Игра в масках.

Ложь.

  Прошло три дня.
Я думала, что со временем станет легче, но состояние мое осталось неизменным.

Устав гореть по каждому поводу, я решила остаться ко всему нейтральной. Уж лучше быть безразличной и подчинишься воле судьбы, чем тратить нервы на то, что не изменить. Я нейтральна ко всему.

Однако злость Клауса унята, и он даже стал прежним. Только вот слишком поздно он опомнился. Мне больше это не нужно.

Я любила его всём своим сердцем. Но Клаус умудрился разбить его. Я вместо любви ощущаю лишь миллионы осколков, которые режут меня изнутри при каждом вдохе. Воспоминания мучают меня.
Это невыносимо больно.

Говорят время лечит. Возможно и так, но сколько его должно пройти чтобы я могла простить Клауса?
И стоит ли его вообще прощать?

Каждый осколок сердца помнит лучшие времена и клятву Клауса «о вечной любви».
Я ненавижу его всем сердцем. Я ощущаю это, как ненавижу его.
Но в то же время меня разрывает другое чувство.
Любовь... Оно где-то там, среди осколков.
И как бы я ненавидела Клауса, люблю я его намного больше.
И если подумать, он единственный родной человек, оставшийся в моей жизни.

Сегодня первый день зимы. Через месяц у нас годовщина: пять лет сумасшедшей жизни. Пять кровавых лет, с убийствами, изнасилованиями, псих больницами, сумасшедшими подружками и одной вновь найденной сестрой.

Фрею нам удалось почти вытащить и уже через неделю она официально войдёт в семью Майклсонов. Главврач хоть и полная стерва, но перед обаянием Клауса, ну ладно, и пистолетом у виска, ещё никто не устоял.

Мои дни однотипны: просыпаюсь, иду в ванную, и сижу у себя в комнате, читая очередной роман. Иногда ко мне заглядывает Клаус, но не надолго, он лишь интересуется моим состоянием и целуя в щёку, уходит на работу.

Среди этой череды одинаковых дней я вспомнила о таинственной комнате, на чердаке. Маленький уголок, который Клаус прятал на протяжении годов. Я несмело поднимаюсь по лестнице, дверь чердака уже не закрыта огромным замком. Клаусу больше незачем скрывать эту комнату, я узнала его секрет.

Я толкают дверь, она со скрипом открывается. Внутри как и в прошлый раз мрак, на ощупь нахожу включатель, (интересно почему в прошлый раз Клаус пользовался свечами?)
Комната освещается тусклым светом. В мастерской множество картин, я рассматриваю каждую, пока в самой глубине не нахожу портрет Кэтрин... По щеке скатывается слеза. Кэт изображена детально, от реальной и не отличить. И если смотреть на картину продолжительное время, то можно представить что она рядом с тобой, может обнять и сказать что всё пройдёт. Но стоит лишь моргнуть и дымка рассеивает. Я переворачивают портрет, сзади надпись « Сестре, которая ужасно иногда раздражает. С днем рождения. Тебе 25.»

Эту картину Клаус не подарил Кэтрин, она умерла до своего дня рождения. Я глотают образовавшийся ком в горле. Ей не исполнилось двадцати пяти, но её желание исполнилось... когда мы были подростками Кэт сказала, что хочет умереть молодой, чтобы даже мёртвой она была прекрасна.

Я ставлю картину на свободный мольберт, и откуда-то сзади выпадает сложенная несколько раз бумажка. Я поднимаю её и разворачиваю. Это письмо... от Кэтрин.

Я с трудом читаю его и с каждой строчкой, мне всё тяжелей дышать. Письмо открывает мне глаза на многое, что уже произошло и что только должно произойти.

Дочитав, я складываю его и убираю в карман джинс. Это письмо никто не должен видеть, слишком много знала Кэт. Мой телефон завибрировал и я тут же отвечаю.

— Да?

— Слава Богу, Кэролайн! — Это Тристан. — Ты у него, да? Клаус держит тебя в заложниках?

— Нет, Трис, ничего подобного. — В уме всплывают строчки из письма Кэт. — Я скоро приеду.

— Я пришлю за тобой машину.

— Хорошо. — Тристан отключается, а я набираю номер Клауса. Проходят несколько секунд и наконец он отвечает.

— Кэролайн?

