защищать Майклсона. Энзо оставляет мне таблетки, предварительно понизив температуру и лист с объяснениями, когда и как принимать.

Во мне появилось любопытство, а вместе с этим и прибавились силы, чтобы последовать за Энзо.

Энзо выходит и я незаметно за ним. Клаус стоит напротив моих дверей, опираясь на перила. Я тут же отступаю обратно в комнату, оставляя себе всего лишь щелку для того чтобы понаблюдать и узнать что скажет Энзо ему.

— Что ты с ней сделал?! — Голос Энзо уже не мягкий и успокаивающий, а в каждом слове звучат стальные нотки.

— Немного перестарался. — Безразлично отвечает Майклсон и тут же получает кулаком в лицо от Энзо. — Неплохо... — Сплевывая кровь, говорит Клаус.

— Очнись! Ты её видел?! Ещё немного и у неё началось бы кровотечение! И это ты называешь «немного перестарался»? — Энзо толкает Клауса на другу стену и тот ударяясь, падает на пол. — Ты девушку возможно лишил возможности иметь детей! И ради чего?! Развлечения!

Энзо отвлекается и Клаус одним ударом по ногам сбивает его, нанося ещё один по лицу.

— Не забывай кто я?! — Энзо лежит на полу, глубоко дыша от злости. — Это мои дела и Кэролайн моя девушка! И если я это сделал значит были причины!

Энзо встаёт с пола, оттряхивая невидимую пыль.

— Ты конченный псих, Майклсон! Продолжишь в таком же духе, останешься один.

Клаус отчего-то испуганно взглянул на врача и встрепенулся.

— Энзо, мне жаль...

— Скажи это ей. Мне не привыкать с тобой драться. А вот твоя девушка вряд ли привыкла к насилию.

Клаус хотел что-то сказать, но замолчал, плотно сжав губы и приподняв голову, дабы гордо, хоть и с досадой посмотреть на Энзо.

— Ты идиот, Клаус. Если ещё раз такое повториться, пеняй на себя. Думаю, лечебница найдёт для тебя местечко снова. — Энзо уходит, а я быстро прячусь у себя в комнате.