Игра в масках.

Звонок.

  Утро я встретила с улыбкой, почувствовав ещё в состоянии дремоты запах свежей выпечки и аромат крепкого кофе. Потянувшись, я не без усилий открыла глаза, и улыбка моя стала еще шире.

Поднос с завтраком стоял на тумбочке рядом, а Ник сидел передал мной.

— Привет, — прошептал Клаус, проведя рукой по моей щеке.

Ник выглядит в этот момент таким спокойным и беззаботным — от него веяло теплом, однако чувство уверенности и силы вперемешку с нежностью так и находило отражение в его серо-голубых глазах.
Вот он перелом мной — Ник, которого я полюбила. Я почувствовала давно забытые бабочки в животе от предвкушения чего-то трепетного.

Ник потянулся ко мне, и я приподнялась навстречу, немного поморщившись от боли в мышцах.

Сладкий и нежный поцелуй — послевкусие страстной ночи, блеск в глазах и счастливые улыбки.

— Смотри, разбалуешь меня... — делая осторожные глотки горячего кофе, негромко произнесла я.

— Это ты меня разбаловала, так что я даже забыл, как мне повезло, — Клаус на секунду словно помрачнел, но после оживился и голос стал бодрым (больше не было полушепота), — Но за это мне одним кофе не расплатится, поэтому считай, что завтрак в постель — мои извинения за синяк на запястье и боли в мышцах.

Я удивлённо взглянула на руку и заметила небольшие пятна в форме пальцев.

— Вау, — вздохнула я, вспоминая, в какой момент это могло произойти.

— Я не осталась в долгу, — усмехнулась я, заметив царапины на ключице мужчины, когда подняла голову.

— Мне давно не было так хорошо, Кэролайн. И я не про ночь.

Когда Клаус приблизился ко мне, взял мою руку, взглянул в мои глаза (кажется, убрал из моих рук кружку на тумбочку), уткнулся своим лбом в мой и просто слегла нежно улыбнулся, я забыла, как дышать, а в месте с тем ощутила нечто забытое и сильное... чувство, когда осознаёшь, что ты не одна, что с тобой есть человек, которого никогда не захочется отпускать.

Далее Клаус рассказывал о планах на день и на вечер, о том, как Хоуп уговорила его на очередное безумие и о...

А дальше я забылась, думая о том, как долго будет длиться мое счастье. Должна ли я бояться того, что однажды лишусь этого?

— Всегда хотел знать, куда ты от меня сбегаешь.

— М-м? — я подняла на Клауса взгляд и поняла, что, что-то пропустила.

— Иногда мне хочется знать, о чем ты думаешь, — проведя рукой по моим волосам, с задумчивым видом, поговорил Ник.

— Поверь, тебе лучше не знать, что за тараканы в моей голове.

Глубокий поцелуй, и Клаус уже лежит на кровати, а я сверху. Он прервал наш поцелуй и остановил мои руки, которые расстегивает его рубашку.

— Нам нужно собираться, — ударив его по груди, я встала и отправилась в ванну. — Не дуйся, Кэр! Это же твоя идея была поехать в Диснейленд.

— Ещё вчера тебе эта идея нравилась, — выглядывая из ванной в одном нижнем бельё буркнула я.

— Во всем свои плюсы и минусы. Тебе, кстати, тоже нравилось, — парировал Клаус.

— Ладно, тогда иди к Хейли и Хоуп. Убедись, что встали!

— Ого, да меня впервые девушка заставляет идти к бывшей в номер! А если во мне снова вспыхнут былые чувства?

— Ну, тогда я тебе не завидую.Можешь мечтать, но она, в отличие от меня, дважды на одни и те же грабли не наступает.

— В скором времени я стану мальчиком на побегушках! — Клаус поднялся с кровати направляясь к двери и всё высказывал претензии. — Мне срочно нужно в бар! И пару девочек на ночь!

— После этого домой можешь не возвращайся!

— Ну, я же знаю, что долго ты меня игнорировать не сможешь. Я бываю настойчивым в вымаливание прощения!

— Ну-ну потом посмотрим, — хлопая дверью ванной и становясь под душ, прокричала я, прекрасная зная, что он меня услышал, но лишь усмехнулся. Как и всегда...

Не знаю, можно ли это считать ссорой, но вот так начинается почти каждое моё утро. Разве, что завтрака в постель ранее не было. Если это не брать в расчёт, то его каждодневный отдых в барах, уже весомый аргумент. У любви три стадии: страсть, привязанность и привычка.
Последняя стадия самая неприятная.

Это тот период, когда когда-страстно желавшие друг друга люди начинают строить каждый вокруг себя какой-то барьер. Появляется потребность в личном пространстве. Появляются секреты. А после появляется и своя личная жизнь. Но вы все ещё вместе, потому что становитесь заложниками воспоминаний и счастливых моментов. Прошло не даёт с ним расстаться и не даёт будущему его спихнуть.
Хорошо, если оба в паре будут ощущать лишь привычку. От привычек трудно избавится, но рано или поздно это произойдёт. Может же случиться так, что один из них все ещё привязан к другому любовью, или, что страшнее, в нем не утихли страсть и желание.
Тогда один другого обречёт на страдания.