— Нужно, чтобы ты приехал. — Я, обведя комнату взглядом, продумываю план действий. — Это важно.

— Я практически дома, на соседней улице. — В голосе Клауса звучит настороженность, когда мой голос становится безэмоциональным. — Что случилось?

— Приезжай, дома объясню. — Я сбрасываю вызов и ещё раз посмотрев на картину с Кэтрин, выхожу, закрыв осторожно двери.

В спальне я переодеваюсь в черные штаны, свитер, обуваю удобные ботинки. Внизу слышится возня, Клаус приехал. Взяв сумку с документами и тёплую куртку, я спускаюсь на первый этаж. Клауса я застою на кухне, он ищет меня и после предложения перейти в гостиную, мы располагаемся там.

— Что случилось? — Клаус по обыкновению своему переходит сразу к делу.

— Я уезжаю.

— Куда?

— Я возвращаюсь к Тристану. — В глазах Клауса вспыхивает огонь ненависти, этот взгляд у него был внизу, перед тем как он меня изнасиловал. Но Клаус унимает свой гнев и теперь он просто ждёт что я скажу дальше. — Ты не удержишь меня.

— Ну это с какой стороны посмотреть. — Клаус усмехается и откидывается на спинку кресла. — Помнишь: бетонные, звуконепроницаемые стены, с железными дверьми, да и на глубине нескольких метров?

— Твои угрозы бесполезны. — В комнату входит один из охранников.

— Мисс Форбс, ваша машина прибыла.

— Хорошо, я сейчас выйду. — И мужчина уходит так же быстро, как и появился. — Мне пора.

Клаус кивает, но это не согласие, он ещё не осознал. Никлаус проводит меня к машине, галантно открывая двери авто. Но я не успеваю сесть, он ловит меня за руку, заставляя остановится.

— Не уходи.

— Я вернусь. — Я провожу рукой по его щеке. — Это не последняя наша встреча.

И пока Клаус не опомнился я ныряю в салон, закрывая двери и уезжаю от фамильного особняка Майклсонов. Я жду пока особняк скроется из зоны видимости, а после отправляю три сообщения с одинаковым текстом:

« Встреча сегодня в 21:00, на Бурбон стрит, дом 378.»

— Фил, меняй маршрут.

— Куда, мисс Форбс?

— Домой, Фил, домой. — И водитель молча перестраивается на другу полосу, прекрасно зная куда ехать.

«21:00»

Я стою у зеркала поправляя макияж, внизу уже все собрались. Я дьявольски улыбаюсь своему отражению, и лишь после иду на выход из комнаты.

Представление начинается...

Клаус, Билл, Тристан. Все участники в сборе, пора начинать.

— Как приятно снова вас всех видеть. — Я спускаюсь по лестнице как королева, моё белоснежное платье скользит позади меня шлейфом, а высокие каблуки отбивают ритм. Я не спускаюсь с лестницы, а останавливаюсь примерно по середине. Я на высоте и не только в плане эффектности.

— Что за цирк, дорогая? — Спрашивает Клауса, двигаясь ко мне, но я останавливаю его движением руки.

— Стой или кто-то пострадает. — Я указываю рукой на верх. Почти под самым потолком стоят четыре человека и двое из них мои люди. — Это касается каждого, а не то Фрея и Аврора не доживут до конца разговора.

— Что ты творишь? — Впервые эмоции Тристана настоящие. Он хочет сделать шаг, но предупреждение в виде ножа у горла Авроры служит хорошим стимулом стоять на месте.

— Вы все использовали меня как свою пешку в огромной игре. Вы думали что я малолетка ничего не соображающая и которой можно помыкать. Но вы ошиблись. — Мой голос холоден, а на лице ни одной эмоции. Сегодня я буду решать их судьбу, а палачу следует быть жестоким. — Каждый их вас уверен что он лучше других: он богаче, могущественнее, умнее..., но ровным счётом вы одинаковы. Вы лжецы. Каждый их вас врал, манипулировал, пугал. И сегодня день расплаты.

— И в чём же ты нас обвиняешь? — Задает свой вопрос Билл.

