Жизнь, как она есть // h.s. au

24

 Мои пальцы окоченели. Я сидел в машине около звукозаписывающей студии с выключенным двигателем вот уже полчаса. Сегодня был первый день февраля и мой день рождения. Все дела уже были сделаны, а дома меня ждали мама и Джемма, вероятнее всего, они уже испекли свой фирменный вишневый пирог, который я так любил и который получал только в этот день. Но я не мог сдвинуться с места. Так и сидел в промерзшей машине, нервно перебирая рукой нижнюю губу и перечитывая вот уже в тысячный раз короткое послание для своих подписчиков в социальных сетях. Пробежавшись глазами в последний раз по строчке, состоящей всего из одного слова и ссылки на журнал Rolling Stone, я все-таки нажал на кнопку «Отправить» и завел двигатель машины, выруливая ее в направлении дома.

По возвращении Джиджи в Лос-Анжелес я связался со своей командной PR-менеджеров и рассказал, что хочу сделать официальное заявление о наших с ней отношениях. И после начались самые изнуряющие за долгое время две недели в моей жизни. Для нас с Джи был подготовлен целый ряд инструкций, с которыми мы знакомились на протяжении нескольких дней, устраивая онлайн-конференции с моей командой. Большая часть инструкций была написана для нее, и каждый раз мои менеджеры рисовали ей разные варианты развития событий, реакции и ситуации, которые могут возникнуть при общении с моими фанатами или папарацци. Джиджи выходила на связь только ночью — это было единственное подходящее время, учитывая разные часовые пояса и ее загруженность на работе. Каждый раз я с болью смотрел, как ее полузакрытые глаза резко расширялись, когда менеджеры рассказывали очередные мерзкие подробности из жизни под объективом, а затем снова сужались, борясь со сном. Но моя жалость часто сменялась гневом. Когда я или кто-то из членов моей команды говорили девушке про то, что ей нужно нанять охрану, Джиджи чуть ли не плевалась слюной, извергая из своего рта такие фразочки, которые настоящие леди даже знать не должны. Но эта девушка отнюдь не была леди. Все, кроме нее, понимали важность ее нахождения в обществе охраны хотя бы первое время после официального признания, ведь мы не можем предсказать со стопроцентной точностью с чем нам предстоит столкнуться. Реакции, как и люди, бывают разные. Все, чего я хотел, так это максимально оградить моего чертенка от потенциальных опасностей. Но Джи была непреклонна, аргументируя своя решение тем, что она не какая-та поп-звезда, чтобы ходить в обществе охраны. Интересно, это был камень в мой огород? Мне пришлось смириться с тем фактом, что для понимания всей ситуации и моих волнений девушке придется столкнуться несколько раз с неприятностями и молиться, чтобы эти самые неприятности оказались минимальных масштабов. Я мог бы и принудительно приставить к ней охрану, но делать что-то против чужой воли — низко, как по мне.

После онлайн-конференций с Джи я обычно ездил в офис журнала Rolling Stone. Они связались со мной еще в ноябре, чтобы посвятить февральский выпуск моей персоне. Мы встречались на протяжении всех этих месяцев и не спеша работали над моим интервью. А за две недели до выхода журнала в свет, когда весь материал был уже готов, я связался с издательством и попросил внести правки в интервью касаемо моих отношений. Нам пришлось перелопатить большую часть готового материала. Я понимал, что в издательстве не были рады такому повороту событий, никому бы не понравилось менять все в последний момент, но тем самым они являлись первоисточником, а в мире журналистики такое дорогого стоит. Я, к слову сказать, мог бы и не приезжать в издательство на протяжении нескольких дней, но мне было важно знать, какая именно информация окажется в статье. Конечно, моя команда тоже работала над статьей, но этот вопрос касался меня, моих отношений и Джи, я не мог допустить, чтобы в прессу просочилось что-то, о чем мне не хотелось бы, чтобы люди знали. Я щепетильно вчитывался в строки, проверяя каждый день, не добавили ли в интервью какой-нибудь отсебятины. Самая большая проблема состояла в общем снимке — это был не какой-нибудь там Cosmopolitan, который мог взять две абсолютно разных фотографии, соединить их в одну и пустить на белый фон. Было бы смешно выложить в столь авторитетном журнале фотографию смеющейся Джиджи с задранным платьем на фоне моей пятой точки, но нет. Благо, я вовремя вспомнил о Шарлотте, которая прихватила на нашу встречу в ресторан свой фотоаппарат. Я молился Иисусу, чтобы у нее нашлось что-то хорошее, и я не ошибся. Чарли невероятно чувствовала людей и ее снимки всегда были наполнены самыми настоящими эмоциями, так получилось и с нашими фотографиями. Я не помнил ту часть вечера, которая была изображена на фотографии, но видел и проникался ее атмосферой. На фотографии я прижимал к себе свою точку Джи и шептал что-то на ухо, мое пьяное лицо с кривой ухмылкой удачно спряталось в шевелюре девушки, а сама она была похожа на ангела — в своем белоснежном платье с искрящимися глазами и пухлыми губами, застывшими в улыбке. В журнале этой фотографии была выделена целая страница. На следующей, рядом с фотографией, образуя целый разворот, поместили мою цитату:

«Когда-нибудь я напишу книгу о наших отношениях. Она будет состоять из 7 глав. Каждая глава — одна из базовых эмоций, которые есть у человека.

В этой книге я разнесу в клочья твои страхи и вознесу до небес твою доброту.

Это будет эпичная книга! Отдельно будут сноски, в которых я буду отмечать, где была шутка. Потому что не все мои шутки удаются! Некоторые так и остались незамеченными. А ведь я старался.

Введение я посвящу нашему знакомству. Там будет много текста, так как с тобой ничего не получается быстро и стремительно. Обязательно припомню тебе те слова, что ты сказала мне после концерта, разбив ими влюбившегося мальчишку вдребезги.

Нам тяжело жить на два города, но мы сможем. Каждая новая встреча — как первое свидание. И я снова испытываю всю гамму семи чувств».

Собственно, этот разворот я и сфотографировал, решив выложить в Instagram. В комментарии я написал короткое «Мы» и кинул телефон на пассажирское сидение, подальше от себя.