Я и Ник на второй стадии — это нормально! Это значит, что помимо пастели в наших отношениях есть искренняя любовь, взаимопонимание (в какой-то степени), уважение, компромисс.
Есть трепет и просто желание быть вместе и видеть улыбки друг друга и счастливые глаза. А в дни печали и горя — желание помочь, утешить, излечить, и даже взять на себя всю боль.

Я боюсь, что Клаус перейдёт к третьей степени, а я так и останусь на второй. Но когда это наступит, я дала себе обещание, я уйду. Даже если будет больно и придётся переступить через себя.
Я хочу, чтобы Клаус был счастлив, поэтому дам ему шанс на то, чтобы быть с той, с кем, возможно, он так и будет на первых двух ступенях.

***
К вечеру мы каким-то образом смогли обойти весь остальной Диснейленд.
Было весело.
Особенно весёлым был тот момент, когда Клаус пытался объяснить Хоуп, что он не может купить Диснейленд.

— Хоуп ужасно похожа характером на Клауса. Вот попробуй поспорь с отражением в зеркале.

— Клаус уже десять минут пытается! — рассмеялась я.

— Знаешь, несмотря на то, что Хоуп иногда так же опасна и так же может быть жесткой, как ее отец, я рада, что дочь пошла в меня лишь чуточку внешностью. Вместе с плохим, в нем много хорошего, и это есть и в Хоуп. Им хоть и трудно порой ужиться с собой, сложными будут отношения с другими, а порой будут страдать от собственного упрямства, но они будут жить и радоваться несмотря ни на что. И будут сильными и способными защитить свою семью.

— Но ведь ты тоже чем-то схожа с ними, — заметила я, зная, насколько Хейли бойкая.

— Может, совсем чуть-чуть.

Наконец к нам подошли Клаус и Хоуп.

— Папа обещал мне американские горки! — радостно вскрикнула Хоуп.

— А как же Диснейленд? — специально просила я, на что Клаус вздрогнул и с ужасом взглянул на меня.

Я рассмеялась такой реакции. Видимо, уговорить дочь было слишком трудно.

— Что поделать. Папа не может лишить сотни детей радости.

— А ты разве нет? — спросила Хейли, видно, поняв, что это то самое проявление жесткости и желание достигнуть цели, несмотря ни на что.

— Мне все равно, — с обидой буркнула Хоуп, и я уже пожалела, что вообще спросила.

Клаус на это чуть осуждающе взглянул на Хейли, потом на меня.
После чего он присел перед дочкой на корточки и улыбнулся, пристально взглянув в Ее глаза.

— На самом деле мне тоже все равно на остальных детей. У меня есть ты, и будь Диснейленд — движимостью, купил бы сразу. Но здания нельзя перемещать, а сюда приезжать так часто мы не сможем. Если купим, то люди перестанут сюда ходить и все разрушится. Пускай люди заботятся об этом месте, а мы будем частенько сюда приезжать.

— Хорошо, — Хоуп улыбнулась отцу в ответ и крепко обняла, — Ты у меня самый лучший.

Далее были американские горки... Деньги решили и этот вопрос.
Под конец мы все ужасно устали и отправились на «Главную дорогу США», где и нашли миленькое кафе. Поев пирожное и выпив сок, (Клаус предпочёл просто кофе), мы решили пока ещё не слишком поздно отправиться в сам Париж.

Уже через сорок пять минут мы были в центре Парижа. Хоуп сразу же захотела посмотреть Эйфелеву башню. Только мы собрались, как телефон Клауса зазвонил. Я заметила, что звонит Элайджа.

Ник отошёл от нас, дабы поговорить. Из их разговора я ничего не слышала, но Клаус был явно чем-то обеспокоен. Когда Ник вернулся, он коротко сообщил, что мы улетаем, а вопрос «что случилось» угрюмо промолчал.
Вот так. Никаких объяснений и лишь сплошное напряжение исходило от него.
Личный самолёт и срочный частный рейс лишний раз указывали на серьёзность ситуации.

Я не решилась спросить, что ему сказал Элайджа. Ник все равно ушёл в себя, о чем-то размышляя.
Он взглянул в сторону Хейли и тяжело вздохнул.

— Элайджа и Кэтрин подхватили какую-то болезнь в Египте.

— Что? Как? И нет лекарства?

— Болезнь малоизвестная, поэтому лекарства нет.

— Они умрут?

— Есть надежды, что их организм справится, но тщетные доли.

— Но ведь надежда все равно есть, — попыталась подбодрить я Клауса, видя, что он сильно переживает, однако в ответ получила лишь холодный взгляд.

— Этот вирус нов, и за всё время им болело лишь три тысячи человек. Из них выжило лишь пять. Сделай выводы, Кэролайн. Не строй воздушный замков, — моя надежда потухла, так же быстро как и загорелась. Моя лучшая подруга и брат моего парня умрут. И это неизбежно. Сказать, что мне страшно? Нет, это скорей чувство безысходности. Чувство когда весь мир рушится в один момент. Чувство, будто я вновь теряю мать...
А реакция Клауса лишь сгустила краски.

Клаус вырвал свою руку, словно я с силой Ее удерживала и, встав, ушёл в сторону уборной.

Я постаралась не паниковать и не расплакаться, дабы не пугать Хейли и тем более Хоуп.
И удержала себя от ссоры с Ником — решила остаться на месте и не идти за ним.