— О, дорогой, отец, начну я как раз с тебя. — Я ударяю один раз ладошками, изгибая губы в усмешки. — Ты человек, который должен был быть моей защитой и опорой, но оказался лишь мусором в моей жизни. Ты солгал, что являешься отцом Клауса, хотя мне плевать на это. Но ты испортил жизнь Клаусу, ты так же солгал Майклу. Клаус родной сын Майкла Майклсона.

— Вздор. — Комментирует мою речь отец.

— Возможно, но я продолжила мысль до конца и пришла к одному интересному предположению. У тебя нет денег для подделки теста на ДНК и вряд ли на эту чушь тебе выдал наличные Тристан. У меня ты кровь не брал, так что у тебя всё же есть ещё один ребёнок. И им является Фрея. Я же права?

Отец ничего не сказал, но по злому виду, я могу сказать что попала в яблочко. И об этом поняла не только я. Клаус стоял будто громом пораженный, пытаясь переварить услышанное.

— Тристан. — Я перевожу свой взгляд на следующую жертву разоблачение. — Живя у тебя, я почти поверила в зародившеюся дружбу. Но недавно найденное письмо моей старой, мёртвой подруги, заставило меня поменять свои взгляды. Кэтрин Пирс, тебе же знакомо это имя, не так ли? — Тристан стоял молча и я подала знак своим людям. Один из них надрезал кожу на шеи Авроры.

— Да, знакомо! — Нервно наблюдая за сестрой, отвечает Тристан.

— Вы встретились в Египте, когда она и Элайджа отдыхали. Вы подружились, и во время одной их посиделок ты подлил ей в напиток одно из разрабатываемых тобой заболеваний. По этой причине никто не знал как его вылечить, пока Клаус совершено случайно не нашёл одного из твоих работников, которого ты уволил и он в отместку разработал антидот. И Кэт покончила в тот день с жизнью не из-за боязни смерти. На кануне у вас состоялся телефонный разговор, ты угрожал что убьешь врача, уничтожишь антидот, а после будешь смотреть как умирает Элайджа, а после я. Ты вынудил её совершить самоубийство из-за многих тайн, которые она знала. Но вот не задача, она смогла всё поведать мне...

— Твоя подруга это заслужила! — Выкрикнул Тристан, идя ко мне и даже мольбы сестры на него не действовали. Тогда я достала спрятанные в складках платья два пистолета и направила их на него.

— Лучше тебе отойти. — И Тристан отступает. Я не спеша спускаюсь с лестнице, оказываясь на одном уровне с мужчинами. — А теперь ты, Никлаус, Кэт и про тебя многое узнала. Превосходная игра, Ник! Столько драмы! Но я все же начну с начала. Наша встреча не была случайно. Ты заплатил Тайлеру, чтобы он изменил мне. Под угрозами заставил Кэт вывести меня в Новый Орлеан. И всё из-за ущемленного эго, в твои шестнадцать я отшила тебя! Как же я сразу тебя не вспомнила?! Хотя признаю, ты очень изменился. Дорогая одежда, своя фирма и даже цвет волос, да я помню, ты был блондином.

— Ты тогда сказала, что никогда не будешь встречаться с блондином. — Вспомнил Клаус мои давние слова. — И я перекрасился.

— Из-за тебя я потеряла ребёнка! — Впервые за вечер я выхожу из себя, повышая голос на Никлауса.

— Мне жаль.

— Все вы лжецы!

Я совершаю ошибку, на секунду теряя с поля зрения Билла, но даже этой секунды хватило для того, чтобы он вытащил пистолет и нацелился в меня. Мы стояли друг на против друга. Но если Билл целился только в меня, мне приходилось ещё следить и за Клаусом с Тристаном.

Секунда, вторая, третья и сильный удар Клауса ноги по рукам, сбивает пистолет с рук Билла и я не задумываясь стреляю, попадая в голову. Отец падает на мраморный пол, обрызгивая моё белоснежное платье кровью. Клаус пользуясь моментом поднимает пистолет Билла и одним точным движение стреляет Тристану в сердце.

Теперь остались лишь мы вдвоём. Оружие заряжено, дуло смотрит на нас и тишина звенит в ушах. Клаус не сводит с меня взгляда, так же как и я с него. Первым сдаётся Клаус, он просто отбрасывает оружие в сторону.

— Я не собираюсь в тебя стрелять. — И я делаю тоже самое. Пистолет летит ко всем чертям, а я бросаюсь в объятья Клауса.