Стражи. Второе поколение.

I feel only pain.

Я шла за мамой с Вики, ребята шли за мной. Кто нес их тела, я не знаю. Боялась посмотреть, боялась осознать, что теперь все будет не так, как раньше.

Мы вышли на поляну, и перед глазами встала картина, которая еще долго будет мне сниться в кошмарах. Я зажмурилась, сдерживая рвущийся крик наружу. От резкой боли в голове и всем теле я не удержалась на ногах, падая на колени. Кости выворачивались от боли.

- Прости меня, - прошептал Итан, присаживаясь рядом со мной. - Я не знаю почему мой дар у тебя, а не у моей дочери.

Он грустно взглянул на бледную Линси, но отвернувшись, встал. Подошел к Эми,которая рыдала, не имея возможности прикоснуться к дочери.

- Простите нас, - мама стояла, крепко держа отца за руку, - простите, что оставляем вас одних.

- Анна, что ты делаешь? - голос Эметта словно выдернул меня из того мира, но я не опустила руку.

Мама коснулась моей руки, крепко сжимая, а я чувствовала холод ее тела. Меня словно ледяной водой облили, а сзади послышался крик Линси:

- Мама!

Не выдержав, я отдернула руку, и Линси остановилась, оглядываясь вокруг.

- Верни их! Верни!

Она упала на колени, держась за живот, закатываясь в истерике. Эметт сел рядом с ней, крепко обнимая.

- Одно из преимуществ нашего дара - мы можем дотронуться до мертвых, - Итан тяжело вздохнул. - Ты можешь. Теперь. И делать призраков видимыми.

Итан взглянул на маму, и она кивнула головой. Он закрыл глаза, а в следующее мгновение стало очень холодно и наступила тишина, такая мертвая, неправильная. Воздух наэлектризовался. Темная фигура появилась перед Итаном, сжимая косу в руке. На миг показалось, что это все не правда, не может быть такого, только в фильмах.

- Не могу сказать, что рад тебя видеть, - произнес грубый голос, рассматривая моего дядю.

- Тоже самое, Азраиль.

Он вздохнул.

- Возьмитесь за руки, - наконец произнес он.

Все родные взялись за руки. Каждый взрослый переводил взгляд со своего ребенка на племянника или племянницу, и в их взгляде было много боли, ведь мы были не просто дядя-тётя - мы одна семья.

- Протяни руку, дитя, - произнес ангел смерти, протягивая свою, - мне нужно передать оставшуюся силу Итана тебе. Теперь ты маяк.

- А если я не хочу этого? - не успев понять, что мне сказали, я ответила.

Он взглянул из под капюшона, сверкнув глазами.

- У тебя нет выбора, дитя. Руку.

Итан не поднимал глаз.

Я протянула руку Азраилю, и ее словно обожгло огнем. Он схватил ее мертвой хваткой, не давая вырваться.

- Надеюсь, мы увидимся с тобой не скоро, - прошептал он.

Родители начали светиться, словно огни фанарей: все ярче и ярче, но, тем не менее, боль была все невыносимее.

Кости выворачивало, а внутри все полыхало огнем, будто огонь из ада поместили во мне. Дыхание перехватило, и я даже не могла закричать, лишь гореть изнутри, чувствуя всю боль, что испытывали мои родные при смерти.

Кто-то кричал, зовя меня вернуться, дергал за руки, прося взглянуть ему (или ей) в глаза. Все было словно в тумане.

А потом они исчезли...

Меня выдернуло с того мира, и я упала на колени, больно разцарапав ладони о землю. Крик, застрявший в горле, вырвался наружу. По подбородку текло что-то теплое, но все, что я смогла сделать - схватиться за волосы с такой силой, что чуть не вырвала их, и кричать от боли.

Ладони покрылись мехом, а зрение и слух стали острее.

- Анна, Господи, посмотри на меня! Посмотри на меня! - голос Алекса заполнил мои уши.

Зрение не могло сфокусироваться на нем, но на душе стало легче, когда я почувствовала, что не одна.

- Да оставь ты ее, у нее крыша едет! - чья-то рука отдернула брата.

Моя волчица зарычала, и я вместе с ней, когда увидела ту, кого ненавижу не меньше той, кто убил мою семью. Рыжая бестия стояла возле брата, ее глаза были наполнены страхом.

Я чувствовала, как вытянулось мое лицо, превращаясь в морду, как руки покрывались мехом, как изгибалась спина, перестраиваясь под другой организм. Моя волчица была прекрасна, и все, что ее сейчас волновало - рыжая стерва, которой хотелось перекусить горло.

Она прыгнула, целясь острыми когтями в хрупкое тело, но что-то тяжелое оттолкнуло ее. Голубые глаза парня сверкали злостью. Он частично перевоплотился, ожидая атаки.

Я все видела глазами волчицы и чувствовала все тоже самое: и нам обеим было больно. Нам обеим захотелось убраться отсюда, и она побежала, чувствуя скорость под лапами. Она плакала вместе со мной от боли и потери. От предательства.